Читать книгу 📗 "Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия"

Мусуи побывал в отхожем месте, а потом прошел в свою комнату посмотреть, нет ли там его ученика. В комнате он зажег лампу и увидел одежду служки монастыря, сложенную по-женски. Наклонившись к подносу, он прочел:

«Да защитит тебя Будда, княжна Асано, — подумал Мусуи. — Я сделаю все, чтобы сбить твоих врагов со следа».

ГЛАВА 24

Фонарь в лунную ночь

Карнизы первых этажей лавок и чайных домов Тоцуки почти касались друг друга над узкой проезжей частью улицы, озаренной сотнями фонарей, свет которых пробивал во мраке ночи полный красок и запахов туннель. Ларьки на рынке стояли вплотную друг к другу, так что между ними совсем не оставалось свободного пространства. Улица была переполнена людьми, которые вынуждены были пробираться между птичьими клетками, корзинами, украшениями для дамских причесок и другими вывешенными и выставленными напоказ товарами, то нагибаясь, то обходя их.

— Как тебя зовут? — тихо спросила Кошечка крестьянку.

— Касанэ, ваша честь. (Это имя означало «левкой».)

— Прочисти уши, Касанэ, и слушай! — рявкнула Кошечка. — Только попробуй сбежать, и я тебя выпотрошу!

Касанэ была слишком напугана, чтобы ответить. Она торопливо шла за Кошечкой, стараясь сохранять положенное по обычаю расстояние в три шага между собой и хозяином, словно жена, которая не смеет наступить на тень своего мужа. Крестьянка держалась от Кошечки достаточно далеко, чтобы выказать уважение к новому господину, но не настолько далеко, чтобы он не мог убить ее за попытку бежать.

— Вот прекрасный лещ, только для вас!

— Подходите, не бойтесь будущего! Узнайте свою судьбу!

— Хоккори! Хоккори! — Торговец жареным бататом стоял за своей переносной жаровней и жонглировал тремя дымящимися клубнями, демонстрируя свой товар. — Ешьте, пока горячие!

Торговцу приходилось кричать, перекрывая голосом суматоху ночного рынка. Ни на миг не сбиваясь с ритма, он ловко ловил завернутые в бумагу медные монеты, которые ему бросал очередной покупатель, и кидал тому батат.

Медные и серебряные монеты звенели повсюду, и особенно громко — на весах менял. Непрерывно и оглушительно гремели ручные барабаны зазывал, старавшихся подманить клиентов к своим товарам. Многие гуляки были одеты в одинаковые рубахи из конопляной ткани и куртки на ватной подкладке, полученные на время в гостиницах, где они остановились. Некоторые из приезжих повязывали маленькие узорчатые гостиничные полотенца на головы по последней моде, другие складывали их в жгуты и носили как обычные головные повязки. Гэта, также предоставляемые гостиницами, были такими высокими, что их деревянные подошвы гремели по мостовой при каждом шаге. Когда приезжий в такой обуви шел от одного чайного дома к другому, он грохотал, как трещотка пожарного.

— Зайдите к нам! Остановитесь у нас! — хватали за рукава приезжих служанки.

Кошечка, мчавшаяся в этой толпе не разбирая дороги, вдруг замедлила свой стремительный бег от опасности и остановила непонимающий взгляд на деревянном коробе с товаром, который нес на спине продавец книг. Над коробом красовался большой макет «дома выбора», такой подробный, что там имелась даже занавеска, закрывавшая верхнюю часть парадного входа, и большая бочка с водой, стоявшая на крыше на случай пожара. Молодая женщина узнала дом «Весна» возле Больших ворот Ёсивары.

На мгновение в сознании Кошечки ярко вспыхнуло воспоминание: широкая улица, залитая светом фонарей, свисающих с карнизов вторых этажей. Она вспомнила, как гуляла по этой улице в шелке и парче, а по бокам ее шли горничные и слуги из «Благоуханного лотоса». Неужели этот мир существует, и она всего несколько дней назад была его частью?

Кошечка просмотрела гравюры с изображениями куртизанок и актеров, которые продавец носил подвешенными к тонкому шесту, и с облегчением увидела, что ее портрета среди них нет. Кроме гравюр, у продавца в коробе были только книги: непристойные романы, путеводители по веселым кварталам и рассказы о привидениях со множеством страшных иллюстраций на тонких бумажных листах, сложенных гармошкой и вшитых в обложки из плотной бумаги. Среди всей этой пестроты Кошечка разглядела нужную ей книгу и взяла ее в руки.

— Сколько стоит?

— Хороший выбор! — книготорговец повернулся к ней. — Наш путеводитель необходим всем, ваша честь: в нем перечислено все достойное взгляда путника и все интересное на дороге Токайдо!

— Сколько он стоит? — повторила Кошечка.

— Сто мон. А пользы от него в два раза больше, уверяю вас. Там сказано также, где можно найти самых умелых в любви женщин и самых красивых мальчиков.

Кошечка вынула из рукава связку медных монет на коротком шнуре с узлами и пересчитала деньги. Сорок пять монет. Она положила книгу обратно и сделала движение, чтобы идти дальше.

Вдруг кто-то потянул ее за рукав. Она почти забыла о своей заложнице. Касанэ протягивала ей квадратный парчовый кошелек на длинном шнуре. В нем что-то звенело.

Кошечка выхватила кошелек у крестьянки, поволокла ее за собой в темный переулок и затащила за большую двухколесную повозку.

— Не размахивай деньгами, ты, тюк с рисом!

— Простите, господин.

— Откуда это у тебя?

— Мой предыдущий хозяин украл его в Хирацуке у одного человека, живущего игрой.

— А ты украла его у хозяина?

— Он злой человек, господин. Про таких говорят: «У него черное брюхо».

Перекладывая бесформенные серебряные монеты и связки медных мон в подол куртки, Кошечка улыбалась своим мыслям: крестьянка оказалась не так глупа, как она думала. Беглянка сосчитала деньги и положила серебро за пояс, а медные монеты в рукав. Кошелек она спрятала в другом рукаве: по монетам не видно, чьи они, но такой красивый кошелек с вышитым на нем гербом хозяина кто-нибудь может узнать.

Когда сводника найдут связанным в шкафу, кто-нибудь отправится искать его девку хотя бы для того, чтобы получить обратно ее крикливый, взятый напрокат наряд. Кошечка должна избавиться от этой одежды.

— У тебя есть в сундучке другое платье?

— Да, господин.

— Надень его, и живо. Я послежу, чтобы тебе не мешали.

— Здесь?!

— А где же еще, по-твоему? — Кошечку так злила эта провинциальная красотка и ее грубый деревенский выговор со множеством ненужных интонаций, что она была готова оттаскать девчонку за уши.

Глотая слезы, Касанэ обошла вокруг повозки. От страха движения девушки сделались неловкими, и потом Касанэ не привыкла к поясам, завязанным сложным узлом, и рукавам, болтающимся ниже бедер.

Дрожащими пальцами она стала дергать узел длинного и широкого узорчатого пояса, потом кое-как справилась с нижним поясом под ним и туго завязанным шнуром, затем сбросила полосатое кимоно и просторную нижнюю юбку. Голая по пояс, дрожа от холода, от которого натянулась кожа на концах ее твердых темно-коричневых сосков, Касанэ боролась со шнуром, удерживавшим на месте подвязанный под юбкой кусок красного крепа, который играл роль набедренной повязки.

Кошечка с удивлением увидела, что собственный гардероб Касанэ представляет собой наряд паломницы. Хотя эта одежда была порвана и местами испачкана, Кошечка определила, что она почти новая.

Пока Касанэ повязывала дешевый пояс, Кошечка сложила прокатный костюм проститутки и засунула его за повозку. Потом окунула свое полотенце в стоявшую рядом бочку с водой и смыла с лица крестьянки большую часть пудры и румян.

— Ты помнишь, что я говорил насчет попытки бежать?

— Да, господин.

Но Кошечка все-таки продолжала недоверчиво оглядываться на Касанэ, когда шла обратно к продавцу книг.

— Я даю вам за путеводитель сорок медных монет и этот красивый кошелек.

— Краденый? — продавец поднес кошелек к свету уличного фонаря.