Читать книгу 📗 "Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия"
Враги повернулись к Кошечке спиной и со всех ног побежали прочь, спасаясь от нечистой силы. Они так торопились скрыться, что даже не вложили мечи в ножны.
Касанэ спустилась по тропе и подбежала к огромной куче камней, которую многие поколения путников нагромоздили возле маленькой статуи Дзидзо. Выбрав несколько увесистых голышей, она подтащила их к краю обрыва. Кошечка поняла замысел подруги и помогла ей. Женщины взяли по камню, такому тяжелому, что каждой пришлось пустить в дело обе руки. Беглянки вскинули камни над головами, мрачно усмехнулись друг другу и стали ждать.
Когда уцелевшие слуги князя Киры показались на том неровном участке дороги, где Кошечка впервые заметила их, беглянки швырнули вниз свои метательные снаряды, целясь во врагов, и наклонились за новыми. Большинство камней пролетели мимо, но Касанэ, которая еще совсем недавно бросала палки в ворон, прогоняя их с поля, целилась лучше своей госпожи. Ее второй камень ударил одного из слуг Киры в плечо у основания шеи. Враг упал, покатился по крутому склону, перелетел через край тропы и свалился в пропасть. Его товарищ кинулся в заросли и исчез.
Касанэ помогла Кошечке сбросить тела двоих убитых врагов вниз, в долину реки. Кошечка знала, что не может взять с собой оружие самураев, и поначалу хотела вонзить их мечи в землю посреди дороги, как вызов князю Кире. Однако потом решила, что надо быть умней и оставлять за собой как можно меньше следов. Мечи полетели в пропасть за своими хозяевами.
— Где третий, старшая сестра? — Кошечка сложила руки и спрятала ладони в рукавах, чтобы Касанэ не видела, как они дрожат.
Помогая друг другу, беглянки вытащили третьего мертвеца из расщелины и избавились от него таким же способом, как и от остальных. Покончив с «приборкой», они ощутили на лицах жгучие уколы первых капель холодного дождя. В следующий миг небесные хляби разверзлись. Ливень превратил пятна крови в розовые лужи, а потом и совсем смыл их со скал и земли.
Кошечка и Касанэ укрылись под придорожной скалой, которая нависала над дорогой, и теперь переводили дыхание. Кошечка надела железный колпачок на острие своего копья. Струи дождевой воды, сбегавшие по крутой тропе, уже превратились в ручьи и промывали себе русла. Какое-то время они уносили щебенку, потом покатились крупные камни.
— Ты хорошо сражалась, старшая сестра! — Кошечка вскинула посох, салютуя своей верной помощнице. — Я горжусь тобой!
— Ваша светлость изволили научить свою недостойную служанку все делать старательно и доводить до конца: «Если ешь яд, вылижи и тарелку».
И Касанэ поклонилась очень низко, как полагалось крестьянке, обращающейся к дочери князя. Она слышала, как Кошечка выкрикнула свое подлинное имя.
— Для меня, ничтожной, большая честь, что ваша светлость так благосклонны ко мне.
Госпожа и служанка поднимались по размытой тропе. Кошечка поддерживала Касанэ под руку и печально улыбалась. Крестьянка снова рискнула жизнью ради нее. Дочь рыбака оказалась не только мужественной и верной, но и находчивой. Она заслужила право знать все о своей госпоже.
ГЛАВА 48
Порой струйка, порой бурное море
Река Ои бушевала сразу за Симадой, двадцать третьей почтовой станцией на пути от Эдо до Киото. Ои всегда считалась коварной, а в сезон дождей становилась смертельно опасной. Это была самая капризная из всех многочисленных рек, пересекавших Токайдо.
В это время года неприятностей от Ои не ждали, но сейчас зима выдалась на редкость теплой, талая вода, стекающая с гор, вздула широкую пойму реки, подточила крутые берега и углубила дно там, где раньше оно было мелким. Дожди размывали горные склоны, и деревья, сползавшие с них к воде, теперь покачивались на волнах, а камни, щебень и грязь, уносимые течением, откладывались в устье реки.
Кошечка стояла, глядя на мутные воды Ои, а Касанэ читала официальный указ, прикрепленный к дорожному столбу.
— Тут сказано, что мы не должны переправляться, — медленно шевелила губами крестьянская девушка. — Дорожная управа сообщит путникам, когда дорога станет безопасной, и тогда все смогут переправиться «по очереди, согласно своему общественному положению».
— Даже если вода спадет сегодня, княжеские процессии займут все лодки и всех речных носильщиков. Короче, мы можем прокуковать здесь много дней.
Кошечка и Касанэ взглянули назад — на соломенные крыши Симады. Дождь превратил улицы городка в трясину. Везде, где только могли остановиться путники, у дверей хижин и элегантных домов, лежали кучи грязных сандалий, а с карнизов свисали мокрые соломенные дождевые плащи. Их было так много, что они висели в несколько слоев и не могли просохнуть.
Гостиницы городка оккупировали слуги, носильщики и свита направлявшегося в Эдо советника князя Хино. Половина его людей успела переправиться сюда, и теперь они застряли в Симаде, ожидая прибытия вельможи. Поезд князя Вакидзаки еще задерживался, но его ожидали с часу на час, и путники низших разрядов принуждены были ночевать уже под навесами ворот в часовнях и под мостами.
Кошечка знала, что ей надо держаться впереди князя Вакидзаки, который направлялся в ту же сторону, что и она. Вакидзака имел право брать с собой в путь до тысячи человек. Даже если он ведет сейчас лишь малую часть этой свиты, его люди будут создавать большие задержки на каждой переправе.
— Что мы станем делать? — спросила Касанэ у своей госпожи, которая уже шла, с трудом вытаскивая ноги из чавкающей грязи, к тропинке, вьющейся вдоль реки.
— Искать лодку.
Лодка скрипела и вздрагивала. Этот скрип был похож на стон. На мгновение, показавшееся Кошечке и Касанэ бесконечным, их суденышко замерло без движения над бурлящим водоворотом, словно повиснув на шестах лодочников. Потом корма его взлетела вверх, а длинный плоский нос опустился в круговую волну, развернувшую лодку вправо.
Кошечка и Касанэ, ударяясь о плохо закрепленные бочки и тюки, соскользнули по широкому дну лодки к ее носу. Кошечка едва успела схватить Касанэ за ноги, иначе та перелетела бы через низкий борт и упала в грязно-желтые, как глина, волны, которые плясали вокруг и нависали над беглянками.
Бледная как полотно Кошечка лежала среди обернутых соломой мешков с рисом. Она была готова к смерти, но не могла покорно сносить морскую болезнь. Приподнявшись, страдалица положила подбородок на край подветренного борта, и ее вырвало в воду. Облегченно вздохнув, Кошечка снова откинулась на мешки.
Прежде ей доводилось видеть плотников, точильщиков, бондарей, садовников и каменщиков, выполнявших работу, которая казалась непосильной для хрупких человеческих мышц, жил и костей. Она встречала крестьян, перетаскивающих на себе груз, весивший столько же, сколько они сами, на далекие расстояния. Но никогда не думала, что профессия речного лодочника столь тяжела.
Всю вторую половину часа Обезьяны эти люди боролись с рекой, а до противоположного берега даже теперь оставалось целых пять тё. Расставив ноги, они стояли на корме, борясь с качкой, и шестами толкали вперед старую плоскодонку, но эти шесты сегодня гнулись, как стебли бамбука во время тайфуна. Мышцы и вены на лбах лодочников набухли так, что Кошечке казалось, будто они вот-вот лопнут.
Касанэ схватила госпожу за руку:
— Смотрите!
Кошечка повернулась и увидела выше по течению баржу, захваченную водоворотом. Она двигалась уже неуправляемая, и неслась прямо на них в наступающей темноте. Казалось, баржа на своем пути поглощает все окружающее и оставляет за собой черную пустоту.
Кошечка прижала Касанэ к себе и погладила ее по мокрой голове, как ребенка.
— Никто из нас не вечен, — попыталась она утешить свою спутницу.
Но эти слова не особенно ободрили Касанэ. Дочь рыбака хотела дожить до той минуты, когда услышит голос своего поклонника. И она боялась, что речные черти утащат ее под воду и высосут ее внутренности.
— Слава Будде Амиде! — молилась она нараспев, уткнувшись лицом в куртку Кошечки. От этого приглушенного тканью монотонного пения у Кошечки щемило в груди.
