Читать книгу 📗 "Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп"

Все это, без сомнения, похоже на слишком идиллическую картину. Тем не менее, большое количество документов с подписью короля сохранилось в Национальной библиотеке Франции, провинциальных архивах и в других местах. Твердую и элегантную подпись короля, можно увидеть, в частности, в нижней части финансовых документов. Складывается впечатление, что, по крайней мере во второй половине своего царствования, Карл VII добросовестно и компетентно выполнял свои королевские обязанности.

Эти обязанности становились тем более сложными, поскольку решение не только главных дел, но и множества вопросов, которые мы посчитали бы второстепенными, возлагалось именно на короля, ведь он считался источником милосердия и справедливости. Королевская власть по определению была централизованной, даже если она осуществлялась из разных мест пребывания Карла VII.

Однако из источников неясно, сколько времени король посвящал делам каждый день, постоянно или с перерывами, и сколько дней в году уделялось исполнению государственных обязанностей. Например, выяснилось, что в день недели, на который выпадал праздник Невинно Убиенных Младенцев, аудиенции не проводились. В Напоминании Иоланды Арагонской рекомендуется следующий распорядок дня: подъем в 6 утра, месса в 7 утра, занятие делами королевства до 10 утра, обед, "после обеда негласные развлечения в небольшой компании своих приближенных", ужин в 6 вечера, отход ко сну в 10 вечера [748]. Но этот распорядок дня соответствовал тому, которому по словам Кристины Пизанской следовал Карл V. Как это было на самом деле, сказать невозможно, поскольку политические обстоятельства и характер короля за сорок лет его царствования значительно изменились. В любом случае, было бы неправильно представлять Карла VII королем-бюрократом, каким, как говорили, был австро-венгерский император Франц Иосиф (1830–1916), с образцовой усидчивостью занимавшийся делами за рабочим столом, или  использовать по отношению к нему термин "трудолюбивый", как называли Карла Смелого.

Королевские развлечения

Но роль короля не ограничивалась только государственными делами. В идеале в XV веке государь должен был

ради

 

славы

среди

своих

подданных

и

иностранцев

сделать

придворную

жизнь

похожей на театральное представление. Здесь неизбежно вспоминаются двор Филиппа Доброго, пышность, окружавшая Аррасский конгресс, пир в честь Клятвы фазана, дворец Риор в Лилле, художники, музыканты, ремесленники и писатели, чьи таланты использовались для прославления этого двора [749]. В несколько меньшей степени, таким же меценатом и покровителем изящных искусств и литературы был и король Рене [750].

Но с двором Карла VII возникает целая проблема в ее культурных аспектах: существовал ли двор вообще, и если да, то каковы были его структура, составляющие, влияние и роль? Учитывая сравнительно скудную документацию, можно предположить, что в первой половине царствования из-за нехватки финансовых средств эта престижная структура, которая одновременно являлась государственным органом власти, была сведена к минимуму. И все же, читая Напоминание, создается впечатление, что уже существовала тенденция или искушение направленные на определенное раздувание расходов двора. Для их обуздания образцом, предложенном в данном тексте, является двор Людовика Святого, потому что в то время "двор и его штат обеспечивали потребности короля, без излишеств и создания новых должностей" [751]. Другим образцом экономии считался король Кастилии и Леона, который держал при своем дворе лишь "немногих людей удостаиваемых ежедневным вниманием". В остальной части трактата говорится, что придворные должны вести скромный образ жизни, не отвлекаться ни на что кроме своих обязанностей или физических упражнений для поддержания формы, придерживаться трезвости и выказывать образцовое благочестие. Таким образом королю навязывалась жесткая экономия.

Не будем забывать, что Карл VII был довольно набожным, что означало не только выслушивание мессы и вечерни, погружение в свой бревиарий или часослов, но и терпеливое выслушивание ряда проповедей, содержание которых, к сожалению, нам неизвестно. Ничто не доказывает, что он был равнодушен к духовной музыке. Мы можем представить, что его ежедневное нахождение в часовне или церкви по месту жительства давало ему возможность передохнуть, поразмышлять о жизни и себе, а также о текущих делах, как малых, так и больших. Однако королевская месса (неизвестно сколько человек на ней присутствовало), вероятно, не имела того статуса, который она приобрела во время Людовика XIV, особенно с того момента, когда в часовне Версальского замка отделанной золотом и мрамором для толпы придворных (мужчин и женщин) были устроены трибуны.

Несомненно, что Карл VII, стремился отмечать все главные религиозные праздники в году. В связи с этим хронисты часто упоминают место, где он праздновал Рождество или Пасху. Важным был также праздник королей 6 января, а также, заведомо мирские, 1 января, день новогодних подарков, и 1 мая, день возрождения природы. Сюда можно добавить и День Святого Валентина, воспетый Карлом Орлеанским в нескольких стихотворениях. Свадьбы родственников и придворных как и крестины их детей также были поводом для празднования. "В это время [1436 год] мадам Дофина приехала из Шотландского королевства во Францию, и это праздновалось в Туре, где был устроен большой пир", — рассказывает Герольд Берри [752]. Большой зал, где проходил ужин в вечер въезда Карла VII в тот же город несколькими днями ранее, был, по словам Жана Шартье, "весь увешан большими и малыми гобеленами". На следующий день гармоничная музыка сопровождала брачное благословение, на котором присутствовал и король, но, что любопытно, в простом дорожном костюме. Однако это не относилось ни к Дофину, ни к королеве, которая, как известно, была одета в бархатное платье, расшитое крупными золотыми и серебряными листьями. На ужине гостям  играли на трубах, рожках и лютнях [753]. Книга Почести двора (Les Honneurs de la Cour), написанная бургундской писательницей Элеонорой де Пуатье несколько позже, дает некоторое представление об придворном этикете, основанном на старшинстве, который использовался и при французском дворе. Гораздо больше мы могли бы узнать по этому вопросу, если бы сохранилась книга Grand Livre, принадлежавшая Жанне д'Аркур, графине Намюрской, которая, несомненно, была написана во время царствования Карла VI [754]. Хотя при дворе Карла VII служили псарь, егерь [755] и сокольничий [756], он не часто выезжал на большие охоты с гончими и соколами, видимо это было не в его вкусе, в отличие от Агнессы Сорель, если верить одному или двум сохранившимся ее письмам. Это резко контрастирует с Людовиком XI, который был фанатом этого вида спорта.

Хроники сходятся в том, что  1444–1447 годы были очень специфическим периодом царствования, когда французский двор находясь в Нанси, Шалоне, Разилли (довольно скромном замке, расположенном недалеко от Шинона) и Туре пытался соперничать в пышности с бургундским двором. Рассмотрим случай с Нанси, где король проживал без перерыва с конца сентября 1444 года до конца апреля 1445 года. Наряду с военной и дипломатической деятельностью, там много времени было посвящено всевозможным развлечениям, балам (программа одного из них сохранилась, благодаря Иоанну, графу Ангулемскому, наконец-то вернувшемуся на родину после вынужденного 33-летнего пребывания в Англии) и, прежде всего, рыцарским турнирам. "Радоваться, сражаться и устраивать турниры, флиртовать, охотиться, танцевать и пировать" — таковы были "забавы" двора в то время. Гийом Лезер в своем пространном рассказе повествует о том, как его господин Гастон IV, граф де Фуа, молодой человек лет двадцати, не желая оставаться в бездействии в то время, когда заключенное с Англией перемирие препятствовало любым военным подвигам, узнав, что король собирается в Нанси, "где должны были находиться все принцы и дворяне Франции", и что было объявлено "о рыцарских поединках для всех желающих, решил принять в них участие". С этой целью он пересек всю Францию в сопровождении обоза, который хронист считает очень впечатляющим. В восторженном, даже гиперболическом описании Гийома Лезера акцент сделан на роскоши костюмов как графа, так и его свиты, состоящей из прелатов, баронов, рыцарей, оруженосцев, пажей "и целого легиона благородных людей", каждый из которых пытался как-то выделиться, на красоту и породистость коней, на звуки горнов и труб, сопровождавших кавалькаду, на ловкость и сноровку всадников, на золотую и серебряную посуду на многочисленных пирах и вечеринках. "И действительно, над всеми другими принцами двора вышеупомянутый принц торжествовал как тем, что содержал большой и прекрасный дом, открытый для всех желающих в любом количестве, так и тем, что ежедневно появлялся в очень богатых и роскошных одеждах". Все это происходило в атмосфере конкуренции с другими не менее знатными людьми, ради "чести и славы". Гийом Лезер также рассказывает о состоявшемся браке по доверенности между Генрихом VI, королем Англии, которого представлял граф Саффолк, и Маргаритой, дочерью короля Рене: "Бракосочетание стало большим и знатным празднеством, которое продолжалось восемь дней". На этом празднике, "ради любви к дамам", король Рене и Луи де Люксембург, граф де Сен-Поль, устроили рыцарский турнир. Главным участником стал "благороднейший и победоноснейший король Франции Карл", восседавший на красивом и мощном жеребце, покрытом чепраком бело-зелено-красных цветов и украшенном маленькими золотыми солнцами (как мы знаем, солнце было частью личной королевской эмблемы). Первый поединок произошел между двумя королями, Карлом и Рене, преломившими (как видимо и было задумано) по три копья, которые, надо полагать, были довольно легкими. После чего Карл VII, снял доспехи, облачился в длинную мантию из зеленого бархата и отправился на дамскую трибуну, где расположились две королевы [757], Дофина Маргарита Шотландская и Мария Бурбонская, герцогиня Калабрийская, и где короля ожидало кресло, покрытое золотой тканью. Сам турнир состоял из поединков между членами двух команд, возглавлявшимися графами де Сен-Поль и де Фуа, которых судьи, посовещавшись с дамами и объявили победителями. Эти мероприятия, которые мы бы назвали спортивными соревнованиями, предназначенные для "веселого времяпрепровождения", сопровождались и другими развлечениями, о которых мало что известно: так, некий Гийом дю Буа, известный как Виллекен, в июне 1446 года, получил от короля вознаграждение в размере чуть более 20 ливров, за то что продемонстрировал "проход через опасную скалу" (или "пещеру драконьей пасти"), "как перед королем в Разилле близ Шинона, так и перед королем Сицилии в Сомюре, и во время этого он отпускал забавные шутки" [758]. Хотелось бы узнать поподробнее, что это было на самом деле.