Читать книгу 📗 "Искусство почти ничего не делать - Грозданович Дени"

В тот день мои попутчики были, похоже, сильно расстроены постоянным неизбежным переполохом в мире финансов — тоже виртуальном, — в котором ни они, ни так называемые специалисты (достаточно послушать противоречивые споры экспертов, чтобы в этом убедиться) ни капли не смыслили [79]. Словно некий воображаемый механизм вдруг завелся сам по себе, и никто не мог с ним справиться. Но стоит ли поистине удивляться, когда осознаешь, как с каждым днем растет пропасть между желаниями нашей души и плановыми теориями технократов, запертых в своих схемах?

Сама по себе экономика, в первоначальном смысле этого термина, на которой должна была строиться наша материальная жизнь, оказалась слепо подчинена и полностью зависима от вдвойне виртуального, почти воображаемого мира, основанного на математических уравнениях и зигзагах графиков, названного «экономической реальностью», от долга, ВВП, да мало ли чего еще? Но в тоже время за темными стеклами нашей добровольной слепоты на планете с непредвиденной быстротой становилось жарче, пестициды необратимо загрязняли землю, реки и леса, оседая в нашей крови, больницы переполнялись раковыми больными всех мастей, а большинство видов диких животных оказались на грани вымирания… в том числе несчастные пчелы, которых у нас есть все основания считать полезными. Но конечно, совершенно необходимо увеличивать экономический рост, поддерживать и прославлять карточные игры, в которые играют между собой в своих бункерах с микроклиматом эти избалованные и надменные взрослые дети мировой финансовой системы!

И что же теперь удивляться тому, когда вдруг, разом, непостижимым образом — быть может, это стало лишь естественным регулирующим самовосстановлением реальности — этот виртуальный пузырь вдруг с грохотом лопнул, вызвав целое финансовое цунами? Скорее похоже, что мы по глупости сочли разумным и слишком серьезно отнеслись к способу мыслить категориями нелепой и безумной реальности, чересчур доверились напыщенной и якобы научной рациональности, которая называется математизмом. Как будто в том, чтобы надлежащим образом ухаживать и поддерживать отличную работу все более изощренных машин, было неопровержимое доказательство того, что мы шли верным путем, что это необходимо, чтобы улучшить нашу жизнь и позволить нам весело проводить время. Разве пресловутая «неопровержимая» истина десятилетиями не внушалась нам теми, которых, не стесняясь, нужно назвать «верховными дураками», все эти блестящие умы, отточенные и квалифицированные (основной костяк научно-технического международного сообщества), которые в большинстве своем, вероятно, сами того не подозревая, встали на путь безрассудства вселенского масштаба. «Взгляните, как это хорошо работает!» — говорили они… К сожалению, вопрос в том, за счет чего это так хорошо работает и до каких пор, потому что давно уже стало ясно, что время истекло. Нет, это уже не работало! Все стало чересчур сложным и хрупким из-за громадности системы, внутри которой малейшее вмешательство истинной реальности могло затормозить работу всего механизма — и никто уже не мог определить, с какой стороны она может туда просочиться…

Если хорошенько подумать над тем, какова же эта непреложная догма, на которой зиждется наш функционалистский фанатизм, вывод будет очевиден — «постоянная экспансия», то есть, по сути, евангельский лозунг «Плодитесь и размножайтесь!». Плодиться и размножаться, но для чего? Чтобы достичь этой пресловутой «точки Омега» унылого бедолаги Тейяра де Шардена [80], который, насколько я понял, преспокойно воображал себе мир, в котором всякое разнообразие будет поглощено каким-то урчащим омертвляющим единством, кошмаром угрюмой монотонности? Плодиться и размножаться, чтобы в конце концов словно плодовитые крысы на перенаселенном острове мы начали пожирать друг друга раз от раза все с большей жестокостью? Плодиться и размножаться, чтобы жить в скученности и тесноте зарастающих грязью мегаполисов, чтобы с трудом выживать в мире, лишенном многообразия красок — носить форму и делать все по подсказке, как гуманоиды, превращенные в роботов, в романах Оруэлла и Хаксли?

Несколько лет назад научный конгресс социологов (как видно, чуть менее скованных диктатом духа времени) собрался, чтобы определить положение на планете. На нем была высказана любопытная гипотеза: что, если наша Земля является живым вегетативным организмом, реагирующим медленно, но ощутимо и способным к периодической саморегуляции? Организм получил название Геи, как и сама гипотеза. На той же встрече была высказана мысль, что мы, жители Запада, являемся единственным сообществом, не желающим признавать нашу мать-Землю полноценным живым существом, с собственной волей и намерениями, и что мы без конца провозглашаем самих себя «вершителями» судьбы планеты. Очень старые цивилизации, такие, как индийская и китайская, гораздо более древние и сложные, чем наша, учили, однако, тому, что нужно очень внимательно относиться к возможным физиологическим реакциям Геи — иначе это чревато изгнанием с ее поверхности. И если следовать гипотезе Геи, не будет столь уж безумным вообразить, что эта богиня-кормилица, которой так долго грубо помыкали, могла напомнить нам о себе предупредительными толчками.

Остается все-таки опасаться, что наш слепой рационализм так и не даст нам прислушаться к этим предупреждениям и начать спасительное, скрупулезное и постепенное переустройство всей системы, разумное снижение темпов развития, которое редкие голоса в отчаянии проповедовали в пустыне и которое в качестве временной меры принято недавно для восстановления финансового равновесия, и мы устремимся к еще более необдуманной гонке. Однако ради обыкновенной предусмотрительности, ради элементарной осторожности стоит задуматься, а вдруг, несмотря на наше высокомерное прометеево самодовольство, этот пресловутый экономический спад и есть один из первых толчков, возвещающих о великом гневе, который совершенно справедливо накопился у Геи против нас и к раскатам которых мы упрямо предпочитаем оставаться глухими.

Четыре недоуменных дня в лоне спортивного потребительства

Некий дискомфорт

Вчера под лучами солнца «Ролан-Гаррос» как обычно вновь забурлил. Пока я прокладывал себе дорогу к журналистской трибуне, протискиваясь через длинные очереди к дополнительным местам, тщетно высматривая улыбки на лицах нетерпеливых людей и сочувствуя тем, кто чувствовал себя в стороне от события, на экране моей памяти невольно возникли такие же многочисленные очереди, которые я видел в странах Восточной Европы в советскую эпоху, очереди у государственных музеев, отбившие у меня желание посмотреть выставку, очереди на подъемник на лыжных курортах, очереди на книжных ярмарках у стенда с успешным писателем и, наконец, длинная вереница автомобилей возле пункта уплаты дорожной пошлины, на которые я несколько раз нарывался, возвращаясь домой после выходных.

Больше всего в таких случаях меня волновало то, что отражалось на лицах людей: покорный, угрюмый фатализм и смутная тревога. По правде сказать, я вижу в этом симптом главной болезни нашего времени: парадокс, который, быть может, можно было бы назвать «массовым индивидуализмом», присущий цивилизации, которая, провозглашая во всеуслышание права отдельной личности, без конца превращает людей в безликую массу.

На мой взгляд, это коллективное помешательство наиболее ярко выражено в навязанном развитии системы звезд. На «Ролан-Гарросе» оказываешься в самом центре этой двойственности, этой скрытой дихотомии. Например, знаменитые крики «ола!», которые, как вчера во время матча между Гаэлем Монфисом и Оливье Рошю, поднимают на стадионе волну в коллективном порыве зрителей, утверждающих свое право на существование, обреченных на пассивное наблюдение в течение нескольких часов, не это ли очевидный признак объединений в бригады современных толп?