Читать книгу 📗 "Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен"

На следующий день настала очередь Гуннара принести интересные вести. С дозорного поста открывался вид на дорогу, ведущую к рыбацкой деревушке на берегу. Это было ближайшее к нам поселение, где мы надеялись выпросить, одолжить или украсть судно. Гуннар заметил две повозки, медленно спускавшиеся к ней с меловых холмов на севере.

— Наверное, купец или торговец. Какая разница? — сказал Карли Коналссон. — На повозках до Уайтленда не доплывешь.

Гуннар, не самый острый нож в ящике, понурился, но потом сказал:

— У купцов не бывает тридцати стражников. Во всяком случае, не для двух повозок.

— Тридцать? Ты уверен? — спросил я.

Обиженный взгляд.

— Я умею считать.

Меня охватила холодная уверенность.

— Они везут серебро. Что еще это может быть? Тридцать воинов — это половина отряда. — Я повернулся к Гуннару. — Сколько времени, пока они не пройдут мимо нас?

— Недолго.

— Успеем свалить дерево?

— Если двинемся сейчас.

— Я понял твой замысел, — сказал Олаф Две-брови. — Ты хочешь забрать серебро себе!

Векель ухмылялся; Лало тоже. Вали Силач улыбнулся в ответ. Если бы не стрелы, что я нашел в поселении, мой безумный план был бы немыслим.

— Это рискованно, — сказала Торстейн. — Шестнадцать из нас против тридцати?

— Мы и не с такими шансами справлялись, — ответил я.

— Да, ночью, в разгар бури.

— Две повозки серебра купят нам драккар, — сказал я.

— Что-то я не вижу здесь особого выбора, — парировала Торстейн. — И это еще до того, как мы учтем норманнов, которым это серебро предназначено. Они будут не в восторге, когда оно не прибудет. Шансов присоединиться к ним будет немного.

— Если никто не уйдет, норманны ничего и не узнают. Мы можем присоединиться к другой части флота дальше по побережью, — уверенно сказал я, понимая, что бросаю кости, ставя на кон будущее всех нас и надеясь, что выпадут две шестерки. Мой взгляд скользнул по лицам. — Ну?

Они согласились, как я и надеялся. Остальные тоже, когда мы вынесли это на голосование. Перспектива огромного сокровища была слишком соблазнительна, чтобы устоять, даже если это было сопряжено с огромным риском.

Поскольку мы жили в кольчугах со времен Кэмбронна, нам оставалось лишь схватить оружие и щиты и отправиться к дозорному посту Гуннара. Это был скалистый утес, возвышавшийся над ясенями и буками, с которого открывался вид на окрестности с высоты птичьего полета. Торстейн, Векель, Лало и я поднялись с Гуннаром наверх, пока остальные оставались вне поля зрения. Притаившись на западной стороне скал, мы смотрели на разбитую дорогу, что вилась от меловых холмов к побережью.

— Вон там, — указал Гуннар.

Запряженные волами повозки выделялись на дороге — другого движения не было. Сопровождавшие их воины состояли из десяти всадников и двадцати пеших, равномерно распределенных впереди и позади повозок. В моем сознании вспыхнуло сомнение. Учитывая ценность груза, который они охраняли, эти воины были не неопытными юнцами, а закаленными бойцами. Их было вдвое больше нас, к тому же пара человек в моем отряде были ранены.

— Ну? — Я уставился на Векеля.

— Удача благоволит храбрым.

Я ждал, но больше он ничего не сказал. Мои глаза переместились на Торстейн, которая пожала плечами.

— Это безумие, но я с тобой.

— Крайне важно, чтобы ни один из всадников не ушел, — сказал я Лало. — Если они…

— Я понял.

— Нам лучше двигаться, — сказал я. — Деревья сами себя не валят.

Дерево поперек дороги всегда наводит на мысль о засаде. Поэтому я выбрал приличных размеров бук сразу за поворотом; его не будет видно до последнего момента. Вали Силач взял на себя руководство, и, работая топорами в парах с обеих сторон ствола, мы быстро свалили бук. Он наглухо перекрыл дорогу, но нам нужно было больше. Пока Лало сновал туда-сюда от опушки леса, сообщая нам о продвижении повозок, мы взялись за другое дерево, на этот раз ясень, в ста шагах к северу. Сойка пронзительно закричала, протестуя против нашего присутствия. На этот раз мы работали иначе, подрубив ясень до такой степени, что Вали Силач мог толкнуть его поперек дороги, заперев повозки и их защитников.

Приготовления были завершены, и, надеясь, что наши будущие жертвы все еще ничего не подозревают, я приказал Лало и двум другим лучникам выбрать лучшие позиции для стрельбы. У каждого было по шесть-семь стрел; промахнуться было нельзя.

Кроме Векеля, оставалось двенадцать воинов для засады. Вали должен был повалить ясень, а затем присоединиться ко мне и еще четверым, пока Лало и его товарищи осыпали врага стрелами. Когда мы нападем, Торстейн и ее пятеро воинов ударят с другой стороны.

В лесу было мирно. Птицы, умолкшие от стука наших топоров, снова запели. Я услышал двусложный посвист пеночки-теньковки и одну из моих любимиц, пеночку-весничку. Славка-черноголовка начала неуверенно и щебеча, а затем выдала свою длинную, красивую трель.

Моя задумчивость длилась недолго. Осознание масштаба предстоящего накрыло меня, когда наша добыча приблизилась. На нескольких всадниках были кольчуги; я надеялся, что Лало это видит и будет целиться в горло или в лошадей. Воины вокруг повозок тоже выглядели сурово, и некоторые также носили кольчуги. «Удача благоволит храбрым», — сказал Векель, но я не мог выбросить из головы поговорку, что дураки часто лезут туда, куда мудрецы ступать остерегаются.

Я подумывал об отступлении. Нашим единственным спутником стало бы унижение. Вместо этого можно было бы подойти к получателям серебра, которые скоро прибудут в рыбацкую деревушку. Ничего не зная о нашей неудавшейся атаке на их богатство, они, возможно, были бы расположены принять новую команду, в частности людей, прошедших через такие испытания, как мы: битва на холме, засада в грозу, наш путь из Уэст-Бретланда.

Но нас бы разделили по разным кораблям. С этим было трудно смириться. Меня также коробила мысль признать другого своим вождем. Я командовал отрядом совсем недолго, но мне это нравилось. Это казалось естественным.

«Атака состоится», — решил я, вытирая одну потную ладонь, а затем другую о штаны.

— Нервничаешь? — прошептал Векель.

— Немного. — Ему я мог это сказать.

Головные всадники достигли поворота.

У меня перехватило дыхание.

Один из всадников натянул поводья. Его лицо исказилось.

«Сейчас, Вали, — подумал я. — СЕЙЧАС».

Громкий треск, который затянулся и закончился тяжелым ударом.

Полетели стрелы — размытые темные полосы. Люди умирали, падали со своих скакунов. Лошади вздыбились, отбиваясь копытами, и рухнули на всадников. Воздух наполнился криками. Приказами. Пешие воины выстраивались в линию по обе стороны повозок, или пытались. Прилетели еще стрелы. Я считал всадников, тех, кто мог легче всего уйти. Четверо из пяти впереди были мертвы или спешены. Лишь один оставался в седле и пытался собрать своих людей. Сзади на лошадях оставались двое, но стрела в крупе одной из них делала ее неуправляемой — она кружилась и металась в явной агонии. Последний всадник поскакал вдоль повозок. Воин на его пути столкнулся с лошадью и был сбит с ног. Я потерял его из виду, пока он не появился из-за головной повозки, и я понял, что он намеревается перепрыгнуть через бук. Если ему это удастся, наши надежды рухнут.

Хвала Одину, Лало тоже вел его.

Стрела метнулась вперед, вонзившись всаднику в горло. Это был самый невероятный выстрел, еще более искусный, чем тот, что сразил пастуха.

Теперь дело было за нами.

Издав боевой клич, я ринулся к дороге. Времени считать, сколько воинов осталось, не было, но они все еще значительно превосходили нас числом. Побеждать нужно было быстро.

Мой первый противник был крепок и хитер. Он сделал выпад, предвидя, что я пригнусь. Направив копье ниже, он ударил меня в шлем, к счастью, в макушку. Копье со скрежетом соскользнуло, но от силы удара по моей вывихнутой шее прокатились волны агонии. Он ринулся вперед, бах, умбон его щита ударил в мой, и я отшатнулся. Его правая рука отлетела назад для второго выпада. Полностью потеряв равновесие, я тяжело рухнул на задницу.