Читать книгу 📗 "Прощай Атлантида - Фреймане Валентина"

Эти три месяца нежданной свободы оказались и для меня временем совершенно особым. Только что я отметила свое шестнадцатилетие, настал момент, когда почти без всякого перехода я из ребенка превратилась в девушку. Меня до тех пор совершенно не огорчал тот факт, что отношения с мужским полом у меня складывались дружеские и братские, как с Павликом. Со мной долго и пространно беседовали, но на школьных балах танцевать почти не приглашали. Правду говоря, подрастая рядом с такой ослепительной матерью, я не питала иллюзий, что когда-нибудь смогу равняться с ней по части внешней привлекательности и, как тогда говорили, сексапильности. Близко к

сердцу я это не принимала. Меня даже не огорчало, если в детстве иногда доводилось слышать тактичное замечание: "И это дочка красавицы мадам Эвы? Ну совсем на мать не похожа..." Мир полон захватывающих, еще не осознанных возможностей, чуть не каждую минуту своей жизни я была занята чем-то интересным. Я избрала для себя будущее другого типа и совершенно не собиралась соперничать с мамой.

И все же не хочу кривить душой: когда, наконец, между пятнадцатым и шестнадцатым днем рождения из кокона вдруг высвободилась бабочка — не красавица, но все же не вовсе неприметная девица, на которую начали обращать внимание уже не из-за умных разговоров, — мною овладел восторг и нечто вроде эйфории.

Однажды утром — понимаю, что такие вещи не происходят за одно утро, но в моей памяти это осталось, как мгновенное откровение, — я повнимательнее всмотрелась в зеркало и с удивлением поняла, что случилось странное превращение. Когда, в какое время? Мой деловой, самокритичный взгляд совершенно отчетливо констатировал его. Я прошла к большому зеркалу в спальню родителей — рассмотреть себя в полный рост. Перемены были во всем. Мама смеялась: все, что женщине нужно, на своем месте. До этого слишком долго я почти нс уделяла внимания своей внешности, и теперь казалось — я изменилась в течение ночи и наутро проснулась в совершенно другом обличье. Странным образом мне удалось перепрыгнуть через подростковую стадию, которая обычно приносит сложные проблемы созревания и физических изменений. Должно быть, я была так занята разнообразными умственными впечатлениями, что совсем ее не заметила. Из ребенка я вдруг превратилась в молодую женщину.

Это открытие меня настолько потрясло и обрадовало, что на время я совсем потеряла голову. Мне была дана полная свобода, мама в Париже, отец, как всегда, ушел в дела с

головой, а частная школа, в которой я училась, успешным ученикам железную дисциплину не навязывала. Все и так знали, что с учебой проблем не будет. В результате я преспокойно целых три месяца в начале учебного года в школу почти не ходила. Мне было шестнадцать лет, я проводила волнующий научный эксперимент. С детства читая французские романы, научные сочинения, включая Фрейда, я теоретически чувствовала себя во всеоружии во всем, что касалось любви и взаимоотношения полов. Неожиданно заполучив неизвестное раньше, пьянящее ощущение власти над мальчиками и юношами в своем окружении, я незамедлительно воспользовалась им, чтобы некоторую часть теоретических познаний проверить на деле. Действовала со страстью исследователя, словно бы проводя интересную лабораторную работу. Я не испытывала особого физического притяжения к своим подопытным кроликам, так что крайности страсти мне вроде бы не угрожали. И была по-настоящему удивлена, увидев, насколько легко можно манипулировать юношами, как запросто они попадаются на крючок, когда пользуешься женской тактикой, заимствованной из романов и пьес. То был период, когда я прямо-таки запрезирала мужской род (истинное понимание пришло гораздо поздней). Сознаюсь, в этих не очень честных занятиях я иногда чувствовала к себе отвращение: увы, чтобы кого-то очаровать, нужно было притворяться намного глупее, чем я была в действительности. И главным образом подчеркивать, как я ими восторгаюсь. Моей целью не было заполучить близкого друга, мною руководил чисто научный интерес. Так как девушки вокруг меня направо и налево влюблялись и из-за парней чуть не падали в обморок, а я все еще была холодна как собачий нос, я вдруг вообразила, что совсем не способна влюбиться. Кое-какие реакции все же во мне были, некоторые мальчики мне даже очень нравились, я охотно с ними танцевала и заодно целовалась. Напрашивался утешительный вывод: не такая уж я ненормальная! — и этого было достаточно.

Все знакомые юноши для меня делились па две группы* С одними я охотно развлекалась, с ними отправлялась на танцы, вечерники, мы весело проводили время, однако говорить с ними мне, в общем, было не о чем. Равного себе общества я не представляла без обмена мнениями, без живых интересов. Поэтому дружила, в полном смысле этого слова, с совершенно другими молодыми людьми. Обычно такой, по-человечески мне близкий друг в свою очередь не годился для развлечений. Он не был ни искусным танцором, ни элегантным кавалером. Меня привлекали и первый тип, и второй. Иногда я мысленно представляла, как прекрасно было бы встретить мужчину, в котором сочетаются обе ипостаси. Тогда бы наконец и мне довелось пережить настоящую любовь, о которой я так много читала. Пока же время шло, и ничего не случалось. Имея склонность все обобщать, я решила: значит, я обречена па двойную жизнь, у меня всегда будут друзья для души и те другие — для развлечений, со временем, может быть, даже интимные партнеры, раз уж люди не могут обойтись без этого. Правда, в моих отношениях с друзьями для души нередко тоже проскальзывали кое-какие романтические и даже эротические нюансы, но я их как бы не замечала.

И так два-три года, примерно с пятнадцати до семнадцати лет я наслаждалась своей новообретенной властью, пока эти игры мне не наскучили. Моим скороспелым выводом было: любая женщина, не являющаяся патологически отталкивающей (что бывает сравнительно редко) и совершенно тупой (и это случается реже, чем думают), может получить любого мужчину. Вопрос в другом — сможет ли она его удержать и имеет ли вообще полученное таким путем (разными способами, хитростью, притворством) какой-то смысл и ценность. Нужно сказать, проводя свои эксперименты, я постоянно убеждалась: как только молодой человек, завлеченный особой стратегией, попадался на крючок, он вдруг терял в моих глазах даже минимальную

привлекательность. Оказалось, манипулировать поклонниками уже потому не стоит, что полученное презирается. Раз и навсегда я поняла, что настоящую ценность в любви и не только в любви имеет только то, что к тебе само приходит как подарок, как дар небес. Все иное — от лукавого. Я больше не хотела этого театра и притворства. Решила: буду только такой и тем, что я есть, а там уж видно будет, кому я понадоблюсь. Возможно, я уже созрела для встречи со своей первой любовью, но она не спешила прийти. Я чувствовала себя, как настырный ученый после удачно проведенного опыта, результат которого меня обогатил.

Во второй половине тридцатых годов многое изменилось в образе мыслей и стремлениях девушек из состоятельных семей. Я бы назвала это продолжением женской эмансипации, причем материальные мотивы тут не играли особой роли, речь шла о свободе самовыражения. Еще в поколении моей мамы женщина из этих кругов по большей части не желала ничего другого, как быть светской дамой, украшать жизнь своего супруга в обществе и дома, наслаждаться жизнью. Такие женщины, как моя милая Рая, которая скучала дома, только и мечтая пустить в дело Богом данный интеллект и превосходное образование, в сущности, были исключением. И благородные девицы из Лютершколы, строя планы на будущее, не ушли много дальше идеала светской дамы с высшим образованием. В последние мои гимназические годы ни одноклассницы по гимназии Эзра, ни другие подруги так больше не думали. Мы не только вместе с мальчиками обсуждали, на каком факультете будем продолжать учебу, но и — где и как будем работать, хотя, как тогда казалось, на достаток грех было жаловаться. Девушки больше не хотели мириться с. тем, что деньги будет зарабатывать муж, а они только тратить их, отказавшись от самостоятельности. Самыми популярными специальностями