Читать книгу 📗 "Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен"

— Я узнаю этого бламаура. Он не твой, витки, — сказал Мохнобород, ощетинившись. — Он раб хозяина корчмы в Дюфлине.

— Больше нет. — Векель умел звучать самодовольно в любой ситуации.

— И как же это, витки? — Прибыл Имр. С ввалившимися глазами, растрепанными волосами, он не выглядел ни здоровым, ни счастливым.

— Я купил его. — Это было не так-то просто, со смехом рассказал мне Векель. Хозяин корчмы хотел больше серебра, чем было у Векеля. Потребовалась угроза наслать чуму мышей и крыс, и испортить бочки с пивом — а также серебро, — чтобы он передумал. Векель дерзко посмотрел на Имра. — Он принадлежит мне.

— Даже если это правда, — прорычал Имр, — иметь бламаура на борту — к несчастью.

Я никогда не слышал о таком суеверии, но многие закивали и пробормотали слова согласия.

— В море его! — Это был Глум Гейрасон, угрюмый воин с хромотой, один из тех, с кем я до сих пор почти не общался. — Из него выйдет отличное подношение Ран.

— Нет! — крикнул Векель. — Я говорю, он принесет нам удачу!

Рука Глума легла на его сакс. Они с Векелем уставились друг на друга.

Угроза тяжело повисла в воздухе, как осенний туман. Время замедлилось, как, должно быть, для Одина в те девять дней на Мировом Древе. Лало, которому не нужен был норвежский, чтобы все понять, тихо застонал.

— Имр? — потребовал ответа Глум.

— Бламаур — мой тралл, — нараспев произнес Векель. — Любой, кто тронет его, будет проклят навеки. Я висендамаур, помните, человек знающий.

— Витки, — сказал Глум и сплюнул. Слюна попала на обмотанный шерстью тюк рядом с Лало, который съежился.

— Я также и колдун, да, — сказал Векель.

Имр потер лицо, как человек, у которого так сильно болит голова, что любое решение кажется невозможным.

Тяжелый взгляд Векеля вызывающе обвел всех вокруг. Ульф не смог встретиться с ним взглядом, как и Хавард. Торстейн натянуто улыбнулась, что было ободряюще. Как и кивок Клегги. Однако многие другие лица были мрачными и неумолимыми.

Друг Глума, Кетиль Свирепый, стоял рядом со мной. Краем глаза я заметил, как он напрягся, словно дворовый кот, готовый к прыжку. В мгновение ока я оказался за его спиной и вывернул его правую руку к лопатке, пока он не взвизгнул.

— Шевельнешься, — прошипел я ему на ухо, — и я сломаю тебе руку.

Кетиль пробормотал какую-то гадость, но не вырывался, и, несмотря на толчею, никто не схватил меня сзади и не сунул нож мне под ребра. Я надеялся, это значит, что на краю пропасти, где висела моя жизнь, жизнь Векеля — не говоря уже о бламауре, — нам все же удастся удержаться.

— Лало, — сказал Векель. — Вылезай. На палубу.

Бламаур проворно выбрался и, упав на колени, припал к ногам Векеля, словно застенчивый ребенок при виде нежданных гостей.

— Марабут, — сказал он.

— Встань, — мягко сказал Векель. — На ноги.

Лало повиновался, крепко сжимая руку Векеля.

— Имя бламаура — Лало, и его нельзя трогать. — Векель смотрел прямо на Имра. — Ни сейчас. Ни когда он будет готовить еду, сидеть на весле или помогать управлять «Бримдиром», ни даже когда он будет спать.

В наступившей на мгновение тишине над головой закричали чайки. Порыв ветра надул парус. «Бримдир» рассекал волны, и все его дерево гудело. «Хороший день для плавания», — ни с того ни с сего подумал я.

— Вы слышали витки. — В голосе Имра звучала усталость и, возможно, покорность судьбе. — Бламаура не трогать.

Правая рука Векеля метнулась вперед.

— Хансала.

Имр уставился на него. Он, как и все, знал вес рукопожатия.

— Твое слово, ярл. — Никогда прежде Векель не называл Имра своим господином.

Имр скривился, будто кошачью задницу увидел.

— Лучше бы ему вкалывать как следует, витки, — прорычал он, — иначе однажды и тебе, и бламауру придется плыть до берега. Яйцехвату тоже.

— Ты скоро увидишь, чего он стоит. — Уверенность сочилась из каждого его слова.

Они пожали друг другу руки, и, несмотря на вражду между ними, в настроении команды произошла заметная перемена.

Имр пошевелил языком; нахмурился.

— Во рту будто кошки насрали. Кто-нибудь, принесите мне пива!

— У меня есть два бочонка, — сказал Векель, намеренно повысив голос. — Хватит, чтобы каждый опрокинул по паре черпаков.

Кислое выражение на лице Имра треснуло, превратившись в подобие улыбки, и настроение снова изменилось, словно туча соскользнула с солнца. Я говорю это, но, когда я отпустил Кетиля, он бросил на меня ядовитый взгляд. Его друг Глум был столь же недоволен, но ему хватило ума не перечить Имру. Они с Кетилем не присоединились к пьющим, а сгорбились вдвоем, что-то бормоча и свирепо глядя на Лало.

Я подошел к Векелю, не обращая внимания на благодарный взгляд Лало.

— Мы не можем караулить его день и ночь, — тихо сказал я по-ирландски. — Кто-нибудь пырнет его ножом.

«И одного из нас, или обоих», — чуть не добавил я.

— Посмотрим, — ответил Векель.

Я усмехнулся. Мне было не совсем по себе от присутствия Лало, но Векель взял его под свое крыло. А значит, он был одним из нас. Я бы умер, прежде чем позволил бы Глуму или Кетилю тронуть его.

Пока команда во главе с Имром приканчивала бочонки с пивом, Векель подвел Лало к небольшому кирпичному очагу у основания мачты. Он порылся в своей сумке и бросил что-то в пламя. Вверх взвились клубы дыма, тут же подхваченные ветром, и резкий запах распространился вокруг, прежде чем его тоже унесло. Векель плясал, то переступая с ноги на ногу в своих сапогах, то потирая железный посох о свой пах, и нараспев, вполголоса, читал заклинания монотонным тоном. Лало, завороженный, смотрел на него, его губы шевелились в какой-то своей молитве.

Все еще читая заклинания, Векель подошел к борту корабля.

Все взгляды последовали за ним.

Из сумки Векеля появилась челюстная кость; челюсть молодого поросенка, которую он вчера получил от горожанина, разделывавшего тушу у своего дома. Заклиная, бормоча, он подбросил ее в воздух. Переворачиваясь в полете, челюсть с плеском, который я видел, но не слышал, ударилась о воду. Следующим было гусиное крыло — понятия не имею, где Векель его раздобыл, — и еще больше заклинаний. Его он держал в воздухе дольше, может, из-за легкости или перьев; оно кружилось и вертелось, грациозно опускаясь на море. Оно еще плыло, когда боковая волна подхватила его и унесла вниз, во впадину. Я напрягал зрение, пытаясь снова его найти, но не смог. Как и челюсть, оно ушло во владения Ран.

Я надеялся, она примет подношения.

Стук по палубе неподалеку вернул меня на «Бримдир».

Векель сидел на корточках, разглядывая свои руны из бычьей кости, разбросанные по доскам. Лало не смотрел, его глаза были закрыты, но все остальные пялились со смесью восхищения и страха.

— Ну? — Губы Имра были в пивной пене; пара кружек делала его более человечным. — Что ты видишь, витки?

Я уставился на помеченные пеплом линии и фигуры на костях и был благодарен своей тунике, скрывавшей внезапно появившиеся на руках мурашки. Я не всегда был уверен в предсказаниях Векеля, но когда он бросал руны, я чувствовал, что боги смотрят.

— Наш набег пройдет хорошо. — Векель раскачивался взад-вперед на корточках, как старая ведьма, следящая за горшком с супом на огне.

Имру это понравилось. Вместе с командой Асгейра нас было больше сотни воинов — сильная рать, достаточная, чтобы одолеть людей Ивара в Ведрарфьорде. Однако мы полагались на донесения, что несколько его кораблей либо в море, либо торгуют вдоль побережья до Дун-Корки и Лимерика.

Было ясно, что Имр горит желанием задать вопросы, но только нидинг прервет витки, бросающего руны.

— Я вижу скот, много скота, — сказал Векель.

Имр по-волчьи ухмыльнулся, обнажив зубы. Мохнобород и Ульф одобрительно загудели, Торстейн тоже.

— И траллов немало.

«Один в хорошем настроении, — решил я, — а Норны заняты, распутывая жизни других людей, предоставив нас самим себе».

— Будет кровь, — сказал Векель.