Читать книгу 📗 "Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен"

Я попросил у Векеля его кошель, заверил его, что да, я верну долг, и протянул его Орму.

Его глаза расширились; кошель был туго набит серебром.

— Ты заслужил. Из тебя бы вышел воин, если бы ты захотел.

Он вскинул подбородок.

— Я бы хотел.

— Мне нужно от тебя еще кое-что.

Он загорелся.

— Говори.

Я прошептал ему на ухо. Он кивнул. Я сказал еще несколько слов.

— Я сделаю это, — сказал он.

Я хлопнул его по плечу, как товарища.

— Я благодарен. А теперь скройся с глаз, а? Чем меньше людей увидят тебя с нами, тем лучше будет.

В его глазах была грусть.

— Ты уходишь после этого?

— Я должен.

— Ты вернешься?

— Не знаю. Наверное, нет. Будет слишком опасно.

— Прощай, Ворон Бури.

Я улыбнулся, когда он ускользнул, не удивившись, что он тоже знал, кто я.

Мы втроем вернулись на «Бримдир», сказали Имру, что пришла весть от моей сестры, и что я возвращаюсь в Линн Дуахайлл. Он посмотрел с сомнением, но не собирался называть меня, Векеля и Лало лжецами. Договорились, что когда его нога заживет, он поплывет на север. Мы не упомянули, что собираемся в «Соломенную крышу», куда добирались окольным путем; я ждал в переулке, пока Торстейн, присоединившаяся к нам, не договорилась об использовании здания во дворе. Как преступник, скрывающийся от толпы, я просидел там остаток дня.

Терпя комментарии и смех Векеля, я облачился в женскую одежду, которую купила Торстейн. Я также надел одно из его ожерелий из стеклянных бус. У меня даже был головной убор норвежской женщины, который помог скрыть мои слишком короткие волосы. Два свернутых комка ткани служили мне грудью. К счастью, у меня не было бороды, иначе пришлось бы еще и бриться. Единственным моим оружием был сакс, привязанный высоко на внутренней стороне бедра, на манер Миклагарда, о котором целую вечность назад упоминал Хавард.

— Ну и красотка же ты, — сказал Векель и попытался ущипнуть меня за задницу.

Я ударил его и бросил свирепый взгляд на Лало, который покатывался со смеху. Торстейн сдержалась, за что я был ей благодарен.

Слишком узнаваемые, они остались, а мы с Торстейн снова выскользнули на улицы. Солнце уже село, но оставшегося света на небе было достаточно, чтобы мы могли найти дорогу, снова по малолюдным улочкам, к большому залу. Если Сигтрюгг и посылал воинов на мои поиски, их уже не было видно. На улицах было мало народу; в этот час было безопаснее оставаться дома. Если кто и смотрел, а таких было немного, мы выглядели как воин с женой, идущие по своим делам. Торстейн не смогла удержаться и сказала, что для жены я уродлив как свинья, но раз уж мы вместе, она  меня не бросит. Я недвусмысленно и нецензурно ответил, что только больше ее позабавило.

К моему огромному облегчению, площадь перед большим залом была тиха; мы обошли ее по краю, чтобы добраться до нашей цели — той самой двери, где я спас Слайне от Рогнальда. Сразу же возникла дилемма. Слайне не было видно, и я понятия не имел, удалось ли Орму выполнить его задачу: попросить ее встретиться со мной на улице между вечерней и повечерием. Я знал, что монастырские колокола звонят на закате и снова вскоре после, но мне пришлось попросить Торстейн выяснить, как эти службы называют последователи Белого Христа. Он должным образом это сделал.

В голове крутились разные мысли, пока я стоял в тени, надеясь, что нас никто не увидит или, что еще хуже, не потребует объяснений. Орм мог потерпеть неудачу, и Слайне не придет. В таком случае мы уйдем вскоре после вечернего звона. Или он мог преуспеть, но Слайне не смогла покинуть свои покои. Учитывая, что случилось с людьми Сигтрюгга, посланными следить за его женой, это была вполне реальная возможность. Также было возможно, и это была моя самая большая надежда, что весть Орма не только дошла, но и что Слайне скоро выйдет из двери и окажется в моих объятиях. Это будет горько-сладкое прощание, но лучше, чем ничего.

— Я дурак.

— Не будь так строг к себе.

Вздрогнув — я произнес это вслух, сам того не заметив, — я бросил взгляд на Торстейн.

— Почему? Мне не следовало связываться со Слайне.

— Многие мужчины сказали бы то же самое обо мне и Векеле.

Я никогда об этом не думал.

— Сердце — странный орган, Финн, со своей собственной целью. Игнорируй его голос на свой страх и риск.

Для Торстейн это была целая речь, и очень глубокомысленная. Ее слова и ее верность ободрили меня — она стояла здесь со мной, хотя вероятность того, что из двери вывалятся двадцать дружинников Сигтрюгга, была не меньше, чем появление Слайне.

Время шло, и я начал думать, что мы пришли напрасно. Скоро зазвонит колокол к повечерию, и ждать после этого будет чистым безумием. Теперь я жалел, что не сказал Орму встретиться со мной здесь; так я бы по крайней мере знал, потерпел он неудачу или нет. Я мерил шагами землю, борясь с желанием выломать дверь и войти в большой зал.

Шум. Движение за дверью. Я услышал, как меч Торстейн вышел из ножен. Скрутившись в узел, я сунул руку под платье и вытащил свой сакс. Я не умру безоружным.

Скулеж, шарканье лап.

Мое сердце запело.

Засов сдвинулся; дверь скрипнула. Появился Ку, натягивая поводок, а за ним… не Слайне, а ее служанка.

Борясь с разочарованием, я прошептал:

— Где королева?

Взгляд, от которого расплакался бы ребенок.

— В своих покоях, под усиленной охраной.

— Она невредима?

— На данный момент, да. Конунг подозревает — один из его людей убит на улице, другой исчез, — но у него нет доказательств ее вины.

Меня окатило волной облегчения. Слайне молчала, и хозяин «Медной головы» меня не предал. Пока.

— Быстрее! Меня видели, когда я выходила.

— Передай Слайне, что я люблю ее. Я всегда буду ее любить. — Служанка не усмехнулась, что меня ободрило. — Скажи ей, что я должен уйти, но я вернусь.

— Когда?

— Я не знаю. Когда будет безопасно. — Служанка шмыгнула носом, и я прекрасно понял почему. По-настоящему безопасно не будет никогда, пока жив Сигтрюгг. Я колебался, не зная, что сказать, чтобы это не было ложью или банальностью.

В конце большого зала было движение. Торстейн шевельнулась.

— Финн.

— Иди, — сказал я служанке.

Она кивнула — самый дружелюбный жест, который я когда-либо от нее видел.

— Да пребудет с тобой Христос.

«Да хранит Один тебя и Слайне», — подумал я.

Глава двадцать пятая

— Ты спал с женой Сигтрюгга? — Асхильд можно было услышать в Линн Дуахайлле, до которого было порядочно идти.

— Ее зовут Слайне, — пробормотал я, жалея, что не сохранил в тайне причину нашего прибытия.

— Как деревня?

Мы с Векелем проходили через Балэ-Шлойнэ, казалось, целую вечность назад, по пути к Лох-Эннеллу, но я ни на мгновение не задумывался о его названии.

— Да, полагаю.

— Неважно, — сказала она с уничтожающим взглядом. — Ты дурак, Финн Торгильссон, дурак, который думает своим бод салахом, а не головой!

Я покраснел и попытался проигнорировать широкую ухмылку Векеля и Торстейн, наблюдавшую с удивлением и весельем. Глаза Лало расширились, когда он увидел, как меня так решительно поставили на место. Муж моей сестры, Диармайд, вышел на улицу, якобы проверить скот, но скорее всего, чтобы избавить меня от дальнейшего смущения. Судя по его прощальному выражению, я заподозрил, что ему чаще доставалось от ее едкого языка. Я ему не завидовал. Я занялся Мадрой и Ниаллом, которые терлись у моих ног, требуя внимания, и надеялся, что она скоро закончит.

— Я неправа? — потребовала ответа Асхильд.

— А что мне было делать? Мы полюбили друг друга.

Раздраженный вздох.

— В глазах Бога она замужняя женщина. Ты нарушил седьмую заповедь!

Я фыркнул.

— Я не верю в эту чушь.

— Я проигнорирую это богохульство. Бог однажды свершит над тобой свой суд. — Она перекрестилась. — А пока тебе стоит беспокоиться о Сигтрюгге.