Читать книгу 📗 "Танцующие с тенью - Ричо Дэвид"
То, смело встретив их и распознав,
Смогу без колебаний устранить.
Я испытаю нежную любовь
К порочным существам;
Ко всем, кто угнетен страданьем;
Они как драгоценность для меня,
Редчайшее явленье мирозданья.
Из зависти другие люди
Меня унизить могут, оскорбить,
Но я приму все эти униженья
Как будто драгоценный дар,
Победу им отдав без сожаленья.
Когда с надеждой помогая людям,
Взамен от них жестокий вред
Вдруг получаю косвенно иль прямо,
То мудрость — всех людей таких
Считать наставниками и учителями[14].
Сакральный сборник высказываний Будды «Дхаммапада» добавляет:
Ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она…
Многие люди порочны, и я буду терпеть оскорбления, как слон в битве — стрелу, выпущенную из лука.
А вот четыре свойства сангхи, буддийской общины:
Если кто-то причиняет нам вред, мы не причиняем ему вреда.
Если кто-то жесток по отношению к нам, мы не жестоки по отношению к нему.
Если кто-то нас оскорбляет, мы не оскорбляем его.
Если кто-то обвиняет нас, мы не отвечаем на обвинения тем же.
Пока существует пространство, пока живые живут, пусть в мире и я останусь страданий рассеивать тьму. Молитва далай-ламы
Глава 3. Тайна Самости и ее тени
Тихая тайна, на вкус напоминающая небытие, ибо это бесконечность. Карл Ранер[15]
Самость непохожа на вещь, она похожа на поле — электромагнитное, гравитационное поле. Поле есть территория, на которой возможны те или иные мощные явления, феномены. В случае с Самостью это безусловная/универсальная любовь, вечная мудрость и сила исцеления. Мы с вами не вмещаем эти силы в себя, мы, как и вся природа, являемся проявлением их божественной сути. В «Упанишадах» часто говорится о Самости всего сущего, а не только человека. А известный немецкий философ Мартин Хайдеггер, сказав, что «люди не вещи и не процессы, а отверстия, через которые проявляется бесконечность», по-видимому, просто запамятовал включить в эту формулу оленя и розу.
Самость есть духовная, психическая целостность и совокупность, которая одновременно и вмещает в себя эго-сознание, и выходит за его рамки. Это окно в бесконечность, о которой говорил Хайдеггер. Самость — это соединение противоположностей, лежащее в основе процесса человеческой индивидуации (этим юнгианским термином обозначается духовная и психологическая целостность). В результате индивидуации наши жизни становятся уникальным проявлением вечного замысла Самости; трансперсональная душа появляется в нашем индивидуальном эго, в «отверстии в бесконечность». Любопытно, что по-гречески psyche значит также «бабочка»: из куколки эго возникает нечто крылатое. Все небо становится домом для чего-то земного.
Индивидуация случается, когда эго и Самость соединены общей осью. А ось эта возникает, когда мы позволяем свету сознания проникнуть в наши повседневные решения и поступки. Мы достигаем этого, проявляя, то есть делая сознательными, неявные атрибуты Самости. По сути, Самость призывает наше эго устроить что-то вроде выставки его товаров. Каждый раз, когда я действую с любовью, а не из корысти; каждый раз, когда я прислушиваюсь к мудрым советам, а не ограничиваюсь собственными скудными знаниями; каждый раз, когда я предпочитаю примирение мести, я создаю ось силы между своим ограниченным эго и бесконечной Самостью. Целостность возникает, когда внешние решения и выбор соответствуют внутренним качествам. Это включение потенциала. Вот почему работа, о которой мы с вами говорим, в конечном счете так проста: она ведь, по сути, уже выполнена. Нам осталось лишь реализовать ее, начав практику.
Самость — это чистый и неограниченный потенциал. Как вся реальность, это пространство, а не масса. В восточной философии ее описывают как алмазную сущность, ибо она чиста и прозрачна, но в то же время тверда и неразрушима (вот вам еще одно парадоксальное соединение противоположностей). Причина нашей неразрушимости в том, что мы — чистое пространство. Мы существуем в Самости, в пространстве, не обусловленном обстоятельствами человеческого бытия. Может быть, именно это дало святому Клименту повод сказать: «Познай себя, и ты познаешь Бога». Только эго уязвимо к данностям жизни, так же как только древесина уязвима для огня. Алмаз же в горящем деревянном доме остается нетронутым. Следовательно, Самость не определяется человеческими трудностями и страданиями и не находится под их влиянием. Она использует внешнюю реальность для достижения своей священной задачи — проявить во времени вневременную любовь, которая в ней есть и которую так сильно хочет отдать.
Как мы узнаем об этом? Все это учение содержится в аспекте мудрости Самости. Это архетипическое наследие, изначально приспособленное для средоточия в нашей уникальной личности. Наши персональные озарения и открытия, по сути, являются повторным открытием идей философов и просвещенных людей, живших до нас, во все времена. Олдос Хаксли назвал этот всеобщий консенсус относительно природы жизни и ее истины «вечной философией». Это вневременная сокровищница мудрости в наших душах, которая раскрывается на протяжении всей истории человечества, а затем ее открывает снова и снова в новых словах и парадигмах бесконечная череда учителей и их учеников. Вечная мудрость — это не нечто древнее, что сейчас нужно заново открыть. Она неотрывна от прошлого и при этом постоянно развивается и обновляется. В нас есть что-то большее, чем мы сами. Мы знаем эту мудрость более глубоко, чем знали наши предки, и однако она все та же, что и прежде. Точно так же мы знаем о луне больше них, хотя она все такая же, как и в стародавние времена.
Содержимое этой вечной философии создается не индивидуальным интеллектом или опытом, а коллективным сообществом человечества. Каждое новое поколение признает ее правоту и истинность и подтверждает их. Вот почему это содержимое всегда принимается, хранится и лелеется. Мудрость внутри в нас, но мы ее еще и получаем. «Мудрость — это сила откровения, которое есть последний дар времени зрелому и сильному разуму», — говорит Мэри Колум[16].
Это первейшее оригинальное послание настолько неистребимо и неудержимо присутствует в нашей человеческой природе, что даже если бы скончались все учителя и были сожжены все книги, то мы бы в кратчайшие сроки полностью восстановили весь массив просвещенной истины. Мудрость настолько велика, что ни одному человеку не дано обладать ею всей. Мы нужны друг другу, чтобы в разные последовательные периоды собирать и складывать воедино ее фрагменты. Именно так вневременное проникает в наш озадаченный мир, вечно решающий эти загадки. «Я видел древний путь, древнюю дорогу, выбранную пробудившимся, и это и мой путь тоже», — сказал Будда. Сокровищница образов в душе каждого из нас является одновременно нашей общей архетипической сокровищницей мудрости.
Сову считают символом премудрости: она летает очень быстро и совершенно бесшумно, соединяя противоположности темной ночи и ясного зрения. Именно так мудрость рассекает небеса разума одним мгновенным взмахом крыла целостности. То же самое делает «всадник» просвещения в стихотворении Ван Чанлина, ставшем эпиграфом к этой книге.
