Читать книгу 📗 "Вариация (ЛП) - Яррос Ребекка"

Я посмотрела на Элоизу. Она выгнула бровь, задумчиво прищурилась, но направление этих мыслей ей, судя по всему, не понравилось.

— Говори, — велела она. — Раз уж я торчу в этом чулане, выскажись вслух, Алессандра.

Я уже не смогу забрать свои слова обратно, если их произнесу. Но если я этого не сделаю, шансы подставить под удар Джунипер возрастут. Прости, Лина.

— Я думаю, она использовала Джунипер как средство шантажа.

Эти слова, спотыкаясь друг о друга, все-таки сорвались с моих губ.

Брови Кенны взлетели на лоб.

Энн ахнула и выдернула руку из моей ладони.

— Она бы не стала.

Элоиза бросила на Энн понимающий взгляд:

— У Лины было много прекрасных качеств, но ты что, забыла, чья она дочь?

Энн побледнела и поднесла руку к животу:

— Кажется, меня сейчас стошнит.

— Мама знала, — мягко напомнила я ей. — Мама договорилась с Эвереттом. Список составляла не только Лина. Ей помогала мама. По-моему, Лина все-таки постаралась защитить Джунипер. Она отдала ее в семью, где вырастили двух сыновей, в которых мы влюбились. Она знала, что там Джун будет в безопасности. Может, она и не ладила с Кэролайн, но наверняка понимала, что Кэролайн станет заботливой матерью. И понимала, что за Джунипер будут приглядывать Гэвин и Хадсон, но, Энн… Я прямо уверена, что она использовала Джунипер в своих интересах. — Я сопоставила наиболее правдоподобные фрагменты, и сердце упало. — И по-моему, не она одна.

Энн побледнела.

— Ты знаешь, кто ее отец, да? — спросила она, посмотрев мне в глаза. — Это же Джейкоб, да? Он был с Линой в Сан-Франциско, и в совете директоров заседает его мать. Ей бы точно не хотелось ставить под угрозу его карьеру.

— Твой сертификат на практику в Массачусетсе еще действителен? — спросила я, пропустив ее вопрос мимо ушей.

Она наморщила лоб:

— Да, а что?

В моем заднем кармане завибрировал телефон.

— Мы должны сделать то, что упустила Лина, и защитить Джунипер на законных основаниях.

Я достала телефон и открыла сообщение.

РЕЙГАН:

Ты была ВЕЛИКОЛЕПНА. Ты же придешь на яхту?

— Надо, чтобы Джейкоб подписал заявление об отказе от родительских прав, — сказала Энн. — Чтобы убедить его, нам не помешала бы парочка документов о неразглашении.

— И выписка из медкарты, — прибавила Кенна.

— Хорошая идея, — кивнула Энн.

— Оставь графу с именем отца пустой, — сказала я Энн. — На всякий случай.

Она кивнула:

— Хорошо. Я получу их сегодня днем, если Элоиза не возражает взять на себя обязанности ведущей.

— Конечно. Никогда не откажусь от микрофона, — ответила с улыбкой Элоиза. — И я сделаю что угодно, лишь бы выбраться из этого чулана.

И мы друг за другом вышли в коридор со всей невозмутимостью, на какую способны четыре взрослые женщины, выходящие из хозяйственного чулана.

Энн и Кенна пошли на парковку, Элоиза — на сцену, а я напечатала ответ Рейган.

АЛЕССАНДРА:

Спасибо! Увидимся на борту.

Затем я открыла переписку с Хадсоном и отправила ему сообщение.

Алли:

Ты не против составить мне компанию сегодня вечером?

Шантаж требовалось подкрепить.

Он тут же ответил.

Хадсон:

Я бы предпочел каждый вечер.

— Алли, — позвала Элоиза.

Подняв голову, я обнаружила, что она наблюдает за мной.

— Не думаю, что ты ошибаешься, а это может быть опасно. Но думаю, тебе стоит приглядеть за сестрой.

Я кивнула, не уточняя, которую из сестер она имеет в виду.

Я нашла ее за полчаса, но дала ей еще несколько часов подуться, а затем поднялась к ней.

— Перестань реветь и вставай, — приказала я.

Ева свернулась калачиком на дне шкафа Лины.

— Как ты узнала, что я здесь? — Рукавом малиновой блузки она отерла заплаканное лицо.

— Ты всегда тут прячешься, когда что-то случается. — Я переступила порог и вошла в комнату Лины. — Как будто забываешь, что Лины больше нет и она тебя не прикроет. А теперь вставай. Тебе нужно собраться, чтобы идти на прием.

— С каких это пор тебя интересуют мероприятия труппы?

Она встала и вернула на вешалку то, что осталось из одежды Лины.

— С незапамятных времен. Я в труппе гораздо дольше, чем ты, забыла?

Я огляделась и вспомнила, почему избегала этой комнаты любой ценой. В этой комнате жило горе. Оно вонзило когти поглубже, обосновалось тут и обустроило себе дом, расположившись на фотографиях и запыленных наградах.

Я подумала о том, что она натворила — или, по крайней мере, в чем стала соучастницей, — и во рту появился кислый привкус. Я напомнила себе то, что столько раз повторял Хадсон: когда людям страшно, они действуют против логики.

А может, правда в том, что Лина, которую я вроде бы знала, была не той Линой, которую любила мама, и не той Линой, по которой горевала Энн, и не той Линой, за которой пряталась Ева. Может, для разных людей у нее были десятки личин, и она меняла маски по мере необходимости.

Может, по-настоящему знала Лину лишь она сама.

И пока я сюда не вернулась, пока Джунипер с энтузиазмом не втолкнула Хадсона обратно в мою жизнь обеими руками, я была до ужаса близка к тому, чтобы сказать то же самое о себе.

— Ты же ненавидишь труппу, — всхлипнула Ева, выходя из туалета.

— Я не… ненавижу, — тихо сказала я, рассматривая фотографии Лины. — Просто не уверена, что нравлюсь себе такой, какой становлюсь в труппе. — Я посмотрела на нее и увидела, что в руке у нее телефон. — И знаю, что мне не нравится, какая в труппе ты. Что там у тебя?

— Меня отменяют, — призналась Ева, присаживаясь на край кровати Лины, и положила телефон на колени. — Там уже не меньше пятидесяти видео, и я уверена, ты скажешь, что я это заслужила.

Я села рядом на просевший старый матрас.

— Да, это отстой. Главное — ни за что не открывай комментарии.

— Я тебя вроде как ненавижу, — прошептала она, закрыв приложение.

— Это я поняла, примерно когда ты устроила мою отмену. К счастью для нас, мне кажется, твой здравый смысл изъеден завистью, а не ненавистью.

Взгляд упал на рамку с фотографией, сделанной в тот единственный раз, когда папа тайком повел нас четырех в парк аттракционов.

— Каково это — быть избранной? — спросила Ева и снова рукавом отерла щеку.

— А каково это — быть плаксой? — парировала я. — Серьезно, Ева. Тебе двадцать пять, а не пятнадцать. Никто тебя не бросал. Никто не танцует на пуантах, пока ты с тоской смотришь из-за кулис. Я понимаю, что ты хочешь выйти из тени. Но, возможно, проблема решится, когда ты найдешь другой источник света.

— Для меня это труппа, — прошептала она. — Мамина труппа.

Я вздохнула:

— Опираясь на собственный опыт, скажу тебе так: одобрения, которого ты жаждешь, не жди ни от нее…

Она съежилась.

— Ни оттуда, — договорила я, указывая на телефон. — Мы же с тобой обе знаем: мама не способна сказать, что нами гордится. Это полная хрень, беспредельно несправедливая, и на то, чтобы с ней разобраться, уйдет несколько лет и много часов терапии.

— А сколько времени ушло у тебя? — спросила она.

— Если учесть, что я сейчас едва не сломалась, лишь бы доказать Василию, что он по-прежнему может на меня рассчитывать? Дам тебе знать, когда добьюсь успеха. — Я взглянула на ее телефон. — И я скажу тебе новый пароль, чтобы ты хотя бы удалила видео.

— Ты на меня не злишься? — нахмурилась она.

— Я ужасно на тебя зла, — пожала плечами я. — Но, к сожалению, я все равно тебя люблю. Ты моя сестра. Ты привозишь мне рогалики из Нью-Йорка и хранишь мои вещи, когда Шарлотта выбрасывает их из шкафчика, так что я дам тебе пароль и один-единственный шанс все исправить.

— Удалять видео бесполезно. Оно уже разошлось. — Плечи Евы поникли. — И ты там просто танцуешь. Ты не сделала ничего плохого. А я сделала. — Она медленно подняла на меня опухшие красные глаза. — Это ужасно.