Читать книгу 📗 "Начать всё сначала - Риччио Кристина"

– Не понравилось? Типа, не понравился вопрос?

– Не понравилось слово «всегда».

– Потому что? – спрашивает он, потакая мне.

Моя улыбка становится шире.

– Ну, я рада, что ты спросил. Видишь ли, у всех пар книг/фильмов есть эти типа глубокие значимые моменты, когда они говорят «всегда» в ответ на какой-то глубокий, значимый, милый, замечательный вопрос. И затем все фанаты тех книг/фильмов делают татуировку «всегда», словно в честь той пары или того момента, а слово «всегда» настолько избито, что типа как мне знать, к какой паре или моменту относится эта многозначительная татуировка, понимаешь? – Я перестаю махать руками.

Пайз нацепляет дурацкое выражение лица, словно недопонял меня:

– Наверное, – соглашается он.

– А потом был «Окей, окей» в «ВВВЗ [9]», когда они наконец сломали шаблоны и это было красиво, – я продолжаю свою лекцию, пока мы проходим еще один лестничный пролет и снова идем по ступеням.

– Что такое ВВВЗ?

– Отличная книга.

– Ладно, – машинально соглашается он.

– Ладно, смысл вот в чем: раз мы в своей собственной романтической комедии прямо сейчас, то нам нужно свое собственное «всегда», чтобы люди могли делать татуировки о нас!

Он смеется.

– И что ты придумала?

– Не знаю. Нельзя это испортить. Нужно хорошо все продумать, чтобы правильно войти в историю.

Пайлот фыркает.

– Что это за смешок? – обвиняю его я, пытаясь не рассмеяться.

– Ты ведешь себя нелепо.

– Это очень глубокие, значимые вещи, Пайз.

Он улыбается, засунув руки в карманы. Мы молча поднимаемся пару мгновений, а металл вибрирует под нашими ногами.

– Есть идеи? – с любопытством спрашиваю я.

Он выпячивает нижнюю губу.

– Кожа?

– Кожа? Звучит немного грязновато.

Снова фырканье.

– Как насчет фонаря? – предлагаю я. – Невинно и запоминается.

– Фонаря?

– Ага, то есть «фонарь» будет нашим «всегда».

Пайлот одаривает меня серьезным взглядом.

– Будет круто. Вот, давай проверим. Задай мне вопрос.

Пайлот улыбается, глядя перед собой.

– Какой вопрос?

– Любой! Просто проверочный вопрос.

Он на мгновение останавливается на площадке, так что я замираю перед ним.

Он прочищает горло и говорит смешным романтичным голосом:

– Шейн, – он смотрит мне в глаза, словно принц из мультика. – Ты Санта?

Я делаю шаг к нему.

– Фонарь.

Он отворачивается, закатывая глаза и улыбаясь одновременно.

– Это неплохо прозвучало, разве нет? – подначиваю я. Он вытаскивает руку из кармана и сжимает мою, пока мы продолжаем подниматься.

Добравшись до второго уровня, я спешу к краю, прижимая руку к металлической клетке вокруг нас. Пайлот подходит ко мне.

– Все еще невероятно, – говорит он.

– Пайз? – спрашиваю я, радостно отворачиваясь от этого вида.

Он резко поворачивается ко мне:

– Фонарь.

– Нет! – я хлопаю его по руке, а из груди вырывается сдерживаемый смех. – Это не так работает! Мне нужно задать вопрос, ответ на который…

– А, это не так работает? – ухмыляясь, прерывает он. – Не так? – Он оказывается прямо передо мной и целует в губы. На секунду я теряюсь в искрах.

Потом улыбаюсь и качаю головой, когда мы отстраняемся.

– Я готовилась к идеальному вопросу с фонарем! – протестую я.

– Но пришел черед моего следующего шага.

– Черед твоего следующего шага? – передразниваю я, скрещивая руки на груди. – У тебя что, квота или типа того?

– Ага, – словно между прочим отвечает он. – Должен быть выше всех, если хочу сохранить свой рейтинг на Trip Advisor, Шейн.

Я фыркаю.

Мы с Пайлотом догоняем Бейб и Чэда внизу и прерываем физический контакт, подходя к ним. Потом вчетвером идём вдоль Сены. Солнце садится и Бейб резко останавливается и оборачивается на Эйфелеву башню.

– Стойте! Который час?

– Бро, ты готов веселиться? – Чэд поворачивается к Пайлоту, пока мы направляемся в сторону музыки, доносящейся из района Бастилии.

– Охренительно готов, – отвечает Пайлот с энтузиазмом.

– Бро, бьюсь об заклад, что вон там круто, – он указывает на бар дальше по улице, в который мы ходили в прошлый раз.

– Так охренительно круто.

Идущая рядом со мной Бейб хмурится.

– Ты говоришь охренительно? – громко произносит она. Я хихикаю.

Чэд идет вперед, ничего не комментируя. Пайлот идет рядом со мной.

– Готова снова оттянуться в этом месте? – тихо спрашивает он, когда мы вчетвером подходим к черному проходу.

– Фонарь.

Он улыбается.

Я вскидываю брови.

– Как можно переплюнуть группу, играющую каверы на старые, классические, роковые и панк-роковые песни из 2000-го, Пайлот? Лучше быть не может.

Когда мы заходим в бар, группа уже играет вовсю. Проходит немного времени, прежде чем толпа, жаждущая алкоголя, разбивает нашу четверку на пары, из кожи вон лезущих ради алкоголя. Мы с Пайлотом заказываем джин и тоник, прежде чем пойти на танцпол.

Мы становимся рядом друг с другом, раскачиваясь и игриво подпевая. Когда группа играет «What’s my age again», я прыгаю вокруг, обрызгивая всех вокруг своим напитком словно на Крещении. Мы пробираемся в заднюю часть комнаты, чтобы оставить там наши пустые стаканы, когда начинает играть «Basket Case».

– О, черт! – восклицаю я, слегка ударяя Пайлота по руке. Я удерживаю его взгляд, качая головой в такт, и он смеется, глядя на меня.

– Давай потанцуем! – полуговорю, полукричу я.

Он слегка улыбается.

– Я думал, мы хотим взять еще напитки!

– Я один из тех мелодраматичных глупцов, невротиков до мозга костей, нет сомнений! – я драматично пою-кричу, тряся плечами вместе с басс гитарой.

Он пытается удержать нейтральное выражение лица.

– Помнишь, что я, вообще-то, не танцую?

Я качаю головой.

– Не-а, у тебя не получится отделаться после того случая в Версале.

Он закатывает глаза, и на его лице расцветает самая широкая улыбка. Я выжидательно поднимаю брови. Мгновение мы смотрим друг на друга. А потом он внезапно присоединяется к группе:

– Все продолжает накапливаться…

Я хватаю его за руку и веду на танцпол, подпрыгивая в такт музыке. В этот раз мы смотрим друг на друга, а не на группу. Я отпускаю его ладонь и танцую, размахивая руками, и пою во все горло. Это техника, которую я использую, чтобы испугать людей и заставить уйти с дороги, таким образом освобождая место для танцев. Пайлот наблюдает за мной, стоя на месте с каменным выражением лица аж двадцать секунд. Я упрямо поддерживаю зрительный контакт: потанцуй со мной. А потом он это делает – чуть сильнее обычного качает головой. Я повторяю его движение крутого парня.

Когда песня заканчивается, я хватаю его за руки, тяну к себе и тащу направо. Я вытягиваю руки, отходя назад и меняя темп движения, и опять приближаюсь к нему. Мы врезаемся друг в друга. Он отпускает мою руку и умудряется прокрутить меня, как в Версале. Я смеюсь как сумасшедшая, кружась прочь от него. Волосы закрывают мое лицо. Я врезаюсь в ближайшего человека, пробравшегося в наше танцевальное пространство, и бормочу извинения, быстро вращаясь обратно к Пайлоту. Моя спина врезается в его грудь, и я смеюсь и чувствую, как его грудь вибрирует позади меня, когда песня затихает.

Наши руки все еще соединены, и он разворачивает меня во внезапной тишине. Мое сердце громыхает, когда наши лбы соприкасаются.

– Не знаю, стоит ли продолжать. Ты опасность для всех в радиусе шести футов.

Я обвиваю его шею руками, когда группа начинает играть новую песню.

– Это не я устроила бальные танцы в центре столпотворения.

Он поднимает голову и на мгновение становится задумчивым. Мой разум замечает знакомую песню, звучащую вокруг нас, намного спокойней предыдущей. «Yellow Submarine». Танцующие начинают расслабленно раскачиваться, подпевая песне… Мы присоединяемся к ним.