Читать книгу 📗 "Женщины - Ханна Кристин"

Фрэнки улыбнулась и села рядом на свободный стул.

— Я Фрэнки. — Она протянула руку.

— Джоан.

Они обменялись рукопожатием.

— Как сегодня?

— Медленно. Все готовятся к празднику.

Фрэнки выровняла стопку листовок, заглянула в коробку с браслетами на столе — пять долларов за штуку.

Джоан вернулась к письму, которое составляла.

— Как думаешь, Выполни свое чертово обещание, президент Никсон, не слишком агрессивно для первого предложения? — спросила она.

— В таком деле «слишком агрессивно» не бывает. — Фрэнки тоже взяла ручку с бумагой.

Мимо их столика прошел парень с длинными волосами и густой бородой.

— Милитаристы, — пробормотал он себе под нос.

— Свобода не дается просто так, придурок, — крикнула Фрэнки. — И почему ты еще не в Канаде?

— Мы не должны ругаться с противниками войны, — сказала Джоан и ухмыльнулась: — На редкость глупое правило.

— Скорее рекомендация, — отозвалась Фрэнки.

— Как давно твой муж числится пропавшим?

— Я не замужем. Мой брат и… несколько друзей погибли там. А твой муж?

— Его вертолет сбили в шестьдесят девятом. Сейчас он в Хоало.

— Мне жаль, Джоан. А дети?

— У нас дочь. Шарлотта. Она не помнит папу.

Фрэнки взяла ее за руку. Они были почти одного возраста, но прожили такие разные жизни, и вот война свела их вместе.

— Он вернется, Джоан.

К ним подошла женщина в клетчатом черно-белом костюме.

— Наших солдат держат в таких клетках? Правда? Здесь даже выпрямиться нельзя.

— Да, мэм.

— Что они такого сделали?

— Сделали? — не поняла Джоан.

— Чем заслужили эти клетки? Помогали лейтенанту Келли в Ми Лае?

Спокойно. Объясняй, а не спорь.

— Они служили своей стране, — сказала Фрэнки. — Как их отцы и деды, они пошли на войну, когда страна призвала их, и были взяты в плен врагом.

Женщина нахмурилась, достала из коробки никелированный браслет и прочитала имя.

— Он чей-то сын, мэм. Чей-то муж. Его ждут дома. — Фрэнки сделала паузу. — Муж Джоан сейчас сидит там в тюрьме. Дома его ждет дочка.

Женщина достала двадцатидолларовую купюру из потрепанного кошелька и протянула Фрэнки, а затем положила браслет обратно в коробку.

— Смысл в том, чтобы носить браслет, пока этот мужчина не вернется домой, — сказала Джоан. — Чтобы память о нем жила.

Женщина снова достала браслет и надела его на запястье.

— Спасибо, — сказала Фрэнки.

Женщина кивнула и пошла дальше.

Следующие полчаса Фрэнки и Джоан раздавали листовки, продавали браслеты и писали письма. Фрэнки дописывала письмо Бену Брэдли, когда Джоан толкнула ее локтем.

— К нам идут, — прошептала она.

Фрэнки подняла глаза и увидела, что к ним приближаются двое мужчин.

Нет. Не совсем. Скорее, мальчик и взрослый мужчина. Наверное, отец и сын. Мужчина был высокий и худой, с усами и поседевшими длинными волосами. На нем была черная футболка с группой «Грэйтфул Дэд», поношенные джинсы и сандалии. Мальчику было лет шестнадцать-семнадцать, свитер с надписью «Аннаполис» обтягивал мускулы. Юноша был коротко, по-старомодному, подстрижен. Они остановились у плаката «Не дадим их забыть».

— Я смотрю, ты продолжаешь бороться. Фрэнки Макграт, да? Девочка с Коронадо? — сказал мужчина.

Фрэнки понадобилось какое-то время, чтобы узнать мужчину, которого она встретила на протесте в Вашингтоне.

— Серфер и психолог.

— Генри Асеведо, — улыбнулся он. — А это мой племянник Артуро. — Он повернулся к парню: — Видишь эти клетки, Арт? Присмотрись хорошенько.

Парень закатил глаза и добродушно толкнул дядю в бок.

— Дядя все никак не смирится, что в сентябре я пойду в Военно-морскую академию. Зато папа в восторге.

— Мой брат там учился, — сказала Фрэнки. — Ему очень нравилось.

— Мой муж тоже, — добавила Джоан. — Отличный колледж.

— Я не слишком жалую места, которые воспитывают бойцов, а потом отправляют их в самое пекло, — сказал Генри.

— Просто гордись им, Генри, — сказала Фрэнки. — Он сделал достойный выбор, даже если ты с этим не согласен.

Она подтолкнула к парню коробку с браслетами:

— Пять долларов, если хотите помочь героям вернуться домой.

Артуро наклонился, разглядывая браслеты.

— Клево! А вы знаете какого-нибудь военнопленного?

— Мой муж военнопленный, — Джоан показала свой браслет.

— Тысяча девятьсот шестьдесят девятый, — прочел парень. — Ого. Он там уже так долго…

Фрэнки чувствовала на себе взгляд Генри. Тот обнял племянника:

— Ладно, будущий летун. Поможем прекрасным дамам спасти их мужей.

— Я не замужем, — внезапно сказала Фрэнки и сама удивилась своим словам.

— Сегодня что, день чудес? — Генри положил на стол две двадцатки. — Продолжайте в том же духе, дамы. До встречи, Фрэнки.

Он повел Артуро дальше, но тот вырвался из дядиных объятий, очевидно решив, что слишком взрослый для этого.

— Это же… Ну, знаешь, такие парни всегда играют ковбоев.

— Он врач, — покачала головой Фрэнки.

— Не понимаю, почему ты все еще здесь, — улыбнулась Джоан.

— О чем ты?

— Если бы этот симпатяга так смотрел на меня, я бы его не отпустила.

— Что? Думаешь, он… нет. Точно нет… Он же намного старше.

— Возраст больше ничего не значит, — сказала Джоан.

И Фрэнки не могла не согласиться.

Глава двадцать шестая

1972 год. Война продолжалась.

Еще больше смертей, больше тяжелых ранений, больше сбитых вертолетов, больше заключенных в тюрьме Хоало, больше пропавших без вести.

Фрэнки, как и очень многие американцы, в ужасе смотрела вечерние новости. В прошлом году «Расследование зимнего солдата» — инициатива, спонсируемая «Ветеранами Вьетнама», — показало всем самую темную сторону этой войны, открыло глаза на зверства, которые американцы творили в джунглях, деревнях и на поле боя. За резню в Ми Лае лейтенанту Уильяму Келли дали пожизненное. Кроме того, Америка вторглась в Камбоджу. Все это усиливало ненависть и отвращение к вернувшимся ветеранам.

Иногда, смотря новости, Фрэнки не могла сдержать слез.

Вывести ее из равновесия мог даже пустяк. Черт, порой она принималась плакать, даже когда по радио в машине начинала звучать музыка, которая была связана с Финли, Джейми или Раем. Каждая слеза напоминала о том, что ее стабильность в лучшем случае нестабильна.

Никто больше не верил, что Америка сможет победить. Даже на Коронадо среди консервативной республиканской публики росли сомнения.

«Пора уезжать». Фрэнки часто слышала, как отец говорил это своим друзьям, будто война была дорогим неудавшимся отпуском.

Когда мама достаточно окрепла, чтобы водить машину и оставаться одна, Фрэнки пришлось заняться и своей жизнью — по крайней мере, ее имитацией. Она устроилась в больницу при медицинском центре. На этот раз образование и опыт позволили ей сразу получить должность операционной медсестры, да еще и в дневную смену, и благодаря медицине в ее жизни снова появились цель и смысл, в которых она так нуждалась. Фрэнки старалась занимать все свое свободное время: бесконечно строчила письма, помогала Лиге семей во всем, брала дополнительные изматывающие смены в операционной. Все что угодно, лишь бы поменьше думать и не мучиться от бессонницы.