Читать книгу 📗 "(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия"

Да, я всегда был уверен, что Яна — моя и навсегда останется таковой. Я был единственным мужчиной, которого она любила той самой женской любовью. Поэтому верил, что она всегда будет любить только меня.

Нет, не будет. Уже не любит. ЯНА МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ.

Я понимал почему и дело не в Лике и ситуации, которую создал из-за нее в собственной семье. Уж точно не только в ней. Просто я трус. Ссыкливый мужичок. Я боялся, реально боялся услышать от Яны, так, чтобы глаза в глаза, что она, женщина, единственно любившая меня просто за то, что я есть, больше не любит и не нуждается во мне. Пришел другой, Каминский, блядь, (пусть он усрется навсегда!), и, пока я сиськи мял, забрал ее себе. Правильно. Ибо нехер яйца в кулачке держать! Ну зачем я Яне весь такой страдающий, рефлексирующий, сомневающийся?! Гребаный идальго Дон Кихот, рыцарь, бля, печального образа! Я и себе опротивел за эти четыре недели, что уж о ней говорить. Яна — умница, научилась избавляться от не нужного, безжалостно и беспощадно. Тот, другой, научил. Бывшие привязанности должны оставаться в прошлом. В этом ведь суть пресловутых гештальтов?

А я… А я сейчас сидел в своем роскошном кабинете, у меня не было проблем в бизнесе и нужды в деньгах, но были дети, дом и даже собака, а еще много-много деревьев — весь Петербург засадить хватит! Вроде как заповедь настоящего мужчины «построить дом, посадить дерево и родить сына» выполнил, но мне было одиноко. Совсем. Дом полон призраков прошлого, Ромка и Николь любимы, но это другая любовь, работать круглые сутки нереально, хотя иногда приходилось, чтобы занять голову и не вспоминать. Мне даже секса не хотелось. Вообще. Даже тупо в душе передернуть. Полный ахтунг, апатия восьмидесятого уровня, лежачий полицейский. Губику только вот спасибо: он выбрал меня главной мамкой и ночевал исключительно у меня на подушке. Это заставляло улыбаться.

Я тебя люблю…

— Я тоже тебя люблю, — открыл мессенджер и снова написал. Мы говорили с Яной не больше минуты, и я хотел сказать, потом написать: стирал признание и снова печатал — сколько раз? Кажется тысячу, но… Я снова струсил.

Отбросив телефон, откинулся в кресле. Мне ведь никогда не приходилось чего-то или кого-то добиваться, превозмогая себя, сбивая колени в кровь, отдавая все за вожделенную мечту. Мне везло с рождения: семья обеспеченных и уважаемых в городе людей (с ебанцой, но кто без этого?!), бог не обделил умом и сделал меня чуть краше обезьяны; учеба давалась легко, друзей полно, внимание женской половины хоть отбавляй! У меня был двоюродный брат, с которым мы стали лучшими друзьями, поверенными всех тайн и сильным бизнес-тандемом. У меня не было детских травм, мне никогда не требовалось заслуживать чью-то любовь, все само плыло в руки, без особого напряга. Я никогда не был примажоренным моральным уродом, но и благодарным вселенной за свою сырно-масловую жизнь тоже. Делало ли меня это плохим человеком? Недостойным баловнем судьбы? Наверное, нет. Но урок она мне отвесила знатный… Показала, что размениваясь на пустое, можно оказаться без главного. И это главное больше не окажется у тебя в руках, не приплывет в них на слепой удаче: синица в ладонях оказалась жар-птицей высоко в небе.

Я относительно легко завоевал любовь Яны и также просто отказался от нее. Теперь она практически недосягаема для меня. Практически…

— Мирослав Константинович, — робкие стук секретарши, — к вам некий Алексей Боковой. Просит о встречи.

Я нахмурился: в одном предложении Леха и просит стоять не могло, хотя…

— Пусть заходит, — обреченно кивнул. Сейчас начнет прессовать меня насчет пятницы.

— А ничего у тебя секретарша, — посмотрел на дверь, за которой скрылась новенькая. Теперь ясно — симпатичная мордашка заставила быть милым. — Или она секретутка? — подмигнул мне, изображая языком отсос. Придурок.

— Кончай зубоскалить. Почему не позвонил?

— Лично зайти хотел, — улыбнулся, разваливаясь на моем диване и закидывая ноги на деревянный столик.

— Лапы убрал, — сложил руки на груди. И вот это чудо — крестный моей дочери, мда. Нравственный ориентир. — Ты когда заходил ко мне в последний раз, мой секретарь через семь месяцев в декрет ушла, — напомнил этому членистоногому крабу о его похождениях.

— Эта тоже симпатичная, — призывно закусил губу, глядя на дверь. — Воу-воу-воу! — завыл показательно.

— Даже не думай, — показал ему кулак и усмехнулся. Что-что, а рассмешить Леха умел. — Как Таисия? Когда рожаете?

— Она рожает, — возразил отчего-то. — Не я же беременный.

Я нахмурился. Как-то привык говорить именно так.

— Слушай, Мир, не хочу о себе, — реально убрал ноги. — Давай о тебе. Мужики жалуются на тебя, — покачал головой.

— Отъебись, а, — была бы метла, погнал бы Леху ею из кабинета.

— Я тебя понял, когда ты женился рано, — затянул старую песню, — я даже не возражал, когда быстро женился второй раз. Ну там хотя бы понятно, — и показал на себе, насколько хороши у Яны сиськи.

— Заткнись.

Это мои сиськи! Были.

— Извиняй, — поднял вверх руки, — думал, теперь можно Яночку обсудить и ее внешние достоинства.

— Нельзя, — огрызнулся. — Или заткнись или пиздану ботинком.

— Ладно-ладно, — поднялся и сел напротив меня. — Ты почему затворником стал? Самец ты мой, моногамный.

Я только вздохнул тяжело. Да не хочу я! Просто не хочу! Ничего. Ни баб, ни тусовок, ни рок-н-ролла.

— В пятницу у нас покер, ну? — вплеснул руками. — Раз в квартал играем. Я специально в твой Петербург приехал! У нас же клуб страдающих мужиков, одиноких и несчастных.

— Охуевшей бабки внуков у нас клуб, — вяло возразил. Ну да, кругом одни брошенки в брюках. Только этот чего жаловался?! У него молоденькая жена скоро родит. Что за настрой? — Я сегодня улетаю в Москву, и ты к жене проваливай.

Святослав сегодня прилетал туда: у нас сделка с Самойловым при посредничестве больших бюджетных средств. Очень важная история.

— В пятницу вечером будешь? — упоминание дома и жены Леха проигнорировал.

Я нехотя кивнул. Конечно, буду! В субботу у Яны день рождения — тридцать три года.

— Ну вот и хорошо.

Я действительно вернулся в город к вечеру, а в аэропорту меня встретил Рус Загоев. Я не понимал, чего они доколупались: будто бы я суицидник, которого никак нельзя одного оставлять. Рома с матерью всю неделю: Яна разрешила даже взять Губика — меня нет, куда его? Николь в летнем танцевальном лагере — увлеклась хореографией и акробатикой. В детстве на гимнастику ходила, но к девяти годам перегорела, зато навыки не полностью растеряла и сейчас могла колесо без рук делать. Она нашла новое увлечение, появились подруги по секции и желание расти над собой. У нее круто получалось, даже Ромка вместе с ней танцевал. Про Губика вообще молчу: тот за любой кипишь, кроме голодовки.

Да, я реально один сегодня.

В клубе у Руслана мужики собрались поиграть в покер. Сигары, кальян, коньяк, карты и деньги. Поскольку все свои и никто не ставил цели заработать — выше ста тысяч ставки не поднимались.

— Каре на валетах, — я вскрылся и достал из футляра сигару. Я вообще бросил курить, но иногда хочется: эстетика, тонкий аромат, интересный вкус, не то что обычные сигареты.

— Да что такое! — выругался Эрик. Он так и не женился, увы. Кто-то слил его кутеж в социальные сети: невеста увидела и отменила свадьбу. Ему не везло ни в картах ни в любви. — Непруха, — схватился за голову.

Он хороший юрист, головастый, цепкий, наглый и хитрый, но страсть к женщинам сгубила его. Бывшая невеста дочь одного нашего партнера, и меня просили уволить его: хотели перекрыть кислород мужику по полной. Теперь Эрику несладко, но тем лучше будет стараться для Нагорных: если надумает предать нас или как-то иначе навредить, то ему в этом городе больше руки не подадут. Да, пороки нужно держать в узде, иначе вилы.

— Мужики, я пропущу, — поднялся и забрал со стола телефон, — пойду, подышу, накурили капец.

— Я с тобой, — Руслан поднялся следом за мной.