Читать книгу 📗 "Женщины - Ханна Кристин"

— Да, мэм. Но… — Фрэнки осеклась. Что она могла ответить?

— Я знаю, что тебе пришлось пережить, — мягко сказала миссис Стоун. — Я сама потеряла ребенка. Как женщина и как мать я понимаю, но… — Она помолчала. — В операционной с тобой такое не в первый раз, Фрэнки. В прошлом месяце…

— Знаю.

— Может, ты слишком рано вернулась на работу.

— Она мне нужна, — тихо сказала Фрэнки.

Миссис Стоун кивнула.

— А мне нужно рассчитывать на своих медсестер.

Фрэнки судорожно вдохнула. Жизнь разваливалась на части. Нет, кубарем летела вниз. Что у нее останется без работы?

— Я не могу потерять и это.

— Это не потеря, Фрэнки. Тебе просто нужен перерыв.

— Я исправлюсь. Буду работать лучше.

— Речь не об этом, — сказала миссис Стоун. — Ты в отпуске, Фрэнки. С сегодняшнего дня.

Фрэнки встала, ее немного шатало.

— Простите, что разочаровала вас.

— Ох, милая. Я не разочарована. Я за тебя беспокоюсь.

— Да.

Фрэнки уже устала это слышать. Она хотела сказать что-то еще, может, снова извиниться, но печальная правда заключалась в том, что ей нужно было отстраниться. На нее больше нельзя было полагаться.

Как можно склеить разбитую жизнь, если она все равно продолжает разваливаться?

Фрэнки спала урывками, она все время думала о Рае. Навязчивая идея перерастала в одержимость. Каждый раз, закрывая глаза, она видела его, постоянно думала о нем, она не могла перестать его любить. Снова и снова она прокручивала в голове картину: вот он стоит на крыльце и смотрит на нее. Чем больше она вспоминала этот момент, тем отчетливее видела грусть в его глазах. Или она просто это придумала? Создала мечту из обрывков кошмара?

Около шести вечера зазвонил телефон, она прошла в гостиную и сняла трубку.

— Алло, — сказала она, перекинув длинный шнур через стол, чтобы открыть холодильник.

— Привет, Фрэнки, — сказала Барб. — Ты хотела позвонить на мой день рождения.

Черт.

— С днем рождения, Барб. Прости, пожалуйста. Вчера была тяжелая смена.

Она подумала о бокале вина и закрыла холодильник. Сегодня, поклялась она. Сегодня она возьмет себя в руки.

— Хорошо отпраздновала?

— Да. Я встретила парня.

— Парня? — Фрэнки перекинула шнур обратно. Подошла к проигрывателю, включила его (стояла пластинка Роберта Флэка) и устроилась на диване, прихватив с собой телефон. — Выкладывай.

— Тридцать четыре. Юрист в Союзе защиты гражданских свобод. Разведен. Двое близнецов. Мальчики пяти лет.

— И?..

— Мы познакомились в очереди в кино. Угадай, что показывали. Не поверишь, «Шафт в Африке»! [48] Мы сели рядом, а потом пошли выпить. Ну и с тех пор говорим с ним без умолку.

— Ого. Это рекорд, Бабс. Он, наверное…

— Особенный, — сказала Барб. — Так и есть. Знаешь, я уже начала думать, что любовь не для меня. Что я слишком… грубая, злая, что я чересчур. Но этот парень — его зовут Джери, — ему это нравится. Он говорит, что женщин с мягкими изгибами пруд пруди. Ему нравятся мои острые углы.

— Ого, — снова сказала Фрэнки. Она собиралась расспросить Барб обо всем, начиная с их первого секса, но в дверь позвонили. — Минутку, Барб. Кто-то пришел.

С телефоном в руках она подошла к двери и открыла.

На пороге стоял Рай в очках-«авиаторах» и кепке «Морские волки», надвинутой на глаза.

Она попыталась закрыть дверь.

Но он подставил ногу.

— Пожалуйста, — сказал он.

Фрэнки не могла отвести взгляд от его лица.

— Мне пора, Барб.

— Все в порядке?

— Да, — спокойно сказала она, сама удивившись своему хладнокровию. — Еще раз с днем рождения. Я скоро позвоню.

Фрэнки положила трубку на телефон.

— Тебе нельзя быть здесь.

— А тебе нельзя следить за мной.

— Знаю.

— Я видел тебя на пляже, — сказал он. — На это я и надеялся. Поэтому и выбрал Коронадо. Отель с красной крышей. Ты постоянно о нем рассказывала.

— Неужели?

— Вы с Фином тут серфили, да?

Она проглотила подступивший к горлу комок.

— Зачем ты пришел?

— Я видел, что ты следила за мной. Значит, ты все еще…

— Нет.

Он зашел в дом, забрал телефон у нее из рук и поставил на стол. Она почувствовала себя роботом, которому сбили программу. Нельзя было позволить ему остаться, но и слов, чтобы выгнать, не находилось.

Он закрыл дверь и вдруг оказался совсем близко, они почти касались друг друга, он будто занял собой всю гостиную, как когда-то занял ее сердце.

— Ты меня обманул, — сказала она, но не так, как хотела. В голосе звучала грусть, а не злость.

— Фрэнки.

Он произнес ее имя так, как умел только он. Ее тут же захлестнули воспоминания: его слова, его обещания. Она замотала головой:

— Уходи. Пожалуйста.

— Ты не хочешь, чтобы я ушел.

— Я не хочу, чтобы ты остался.

— Это не одно и то же. Перестань, Фрэнки. Все было по-настоящему. Мы оба это знаем.

— По-настоящему… А что насчет честности? Ведь это не одно и то же.

Он потянулся к ней. Она отшатнулась, попятилась. Ей нужно было выпить.

— Выпить хочешь? Один стакан. Потом ты уйдешь.

Он кивнул.

Она открыла шкафчик, где хранилось спиртное, и поняла, что купила скотч специально для него. Налила два бокала и один протянула ему.

— На улицу.

Здесь они были слишком близко, она боялась, что он попытается ее поцеловать и она не сможет сопротивляться. Они вышли на задний двор, который порядком изменился благодаря Генри: на дереве висели качели из автомобильной покрышки, вокруг кострища четыре деревянных шезлонга. Вдоль забора буйство красок: розы, бугенвиллеи, жасмин и гардения. И когда она так запустила газон?

Рай обошел кострище и сел в шезлонг. Фрэнки села напротив.

— Расскажи мне правду.

Он все понял и не стал увиливать. Хотя бы за это она была ему благодарна.

— Я женился на Мисси за два месяца до Вьетнама. Она…

— Постой. Мисси?

— Мелисса. Я зову ее Мисси.

«Я знаю, кто вы, мисси», — сказал ей тогда отец Рая. Так, значит, он решил, что она жена его сына?

— Продолжай.

— Я был молод и глуп. Я хотел, чтобы кто-то ждал меня дома.

— Так вот что это было, игра слов? Помолвка, которую ты разорвал? Ты клялся, что не помолвлен. Клялся.

— И я не был помолвлен.

— Койот знал? Твои друзья знали правду? Они смеялись надо мной?

— Нет. Я не носил кольцо, никому не говорил о жене. Я быстро понял, что свадьба была ошибкой. Думал, что разведусь, как только приеду. Я не чувствовал себя женатым… А потом я увидел тебя в офицерском клубе, помнишь?

— Помню.

— Меня будто током ударило, я влюбился. Такого со мной еще не было. Может, ты не понимаешь, но ребенок, он все меняет, приходится делать то, что правильно, а не то, что хочется. Я говорил себе, что научусь любить Мисси, а потом встретил тебя.

Фрэнки понимала, о чем он. То же самое она говорила о Генри, но полюбить его так и не смогла. Сердцу не прикажешь.

— Я знал, что так нельзя, но не мог рассказать тебе, не мог тебя отпустить. Я думал… думал, что когда вернусь, мы со всем разберемся, я уйду от Мисси и буду с тобой. А потом мой вертолет сбили. Все решили, я умер. Устроили похороны, закопали пустой гроб рядом с могилой матери. Но однажды обо мне упомянул капитан Стокдейл. Тогда в моей жизни снова появилась Мисси. Она писала мне постоянно.

Фрэнки ему верила. Потому что хотела верить, потому что была слишком одинока или просто чувствовала, что это правда? Не так уж важно. Злость ушла, и это было опасно. Без злости оставалась только любовь.

— Ты был ранен, — тихо сказала она. — Твоя нога.

— Сломал, когда прыгал с вертушки.

— Что случилось?

— Я почти ничего не помню. — Он отвел глаза. Голос стал безжизненным, механическим. Эту историю он явно пересказывал десятки раз. — Я пришел в себя от удара о землю. «Хьюи» надо мной загорелся и пошел вниз. — У него сбилось дыхание. — Приземлился я жестко… из ноги торчала кость, такая белая. Дальше я помню только, как меня волочат за ноги. Чарли срезали с меня одежду и потащили… голого… Меня бросили посреди какой-то дороги, в грязи. Я слышал, как они переговариваются на своем языке. Они меня били, переворачивали и снова били. — Он остановился, а затем продолжил: — Я пытался отползти, но нога адски болела. Везде грязь и кровь, в плече пуля. Мне потом сказали, что был раздроблен сустав.