Читать книгу 📗 "Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен"

— За мной! — крикнул Имр и повел нас вниз по склону.

Деморализованные англичане почти не сопротивлялись, и мы перебили дюжину, прежде чем они обратились в бегство. Никто не стал их преследовать; нашим товарищам на другой стороне холма нужна была помощь. По крайней мере, мы так думали. Когда мы добрались туда, они ликовали и осыпали оскорблениями вторую группу англичан.

— Они услышали, что происходит, и отказались на нас нападать, — с восторгом сообщил Карли Коналссон.

— Желтопузые псы, — сказал Имр и сплюнул.

«Не обязательно», — подумал я. Только нидинг идет на верную смерть, а английский капитан скоро поймет, что наш трюк с камнем был одноразовым. Если он хоть какой-то вождь, он скажет своим людям, что нас все еще меньше числом, и у нас нет стрел. И действительно, вскоре наши враги снова пошли в атаку. На этот раз они были лучше организованы и достигли вершины холма одновременно.

Это была жестокая схватка. На кону стояло наше выживание, и огня в наших животах было больше, но у англичан было почти трехкратное численное преимущество, а их капитан был из тех, кто вел за собой. Исполинского роста, он напомнил мне Одда Углекуса, погибшего при Гленн-Мама. Он тоже орудовал топором, что, наряду с его шлемом, заставило меня задуматься, не течет ли в нем норвежская кровь. Каким бы ни было его происхождение, в первой же атаке он прорубил брешь в нашей жалкой шеренге, сразив Тормода Крепкого и еще одного воина. Для нас это могло бы стать концом, если бы не убитый горем Хрольф Рыжебородый, который бросился на капитана, отвлекая его достаточно долго, чтобы Карли Коналссон смог подкрасться сзади. Кольчуга и воинское мастерство ничего не значат, когда тебе подрезали сухожилие. Капитан упал, и Хрольф, ревя как дитя, перерезал ему горло.

Это выбило дух из англичан, и они отступили. Наши приветственные крики, вырывавшиеся из пересохших глоток, звучали надтреснуто и нестройно. На самом деле, праздновать было особо нечего. Пятнадцать воинов из команды «Бримдира» навсегда остались на этом холме, а еще десять были ранены. Некоторые из них могли сражаться, но таких было немного. Имр тоже был ранен, кровь пропитала рукав его туники. Он не позволил Векелю осмотреть рану, грубо приказав ему заняться остальными ранеными.

Нас осталось чуть меньше тридцати воинов, чтобы встретить следующую атаку англичан.

Я надеялся, что смерть их капитана заставит их передумать и отступить к своим кораблям. Но не тут-то было. Были отправлены гонцы, и вскоре у подножия холма появилось подкрепление. Отряд был невелик, около тридцати человек, но шансы, которые несколько выровнялись, снова были со значительным перевесом в пользу англичан.

Единственное, что это дало, — уменьшило число людей, охранявших вражеские корабли. Я сказал об этом Векелю, и он едва заметно улыбнулся — то самое любопытное выражение, которое всегда наводило меня на мысль, что он знает, что будет дальше. Мне отчаянно хотелось спросить, удастся ли Лало его затея. Но если бы ответ был «нет», это бы не помогло, поэтому я прикусил язык и сосредоточился на том, чтобы поднять боевой дух товарищей. Это была грубая тактика, но я видел, как старые волки вроде Ульфа и Углекуса делали это раньше.

— Эй, Вали, — сказал я. — Тебе ведь наша помощь и не нужна была, чтобы сдвинуть тот камень, а?

Он инстинктивно понял, к чему я клоню.

— Верно, Ворон Бури! Я просто щадил вас, девчонок, чтобы вы не краснели.

Возгласы протеста.

— Думаешь, ты силен, Вали? — крикнула Торстейн. — Когда это закончится, давай поборемся на руках. Вот и посмотрим, кто сильнее!

Улюлюканье и аплодисменты.

— Я хочу это видеть! — заметил Векель.

Вали Силач фыркнул.

— Я с радостью выиграю это состязание.

— Пять кусков рубленого серебра на Торстейн, — сказал я, думая: «Если этот поединок когда-нибудь состоится, и я его увижу, значит, мы все трое выжили. Потерять немного серебра — ничто по сравнению с этой мечтой».

— Ты меня так низко ценишь? — бросила вызов Торстейн.

Она пыталась меня задеть. Я фыркнул.

— Десять кусков тогда, и лучше тебе выиграть.

Люди начали делать ставки; легкораненые присоединились. Почти все ставили на Вали, чьи плечи были примерно с грудную клетку Лало. К моему изумлению, Имр сказал, что поставит свое серебро на Торстейн.

— Все дело в тактике, да? — заметил он.

Вали Силач начал немного защищаться.

— На Мэне меня никто не мог одолеть!

— Мэн — островок небольшой, — сухо сказала Торстейн.

— Давай сейчас! — сказал Вали, и раздался одобрительный рев.

Я усмехнулся; было безумием устраивать состязание по армрестлингу в перерыве битвы, которую мы обречены проиграть. Отчего-то это делало затею еще более привлекательной.

Тут же выяснилось, что нет ни стола, ни другой ровной поверхности. С некоторой неохотой Вали и Торстейн, которую очень забавлял пыл ее противника, согласились отложить состязание до другого дня.

Добродушная атмосфера длилась до тех пор, пока наши часовые, расставленные по обеим сторонам вершины, не объявили, что англичане снова атакуют. Почуяв, что перевес на их стороне, наши враги поднимались с песней.

Раненых прислонили к стоячим камням или уложили между ними, а мы выстроились в наш жалкий, слабый круг. Имр тоже был там. Иначе он и не мог, хотя лицо его было белым как полотно. Векель остался позади, но подобрал копье — впервые я видел его с настоящим оружием в руках. Это подчеркивало всю мрачную реальность нашего положения.

Англичане остановились неподалеку. Они смотрели на нас и насмехались. Но не нападали. Пока.

У меня сжался живот; их было не меньше пятидесяти. Нас было семнадцать, включая троих раненых. Наши товарищи за нашими спинами стояли перед таким же подавляющим числом. Это была наша последняя битва. Моя последняя битва. Я сделаю ее славным концом.

— Эй, норманны! — заговорил воин в кольчуге из переднего ряда.

— Да? — ответил Имр.

— Вам не обязательно умирать сегодня. — Его норвежский был плох, но понятен.

— Верно, — крикнул Имр. — Мы уйдем отсюда победителями, перешагнув через тела вас и ваших товарищей!

Мы взревели в ответ, и я вспомнил поговорку, которую любил мой отец. Когда смерть смотрит человеку в лицо, все, что он может сделать, — это смотреть в ответ.

— Храбрые слова, но мы-то с тобой знаем, что это ложь, — сказал воин. — Я имел в виду, что вам следует сложить оружие. Сдаться.

Я усмехнулся. И многие тоже. Но немало воинов промолчали. Они ничего не могли с собой поделать: им хотелось знать, что им предлагают.

— Мы станем траллами, так? — потребовал ответа Имр.

— Верно, — сказал воин, — но вы останетесь в живых.

— Я спрошу своих товарищей. — Тон Имра был издевательски вежлив. — Ну, парни, что скажете? Хотите стать траллами этого рагра-англичанина?

— Нет! — Даже те, кто молчал, присоединились к общему крику. Наш рев спугнул чекана из зарослей утесника.

— Вот вам и ответ, — сказал Имр с извиняющимся пожатием плеч. — Мои воины отказываются от вашего «предложения», которое, как я подозреваю, было сделано лишь потому, что ваши прихвостни — бесхребетные черви!

Воин в кольчуге втянул щеки. Его людям это тоже не понравилось.

Вали Силач выбрал этот момент, чтобы опустить топор и щит. Он повернулся спиной к врагу и, как молния, спустил штаны и подштанники. Это было великолепно. Мы гоготали, пока он махал своей волосатой, потной задницей перед англичанами, которые в ответ осыпали его оскорблениями и копьями. Одно вонзилось рядом с Вали. В ответ он метнул его обратно вниз по склону и, по милости Локи, попал в воина. Мы снова выразили свое одобрение.

Вали в последний раз вильнул задом и, подтянув штаны, вернулся в строй.

— Тебе следовало оставаться на месте, — сказал Векель. — Увидев эту чудовищную трещину, англичане не сунулись бы дальше.

— Можешь погладить, если хочешь, витки, — со смешком сказал Вали Силач. — Только знай, что когда Хлив Яйцерезка услышит, она захочет с тобой поговорить. Я бы на твоем месте поберег мошонку!