Читать книгу 📗 "Танцующие с тенью - Ричо Дэвид"
Еще один древний символ многовековой мудрости — сфинкс в Гизе. Это метафорический хранитель основополагающих смыслов жизни, которые ускользают от человеческого эго. Своим человеческим лицом он повернут к восходящему солнцу ясности, а глубоко под его львиными лапами погребена библиотека мудрости, тексты, которые ждут, чтобы их нашли и открыли. Линия воображаемого треугольника от этой библиотеки тянется прямо к сердцу сфинкса. Получается, что человеческое сердце, мое сердце, также является хранителем вечной мудрости, ждущей своего открытия, но уже известной в массиве вечной философии. Физически я дожил до нынешнего возраста, но благодаря этой мудрости я вечно древен и вечно нов.
Вот некоторые элементы этой неувядающей философии:
• Вся реальность едина, и с этим единством мы можем связаться как с простором, лежащим за всем, что видимо нам. На человеческом уровне таким простором является то, что мы называем душой. Его темная сторона называется пустотой.
• В духовном мире ничто не следует понимать буквально. Все есть метафора перехода от эго к Самости, личного путешествия к трансперсональному Источнику.
• Природа — живое существо и божественное зеркало, через которое мы видим себя и трансцендентную силу, «центр которой повсюду, а окружности нет нигде».
• Самореализация человека происходит в результате алхимической трансмутации его темного эго в золото его духовной Самости. Эта темная золотая Самость ничем не отличается от реальности природы и божественного. Все три уровня бытия — человеческий, природный и божественный — сотканы из соединенных друг с другом противоположностей.
Эти перспективы базируются на соответствии между микро- и макрокосмом; каждый отдельный человек и каждая отдельная вещь одновременно являются всем и вся. Самость существует во всей Вселенной сразу, и из нее развилось эго. Эго и Самость относятся к разным экспериментальным уровням одного архетипического процесса. «Эта тленная природа предназначена для нетленности; этот бренный организм предназначен для бессмертия», — писал святой Павел. Самость — это инструмент, чтобы сказать безусловное «да» обстоятельствам человеческого существования со всей его пылью и грязью; и это «да» условию человеческой святости во всем ее величии. Самость приводит нас к осознанию архетипического смысла, ставшего личным. Его называли беседой с ангелами. Это тот самый свет, который имеется в виду, когда заходит речь о религиозном опыте. Это наше имя в том виде, в каком оно начертано на небесах. Это любовь, какова она есть сейчас и здесь, уже — и всегда — охватывая нас.
Здоровое эго — это герой, который успешно борется ради освобождения от страхов и привязанностей, чтобы иметь возможность присоединиться к силам света. Наше внутреннее путешествие освещает этим светом сознания каждый уголок нашего эго. И тогда духовность означает, что любовь освободила нас от мира, ограниченного эго. Когда мы отказываемся от потребности быть всегда во всем правыми, все контролировать, использовать других людей или оскорблять их, мы начинаем относиться к ним с уважением и прекращаем защищать свое эго. Любовь между людьми, отказавшимися от эго, есть взаимная индивидуация.
В эпосе «Махабхарата» рассказывается о том, как законных правителей Пандавов изгнал слепой царь Дхритараштра, узурпировавший трон. Дхритараштра олицетворяет собой эго, ослепленное страхом и захватывающее, вытесняющее Самость. Герой Арджуна, о котором мы уже упоминали, не желает вступать в борьбу. Он, будучи интегрированной эго-Самостью, не хочет выходить на поле битвы собственных внутренних сил, противостоящих друг другу. Он недоумевает: «Как я могу убить часть себя?» Наша работа в направлении индивидуации часто будет ощущаться как такой внутренний раскол. Но если мы все же вступим в бой, Самость найдет ось силы с эго. Именно это в конечном счете сделал и Арджуна, утихомирив свое высокомерное эго, подняв знамя Самости и установив мир, выходящий за рамки понимания эго.
Самость есть природа Будды, наша сущностная целостность, которая лишь ждет полного пробуждения. Наша работа — двинуться в нужном направлении. И тогда в нашем сознании происходят резкие изменения, сдвиги, порождающие сострадание, ибо они реализуют этот потенциал природы Будды. Вот почему мы, пробудившись ото сна своего эго, первым делом говорим: «Да извлечет все сущее пользу от моей работы и от моих даров». Сострадание возникает тогда и потому, что мы понимаем, что мы все одной и той же просветленной природы, но некоторые из нас настолько в плену страхов и желаний своего эго, что не могут получить к ней доступ.
Самость, природа Будды, Христосознание — это наша сущность, уже и всегда целостная. А еще она экзистенциальна, то есть культивируется нашей повседневной практикой. Цель такой духовной практики в том, чтобы проявить за время своей жизни вневременную жизнь Самости, наше Буддосознание. Экзистенциальная работа раскрывает эссенциальную, сущностную реальность. Эту сущностную реальность описывают как вакуум или пустоту, ибо она лишена своего отдельного, самостоятельного существования. Это центральная мудрость Самости относительно природы реальности. Вещи и люди похожи на шарики для пинг-понга, они в основном представляют собой внутреннее пространство. Пустота означает отсутствие устойчивой идентичности, но не существования. Пустота утверждает существование, но отрицает прочную и непреходящую идентичность вещей и нас. Мы и вещи существуем только в этот текущий момент. Истинная пустота — это безусловная реальность за пределами понятий, времени и разделения. Именно в этой свободе от разделения находится доступ к пробуждению и состраданию.
Еще один удачный символ души и психики — кокос с его твердой оболочкой эго снаружи и молоком реальной Самости внутри, истинный плод противоположностей. Наша работа состоит в том, чтобы разбить скорлупу, не утратив при этом ценную внутренность, да еще и найти применение оставшейся оболочке. Даже в таком виде она имеет ценность, ибо то, как вещи являют себя, есть лишь часть того, как они существуют. За внешностью оппозиции скрывается единство; за разбитостью стоит готовность к исцеляющей целостности. Как ни парадоксально, эта пустота является также открытостью, безграничным потенциалом, не определяемым и не ограниченным отдельной идентичностью. Конвенциональная, субъективно наполненная реальность и неопределенная, неовеществленная реальность — это на самом деле одно и то же. Форма есть пустота, пустота есть форма.
Ось «эго — Самость», равно как и ось «тень — персона», символизирует свободу от дуализма, а еще это мостик, соединяющий нас с высшими достижениями нас самих. В восточных религиях у всех богов имеется как гневная, так и добрая сторона, то есть они соединяют в себе противоположности и состоят из них. И мы, когда объединяем в себе противоположности, например личность и тень, проявляем это божественное единство.
Самость не поддается определению. Это безграничность внутри, то, что Джозеф Кэмпбелл называл «нетварным нетленным», по аналогии со словами святого Павла «эта тленная природа предназначена для нетленности». Это тайна, познанная только посвященными в нее. Слово тайна (мистерия) в греческом языке означает также посвящение, инициацию. Практические упражнения в этой книге представляют собой обряды инициации через лабиринты путей тени эго и Самости. Тайну трудно раскрыть вовсе не потому, что она очень уж сложна. Скорее, ее невозможно постичь аналитическим, линейно-ограниченным эго, у которого есть средства только для решения задач и проблем. Проблема — это то, что нужно решить; тайна — это то, во что необходимо вовлечься самому. Чем глубже мы погружаемся в тайну, тем глубже, то есть загадочнее, она становится. Чтобы ее постичь, необходимо отказаться от эго, что является и сутью, и целью духовной инициации. Есть много путей к тайне, в том числе медитация и активное воображение (ведение диалога с образами, которые нам нравятся или привлекают нас, либо с фигурами из наших сновидений). Дверь к тайне не взломать усилием, но она легко открывается под влиянием духовной практики и благодати.
