Читать книгу 📗 "Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен"

Последние сто шагов были мучительно медленными, мы ползли на четвереньках. Я был с Векелем. Лало и Торстейн находились немного правее. Атака с противоположных сторон от костра уменьшила бы шанс на побег, но риск случайной стрелы был слишком велик.

Оставалось около половины пути, когда Кормак начал вещать. Я навострил уши. Это он подстрелил оленя. Это был лучший выстрел в его жизни, утверждал он, — и самый дальний тоже.

— Шагов сто пятьдесят, должно быть. — Я недоверчиво покачал головой. Любой охотник, рискнувший выстрелить с такого расстояния, был либо дураком, либо авантюристом. Кормак преувеличивал, а слушатели у него были благодарные. Его люди осыпали его похвалами, говоря, что они бы так не смогли, что Кормак — поистине искусный лучник.

Один был настоящим подлизой, заявив, что сам мифический воин Кухулин не смог бы сделать такой выстрел. На это замечание последовало неловкое молчание, и я прикусил щеку, чтобы не рассмеяться. Лизоблюдство тоже имеет свои пределы. Когда лесть переходит все границы, даже недоумки это понимают. Кормак был кем угодно, но не дураком. Готов поспорить, сейчас он сверлил подлизу взглядом, а тот, смущенный и напуганный, жалел, что не держал язык за зубами.

Векель змеей подполз ко мне. Даже темнота не могла скрыть его улыбки. Он тоже слышал. Мы не двигались, пока разговор у костра не возобновился. Ждать пришлось недолго; люди вроде Кормака любят звук собственного голоса. Готово ли мясо, потребовал он. Он умирал с голоду. Почти, ответили ему. Уже скоро. Кормак угрюмо ответил, что лучше бы оно не подгорело.

— Пива, — сказал он.

— Вот, господин.

Кормак громко пил, из бурдюка, надо полагать, затем рыгнул.

— Может, завтра добудем кабана.

— Если увидим, господин, я уверен, ваше копье первым вонзится в его плоть, — сказал чей-то голос.

Я скорчил рожу Векелю.

Затем Кормака попросили пересказать историю его последней охоты на кабана, которая была прошлой зимой. Он пустился в долгий, бессвязный рассказ, часто прерываясь, чтобы принять восхищение своих спутников. Это была идеальная возможность для нас с Векелем, и, как я полагал, для Лало и Торстейн, чтобы подобраться поближе.

Группа Кормака разбила лагерь на небольшой поляне. Когда деревья начали редеть, я остановился. Вглядываясь сквозь редкий подлесок, я различил семерых мужчин, валявшихся у большого костра. Кормак сидел примерно на трети окружности от огня, широко жестикулируя, пока описывал убийство кабана. Трое сидели ко мне спиной, остальные — лицом в мою сторону. Доспехов на них не было, и щитов я не видел. Я решил, что луки лежат в куче с копьями неподалеку от костра или, возможно, рядом с их владельцами. Их лошади, каждая со спутанными лангфейтиром ногами, тихо стояли неподалеку.

— Готов? — беззвучно спросил я Векеля, который неловко накладывал стрелу.

Он кивнул.

Я подумал забрать у него лук и пустить стрелу Кормаку в спину. С такого расстояния это было бы легко. «Нет», — решил я. «Я хочу, чтобы он знал, кто положил конец его жалкому существованию».

Условным сигналом был крик совы, который я не очень хорошо умел изображать. Лало, неудивительно, умел, а Векель должен был ответить.

Мы пролежали так ударов пятьдесят сердца, прежде чем Лало крикнул. Это было так близко, что это мог быть только он. Векель подождал, но реакции от Кормака или его спутников не последовало, поэтому он повторил звук. Это была плохая пародия на крик Лало, но это не имело значения. Мы были на ногах, и в пятнадцати шагах справа от нас тоже были Лало и Торстейн.

Лук Лало запел, и одного из воинов, стоявших к нам лицом, отбросило назад, стрела глубоко вошла ему в грудь. Векель выстрелил, и мужчина, сидевший к нам спиной, взревел, когда стрела вонзилась ему в плечо.

Я бросился в атаку, зная, что Торстейн сделала тоже самое.

Я бежал к огню, будто дракон Нидхёгг гнался за мной по пятам. Первый воин, которого я встретил, все еще пытался выхватить кинжал, когда мой топор расколол ему грудь. Мне удалось ударить следующего обратным замахом. Тяжелое лезвие топора раздробило ему скулу, и он отшатнулся. Я развернулся в поисках Кормака. С ловкостью затравленного оленя он перепрыгнул через костер, чтобы скрыться.

Внезапный удар в живот заставил меня замереть. Один из спутников Кормака пырнул меня ножом. Боль пронзила меня, но стальные кольца кольчуги выдержали. Он не вспорол мне брюхо.

Я разбил ему нос умбоном щита, и когда он попятился, отрубил ему левую руку топором. Кинжал выпал из его другой руки. Он отрешенно уставился на брызжущий кровью обрубок, затем его накрыла боль, и он закричал.

Тяжело дыша, я огляделся в поисках других врагов, но их не было. Торстейн была в порядке; Векель неуклюже накладывал на тетиву новую стрелу, а Лало только что выпустил одну через костер. «Вслед за Кормаком», — понял я и перепрыгнул через огонь, едва коснувшись земли, тут же сорвавшись с места.

— Ты попал в него? — взревел я.

— Нет, — донесся разочарованный ответ Лало.

Я нидинг. Если бы я застрелил Кормака или позволил это сделать Лало, думал я, он бы сейчас лежал мертвый со своими подлизами, а не бежал невредимым в темноту. Я пробежал за ним шагов двадцать, но глаза мои привыкли к свету костра, и в темноте я почти ничего не видел. Я огляделся, надеясь увидеть качнувшуюся ветку или след на мягкой земле, но не нашел ничего. Я уже готов был сдаться, когда из темноты донесся треск. Я бросился на звук, ободрав голени о низко лежащий ствол. Ежевика хлестнула меня по щеке, но мне было все равно.

Я бежал так быстро, едва различая что-либо, что даже не заметил ямы. Ноги ушли из-под меня, и я рухнул. Голова ударилась о что-то твердое — поваленное дерево? — и перед глазами поплыли звезды. Ошеломленный, выронив топор, я откинулся назад, как слепой пьянчуга на пиру.

Кто-то прыгнул на меня сверху.

«Кормак», — тупо подумал я. Он упал в ту же яму, но успел подняться на ноги до того, как я подоспел. Силы покинули меня. Я не мог помешать его рукам сомкнуться на моем горле, выжимая из меня жизнь. Дыхание мое хрипело, легкие задыхались. Я начал ускользать, терять сознание. Темнота манила. «Скоро увижу отца», — туманно подумал я. «И мать тоже».

Усмешка.

— Яблоко от яблони…

Мое падение в бездну замедлилось.

— Я думал, в тебе больше огня, сельдежор, но ты ничем не лучше своего пса-отца. Он даже не пытался помешать мне вонзить меч в его плоть, трус. Жаль только, что я не отымел еще и твою сестру.

В моем сознании родилась искра раскаленной добела ярости. Пульсируя, она росла, озаряя темные углы и мягкий, безмолвный путь в вечность. «Мой отец не был трусом», — беззвучно кричал я. «Моя сестра ничего тебе не сделала!» Несправедливость поступков Кормака питала ярость, которая росла, заполняя мой череп. Она дала мне желание жить, а с ним пришла отчаянная, бешеная сила.

Мой первый, неуверенный удар едва коснулся Кормака. Он был несильным, но застал его врасплох. Его хватка на моем горле ослабла. Второй удар пришелся ему в подбородок, отбросив его голову назад, и он отпустил меня. Мощным движением бедер я сбросил его с себя. Он упал в одну сторону, я откатился в другую. Мы встали на колени, а затем поднялись в темноте, чувствуя друг друга по близкому соседству. Хватило времени на один хриплый вдох, и я бросился на него. Он ударил меня в лицо; я поймал его хуком в челюсть. Он пнул меня в пах, или попытался, но я вовремя увернулся, и он вместо этого ударился о мою тазовую кость.

Кормак был меньше, но я был полузадушен. Мы молотили друг друга, не в силах сбить с ног, но готовые принимать удар за ударом. Я попытался ударить головой, мой излюбленный прием, но он предугадал его, и я лишь ушиб лоб о его скулу. Он попытался выколоть мне глаза, но сумел лишь содрать ногтями немного кожи с лица. Я нанес удар; он ответил тем же. Ничего не менялось.

Ш-ш-ших. Звук ножа, выхваченного из ножен.

Меня затошнило. У меня были лишь голые руки.

Кормак подкрался ближе.