Читать книгу 📗 "Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен"

Мы собирались плыть вдоль южного побережья Уэссекса. На наше серебро можно было купить дюжину судов с командами, но сорить им направо и налево мы не могли, иначе какой-нибудь вождь с отрядом побольше нашего просто отобрал бы его. Поэтому план был таков: надежно спрятать большую часть сокровищ до встречи с норманнами, а затем как-нибудь наладить с ними дружеские отношения. Как именно — было неясно, но и на этот раз мои доведенные до отчаяния люди спорить не стали. После нескольких месяцев походов, сказал я им, наверняка найдутся драккары, которым не хватает гребцов. Я смирился с мыслью, что капитаном мне не быть. Второй шанс представится рано или поздно.

Мы крались за домами, стараясь оставаться незамеченными. Здешние рыбаки нам не ровня, но темнота и знание местности, не говоря уже о том, что большинство из нас были заняты сундуками, значительно уравнивали шансы в их пользу. Если бы нам удалось спустить лодку на воду и уйти до того, как кто-нибудь что-то поймет, было бы куда лучше.

Больше всего я опасался собак и их острого слуха. Одна несколько раз гавкнула, пока Лало вел разведку, но внезапно умолкла. Конечно, он перерезал ей глотку, а когда ее хозяин вышел наружу проверить, в чем дело, его постигла та же участь. Должно быть, человек жил один, сказал нам Лало, потому что больше никто не появился. Ему удалось добраться до берега без дальнейших проблем.

«Пусть рядом с нами их больше не будет», — подумал я. Я убью собак, если придется, и их хозяев тоже, но никакой ратной славы в этом не было.

В одном из домов действительно залаяла собака, но ее тут же велели замолчать. Я успокоился, потому что это означало, что предыдущий шум остался незамеченным. Я сменил Карли Коналссона у одного из сундуков и получил благодарный взгляд. Годы давали о себе знать; я замечал, как он скован по утрам и сколько времени ему требуется, чтобы размяться. Впрочем, он не жаловался, в отличие от Векеля, который, сделав несколько шагов, бросил попытки помочь.

Будь на его месте кто другой, даже я, на него обрушился бы шквал ругани, насмешек и всего прочего, но против витки никто не проронил ни слова. Помогло, решил я, и то, что после того, как мы до отвала наелись говядины, Векель бросил руны и прочел наше будущее. Перспективы были хорошие, объявил он. Лодка выдержит и нас, и серебро, и мы доплывем на ней прямо до норвежского флота. «Будет ли опасность?» — спросил Карли Коналссон. Векель фыркнул и спросил, бывало ли когда-нибудь время без опасностей. Конечно, будет опасно, сказал он, и будут битвы, но мы победим.

Он не сказал, сколько из нас выживет.

Я видел этот невысказанный вопрос в глазах людей, но никто его не задал.

Как и я. Потеря «Бримдира» и смерть Кара, Тормода, Имра и стольких других висели камнем у меня на шее, и я не хотел знать.

Я отогнал тревоги в дальний угол сознания. Я приближался к лодке, которая выглядела довольно большой. Лало взволнованно махнул рукой, и у меня отлегло от сердца. Мы уберемся из этого места, не перебив половину его жителей, и до того, как законные владельцы серебра явятся за ним.

Стоя над лодкой, я увидел, что она была сделана для восьми, может, десяти человек. В ней будет теснее, чем я думал, но я не позволил сомнениям закрасться в душу. Мы уже решились: либо это судно, либо ничего.

— Сначала сундуки, — прошептал я.

Мы благополучно отчалили от деревушки, восемь человек на веслах вывели нас на глубокую воду. Парус был поднят, и легкий ветер понес нас на восток. На воде было тихо и мирно, но нервы мои были натянуты как струна. Справа по борту на Уайтленде были норманны, и хотя они, вероятно, спали, завернувшись в свои одеяла, я не расслаблялся, пока остров не остался далеко позади и перед нами не раскинулось открытое море.

Боевой дух был высок. Раздавались шутки о том, что скажут владельцы лодки, когда обнаружат ее пропажу, а также много разговоров о том, как мы потратим серебро на эль, мед и женщин. Мы богаты, сказал Вали Силач, и мы это заслужили. Люди одобрительно загудели; я ухмыльнулся Векелю.

— И правда, приятно, — сказал я, похлопав по сундуку под своей задницей.

— За деньги счастья не купишь.

— Но это полпути к нему. — Я подумал о Слайне, о том, что не раздумывая отдал бы свою долю серебра, чтобы снова быть с ней.

— Правда, Ворон Бури? — Даже в темноте его взгляд был тяжелым.

— Она замужем за конунгом, — тихо сказал я. — Что я могу сделать?

— На данный момент — ничего, но твое время может прийти.

— Может?

— Будущее редко бывает определенным.

— Да, а пока я буду полагаться на серебро.

Векель прикрыл свои подведенные черным глаза, и я занялся наблюдением за далеким горизонтом. У меня и так было достаточно забот, чтобы еще тосковать по Слайне.

Путь до устья великой реки, что текла из Лунденвика, английского города, часто подвергавшегося набегам норманнов, занимал несколько дней. Вдоль побережья тоже можно было неплохо поживиться. Рано или поздно мы встретим драккары. Все искусство… нет, — поправил я себя, — вся азартная игра заключалась в том, чтобы решить, где сойти на берег и зарыть серебро. По правде говоря, я не имел ни малейшего понятия, когда это может случиться, и подозревал, что Векель и Торстейн это знали. Ни один из них не высказал своего мнения. Что до остальных, я пользовался их доверием, по крайней мере, пока. Это тяжелым грузом лежало на моих плечах.

Утро прошло без происшествий. Мы видели пару рыбацких суденышек, но они были достаточно далеко, чтобы не вызывать беспокойства. Вечером, когда ветер все еще дул нам в спину, Олаф Две-брови заметил небольшую бухту. Парус был спущен. Мы вошли на веслах, зорко высматривая неприятности. В Уэссексе это означало не только драккары, но и вообще кого угодно. Даже пастух мог донести о нашем присутствии. К счастью, вокруг не было ни души. Я все же настоял на часовых. Мы провели тихую ночь у самой кромки воды и ушли до рассвета, ускользнув в сине-зеленое море, и лишь морские птицы были тому свидетелями.

Наша удача начала меняться в середине второго утра, когда ветер усилился. Он сменил направление, превратившись в порывистого, шквалистого зверя с юга, который оставил парус хлопать впустую. Нам пришлось его убрать, чтобы его не разорвало в клочья. Прежде чем я успел отдать приказ, люди взялись за весла и начали грести. Наша перегруженная лодка едва двигалась. Море теперь тоже было против нас. С правого борта накатывали резкие волны высотой с человека. Каждый яростный удар о корпус грозил опрокинуть судно без киля. Мы быстро промокли, но это было наименьшей из наших забот. Вода скапливалась у нас под ногами, поднимая на поверхность пену из мусора — рыбьей чешуи, распустившихся кусков веревки и еще бог знает чего.

— Вычерпывайте! — крикнул я. — Шлемами!

Приказ не пришлось повторять.

Не все могли наклониться, зачерпнуть и вылить за борт, поэтому я начал искать место, чтобы пристать к берегу. У меня сжался живот. Подходящего места не было, лишь высокие белые скалы, волнами уходившие в морскую мглу.

Еще одна волна обрушилась на нас, накренив лодку на левый борт. Вода хлынула через край, сводя на нет все усилия тех, кто вычерпывал. Я взревел, обозвав их дряблорукими нидингами.

— Утонуть хотите? — спросил я.

Они удвоили усилия, как и люди на веслах. Мы немного продвинулись, и я снова увидел доски настила. Места для высадки все еще не было видно, но мы могли продолжать так, вычерпывая и гребя, пока оно не появится. Так я себе говорил.

Затем ударила большая волна. Вода уже доходила мне до щиколоток. Я почувствовал укол страха, но не позволил ему проявиться. Однако лицо Лало было серым, и он бормотал что-то на своем языке. Карли Коналссон, лучший моряк на борту, ругался. Торстейн и другие гребцы гнули спины, гребя с силой, рожденной отчаянием. Этого было недостаточно, и никогда бы не хватило. Лодка, может, и была неплохим судном с восемью или десятью рыбаками на борту, но с пятнадцатью из нас и четырьмя сундуками серебра она превратилась в неповоротливую, барахтающуюся свинью.