Читать книгу 📗 "(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия"

Я взял ключи от ее квартиры: нет, врываться с ноги не собирался, но и будить сына тоже. Тихонько постучу уже в дверь квартиры. Остановился у лавочки, дал себе минуту выдохнуть, просто взять эмоции под контроль: я ведь тоже не железный! С ней нельзя на повышенных и резко, а иначе мне сейчас сложно. Я просто достал телефон и посмотрел на ее сообщение, медитируя и успокаиваясь. Я не открывал его, почему-то боялся. Боялся, что окажется галлюцинацией или воспаленным воображением на температуре.

Глаз зацепился за темную высокую фигуру — Каминский. У нее дома. Ночью. Этому может быть логическое объяснение? Дайте подумать: они любовники, Яна закрыла гештальт по его велению, ушла от меня после, казалось бы, настоящей близости, а не просто секса. Теперь Каминский приехал сюда, к Яне, ночью — зачем? Потрахаться и проверить, кто из нас лучше? На кого тело больше отзывается? Может, она и его любит? Любит нас обоих и ждет, кто быстрее с ориентируется или на кого сердце ёкнет сильнее?

Меня снова накрыло, как тогда, когда Яна покинула мой кабинет. Сильно. Пусто. По-черному. Я развернулся и очень медленно вышел со двора. У меня в машине были инструменты, и я ничего не чувствовал, ничего хорошего. Я мог отрезать Каминскому нос и даже не поморщиться.

Я не хочу так! Я человек, а не животное! Сел и схватил руль: сжимал, пока не захрустела кожа. Я достал телефон и открыл мессенджер. Смотрел. Долго. Читал и впитывал.

Я люблю тебя

Я люблю тебя

Я люблю тебя

Признание плясало перед глазами, а потом сообщение исчезло. Мгновение и его нет, как не бывало. Я моргнул. Яна удалила его. Очевидно, выбрала. Его. Не меня. Хорошая ответочка. Такая любовь. Она ведь зла, полюбишь и козла. Или, наоборот, пошлешь козла обратно в стойло.

Окей. Понятно. Блядь. БЛЯДЬ! Я схватил мобильный и к чертям вышвырнул в окно. Резко дал по газам и рванул в ночь. Теперь точно все. Game over. Пусть все будут несчастны и умрут в разные дни. Нихрена я за них не рад! НИХРЕНА!

Рому отныне забирал и отвозил исключительно Олег. Прошла неделя: я должен отпустить, но пока так, не получалось рассуждать адекватно. Не готов встречаться с матерью моего сына.

— Олег, проводи Рому, — попросил водителя. Подниматься лично не хотел. Видеть ее не могу. Это не про какую-то ненависть или обиду. Просто не могу.

— А ты, пап? — спросил сын.

— Я в машине посижу, — постарался улыбнуться, но он смотрел на меня каким-то слишком осознанным взглядом. — Ногу на пробежка потянул, — пришлось выкручиваться.

— А мама плакала недавно. Сильно, — почему-то сказал.

— Женщина иногда плачут. Так бывает.

— А мужчины?

— Мужчины тоже плачут, но этого никто никогда не видит.

— И ты? — бесхитростно спросил.

Я погладила сына по руке и сжал худенькое плечико. Он смотрел на меня, как на старшего и главного мужчину в его жизни. Пока единственного, но как скоро это изменится? Что сказать? Правду или бравирующую ложь?

— И я.

Я выбрал правду. Мужчины плачут, когда действительно страдают, только наши слезы никому не нужны, и они спрятаны слишком глубоко внутри. В душе. Но это когда она есть, а у меня там сплошная зола и пепел, присыпанная солью. Но есть два цветочка, которые пробились даже через выжженную землю. Как быть дальше — все в тумане. В первые в жизни я не понимал, просто не понимал. Истина как и будущее скрыты где-то там, и я теперь не знал, где именно мое «там»…

Глава 34

Яна

Даже поверить сложно, что я прожила целых четыре недели. С каждым днем становилось легче — наверное, я внутренне начала смиряться, что наши отношения с Мирославом реально закончились. Вроде развелись давно, но все время цеплялись друг за друга: отрицали привязанность, но не отпускали. Теперь между нами стояла большая жирная точка. Он поставил ее. Мирослав. Имел право. Ждать меня и моих тараканов бывший муж не обязан. А я… Когда я вспомнила, насколько сильно, долго и абсолютно беззаветно любила его, он устал. Я не успела буквально на минуту. Опоздала, безбожно опоздала.

Столько всего произошло, а мы в разводе всего полгода! За это время стало неважно, из-за чего мы расстались: это выглядело историей из чьей-то чужой жизни, а мы другие. Совсем! Два совершенно иных человека. Мы все помнили, а как оценивали? Я могла сказать, что не так, как раньше это точно. От нашего с Мирославом брака я много получила: отношения с хорошим мужниной, чудесного сына, опыт. Опыт — это важно, всегда ценно. Я вынесла много полезного и готова сделать работу над ошибками. Теперь я понимала и принимала себя. С мужчинами было сложнее (пойди, пойми их!), но когда-нибудь научусь. А пока мне не хотелось чужаков рядом. Пришло пресыщение эмоциями. Как похмелье, и даже головная боль мучила по утрам.

Сейчас я больше времени посвящала сыну, работе и себе. С Ромой мы наконец научились читать! Да, пока по буквам, но короткие слова уже слогами! Ему очень нравилось, для пятилетнего мальчика вообще отлично. Надеюсь, к школе освоить с ним английский алфавит и транскрипцию.

Я пошла на курсы повышения квалификации и решила добавить к своим трем языкам азиатской группы — японский. Иероглифы меня успокаивали. Я пыталась познать дзен и прийти к гармонии тела, души и сердца. Для этого, кстати, начала вести дневник, как посоветовал Каминский: записывала мысли, вспоминала триггерные моменты, задавала себе вопросы и пыталась дать на них ответы. И читала, обязательно перечитывала свои мысли.

Я всегда любила записывать, поэтому поздний вечер с дневником стал своеобразной традицией. Я говорила сама с собой. Понимала себя. Это важно, критически важно. Раньше такого не было. Все же не зря в моей жизни появился Артем Каминский: благодаря ему я научилась слышать себя, всю себя. Нет, сексолог это не про секс, оргазмы и тело. Это свобода принимать себя и свои желания, а какие они — зависит уже от человека. Чего хотела я? Жить. Наверное, это самое простое и самое сложное из желаний. Улыбаться. Засыпать без тревоги. Пить кофе утром в маленькой кофейне. Наблюдать за взрослением сына. Путешествовать. Протягивать руки вперед, к будущему. Иногда плакать. Чаще смеяться. Есть. Молиться. Любить. Это жизнь, и я ее люблю!

— Может, у меня останетесь сегодня? — мама смотрела на меня слишком внимательно. — Ты бледная какая-то? — мне почти тридцать три, неделя осталась до дня рождения, а мама все переживала за меня.

— Устала просто и голова болит, — пожаловалась я. — Ром, иди ручки мыть, — сказала сыну. Мы сегодня с мамой его пораньше из садика забрали и поехали дедушку в больницу проведать. Папа загремел с давлением и подозрением на гипертонический криз. Хроническое переутомление. Ему нужен отпуск и желательно в хороший лечебный санаторий. Одному! Без Марины и ее причитаний. Сегодня она была невыносима. Я вспомнила их с мамой фырканье в палате. Угораздило же нас встретиться…

— Вот говорила я тебе: нечего мне там делать! — мама злилась и на меня в том числе. Она не хотела ехать. — Елена Ивановна, хватит моего мужа обхаживать, — едко кривлялась, вспоминая выпады второй жены отца. — Тьфу! — показательно сплюнула. — Чтобы я еще поехала к нему! Это все ты! — и меня поругала.

— Мама, но он просил, тебя хотел увидеть, думал, что умирает, — пыталась разжалобить мать. Папа сам ее заманить не мог, поэтому мне пришлось. Он правда испугался, что все. Собирался прощаться с нами.

— Ой, все! — отмахнулась она. — Борщ будешь? Я вчера сварила этому умирающему, блин…

Я тихо рассмеялась: сегодня папа уже был достаточно бодр, чтобы разделаться с большим термосом борща, пятью булочками с зеленью и чесноком и тремя паровыми котлетами. Все бы ничего, но пришла Марина с супом и рыбой… Они поругались: отец схватился за сердце, Рома хлопал глазами, а я просто забрала своих и увезла домой.

— Мам, я думаю его в санаторий отправить. Пусть месяц отдохнет. Ну, после выписки.