Читать книгу 📗 "Женщины - Ханна Кристин"

Фрэнки понимала, что он прав. Сегодня она чуть не убила человека. Чуть не убила себя. Может, именно этого она и хотела.

— Я люблю тебя, Фрэнки, — грустно сказал отец. — Знаю, у нас были разногласия, но…

— Пап…

— Ты… совсем разбита.

Фрэнки не могла смотреть в его обеспокоенные глаза.

— Я живу так уже много лет, — сказала она. — С самого возвращения из Флоренции.

Хватит.

Она лежала в своей детской кровати, борясь с желанием — необходимостью — выпить таблетку. Сон никак не шел. Ее сжирала вина, сжирал новый незнакомый страх — она хотела покончить с жизнью.

В кого она превратилась?

Тень женщины. Ни любви, ни ребенка.

Как она выжила? Каждая потеря понемногу разрушала ее, но эта уничтожила окончательно.

Так жить больше нельзя.

Ей нужна помощь.

Но кто поможет?

Как?

«Тебе нужно с кем-то поговорить, это поможет», — сказал Генри целую вечность назад. Она думала, что опустилась на самое дно, но со дна постучали.

Я иногда работаю с ветеранами… Тебе снятся кошмары, Фрэнки? Есть проблемы со сном?

Кто, кроме ветеранов, сможет понять медленное разложение ее души? Когда-то очень давно она уже пыталась получить помощь — ничего не вышло. Но это не значило, что не нужно пытаться. Как раз наоборот.

Фрэнки откинула одеяло и встала. Еле держась на ногах, она дошла до ванной, приняла горячий душ и высушила волосы, а затем натянула джинсы и водолазку.

На кухне сидела мама, выглядела она уставшей.

— Фрэнсис, — тихо сказала она.

— Можно взять твою машину?

Мама так пристально посмотрела на нее, что Фрэнки стало не по себе. Какие бы слова ни хотела услышать мама, Фрэнки ничего не сказала. Больше никаких обещаний. Они обе знали, что ей не стоит садиться за руль.

— Ключи в моей сумочке. Когда ты вернешься?

— Не знаю.

— Ты вообще вернешься?

— Да. — Она подошла к матери, положила руку на худое плечо и немного так постояла.

Сильная женщина нашла бы нужные слова — извинения или обещания, — но она ничего не сказала, только молча прошла в гараж и забралась в «кадиллак». Проехав по мосту Коронадо на почти минимальной скорости, она остановилась перед новым медицинским центром для ветеранов.

Фрэнки сидела в машине, не решаясь выйти. Наконец она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела свои бездонно черные глаза. Надев солнечные очки, она выбралась из машины.

Фрэнки подошла к стойке регистрации, за которой сидела крупная женщина в цветастом платье, алые ногти стучали по клавишам печатной машинки.

— Мэм, — сказала Фрэнки.

Клацанье прекратилось, и женщина медленно подняла глаза, не убирая руки с клавиатуры.

— Ты в беде, детка? Твой муж… тебя обидел?

Очевидно, солнечные очки не спасали.

— Я слышала, тут проходит групповая терапия для ветеранов Вьетнама.

— Да, начинается в десять. А что?

— Где?

Женщина нахмурилась, вытащила карандаш из пышной прически и постучала им по столу.

— В конце коридора. Вторая дверь слева. Но это только для ветеранов Вьетнама.

— Спасибо.

Фрэнки двинулась по коридору, где на пластиковых стульях у стены сидели несколько мужчин. Она остановилась у кабинета номер сто семь. На матовом стекле в верхней части двери висел плакат: «Ветераны Вьетнама, делитесь друг с другом своими историями. Это помогает!» Она села и посмотрела на часы. Все тело ныло, голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота, но Фрэнки продолжала ждать. Левое запястье пульсировало. Она опустила глаза: на бледной коже синяк, который она даже не заметила.

Без пяти десять дверь открылась. Мужчины потянулись внутрь.

Она немного подождала, собралась с духом и вошла в маленькую комнату без окон, в центре в круг стояли стулья. Мужчины уже расселись — почти все ровесники Фрэнки, с длинными неухоженными волосами, с запущенными бакенбардами и усами. У тех, что постарше, проглядывали седые пряди.

Несколько парней топтались у стола — ели пончики и наливали кофе.

Фрэнки предполагала, что будет единственной женщиной, но ей все равно стало не по себе под взглядами мужчин.

К ней подошел парень — клетчатая рубашка, ковбойские джинсы, ремень с массивной пряжкой. Длинные густые волосы были зачесаны назад и разделены пробором посередине. Над верхней губой нависали пышные усы.

— Тебе помочь, красотка? — Он ухмыльнулся.

— Я на групповую терапию для ветеранов.

— Клево, что ты хочешь понять своего паренька, но эти встречи только для ветеранов.

— Я ветеран.

— Ветеранов Вьетнама.

— Я ветеран Вьетнама.

— О. Я… ну… во Вьетнаме не было женщин.

— Неправда. Я армейская медсестра. Два контракта. Тридцать шестой и Семьдесят первый эвакогоспитали. Ты счастливчик, если не встречал там женщин. Значит, госпиталя удалось избежать.

— О… — Он нахмурился. — Ну тогда тебе надо поболтать с другими цыпочками о… всяком. Ты же не бывала в бою, под огнем. Парни не смогут раскрыться, если в комнате будет женщина.

— Хочешь сказать, мне нельзя остаться? Мне снятся кошмары. И я… напугана. Вы не поможете мне?

— Тебе здесь нечего делать. Это для тех, кто воевал.

Фрэнки вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. В коридоре она сорвала со стены плакат «Помощь здесь!» и растоптала его. В этом году сериал про американский госпиталь во Вьетнаме стал настоящим хитом, но люди все равно думали, что никаких женщин во Вьетнаме не было. Женщин-ветеранов уж точно!

На улице она не сдержалась и громко закричала. Это было приятно — наконец закричать.

Фрэнки было некуда идти. Не с кем поговорить. Она знала, что сломалась окончательно, но не знала, как себя починить.

Она могла бы позвонить Барб и Этель, как делала раньше, но она и так чувствовала себя слишком жалкой, а когда подруги услышат про интрижку с Раем, про то, как она пьяная чуть не сбила человека, они осудят ее так же жестоко, как она сама осуждала себя.

Но Фрэнки все еще могла кое-что сделать.

Могла пойти к человеку, которого чуть не убила, и попросить прощения.

Она нашла таксофон и узнала адрес мистера Билла Брайтмана.

Он жил на Коронадо в маленьком доме в центральной части острова. Идеально ухоженный двор в обрамлении красных цветов, белый штакетник. Хозяева явно очень любили свой дом.

Фрэнки припарковалась у почтового ящика и долго просто сидела в машине — не могла выйти и не могла уехать. Закрывая глаза, она снова и снова видела аварию, бледное испуганное лицо в свете фар.

Входная дверь открылась. Из дома вышел мужчина средних лет — впалые щеки, черные волосы, коричневый костюм. В одной руке он держал сложенную газету, в другой — потрепанный кожаный портфель.

Фрэнки открыла дверцу машины и вылезла.

Увидев ее, мужчина слегка нахмурился.

Она неуверенно приблизилась к белой калитке и медленно сняла солнечные очки.

— Я Фрэнсис Макграт. Тот самый водитель, который вас чуть не убил. — По щекам потекли слезы, она быстро их вытерла. Дело было не в боли, вине или стыде. Дело было в нем. — Простите меня, пожалуйста.

— Принесите-ка мою почту, — сказал он, доставая сигареты.

Фрэнки кивнула, подошла к ящику, вытащила кипу писем и журналов и двинулась к крыльцу.

— Я куплю вам новый велосипед.

— Велосипед? Милая, вы меня чуть не угробили.

Фрэнки не могла ответить. Она просто кивнула.

— У меня есть дочь. Жена. Мать. Отец. Вы знаете, каково это — потерять близкого человека?

— Да, — сказала она.

— Вспомните об этом, когда в следующий раз сядете пьяной за руль.

— Простите, — повторила она, сознавая, что слов недостаточно. Но большего она предложить не могла.

Он долго смотрел на нее, не говоря ни слова, затем развернулся и зашел в дом.

Она доехала до дома родителей и припарковалась в гараже. Мама все так же сидела на кухне. Фрэнки положила ключи на стол рядом с ней.