Читать книгу 📗 "Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман"

Похожую критику можно обнаружить и в докладах о наступлении XLI танкового корпуса, проводившего атаку западнее от XXIII армейского корпуса в направлении на Поныри. Поныри состояли из нескольких составных частей. Главный поселок с железнодорожным вокзалом находился непосредственно на ветке Орел — Курск. К северо-западу от него, во втором армейском оборонительном поясе, находились Поныри-1 и, в нескольких километрах к югу, за третьим армейским оборонительным поясом, — Поныри-2. Саму местность перед этим хорошо укрепленным населенным пунктом обороняющиеся оборудовали не только многочисленными рвами, противотанковыми препятствиями, опорными точками и минами. Для того чтобы нанести атакующим немецким танкам еще более тяжелые потери, чем потери, вызываемые обычными противотанковыми минами, советские саперы вместе с минами закладывали крупнокалиберные снаряды и авиационные бомбы. Сразу после начала атаки командир 2-й батареи 244-го дивизиона штурмовых орудий, старший лейтенант Ганс-Дитрих Раде, на своей машине имел несчастье наехать на такую мину. В военном дневнике дивизиона имеется запись: «Орудие старшего лейтенанта Раде полностью уничтожено. Корпус разорвало, башня отлетела. Старший лейтенант Раде ранен, водитель (...) убит, остальные члены экипажа ранены» [161]. Сам Раде вспоминал: «Я ударился головой о стереотрубу, один глаз вытек, и я получил сотрясение мозга. До августа был в лазарете. Орудие было полностью уничтожено» [162].

244-й батальон штурмовых орудий поддерживал наступление 292-й пехотной дивизии. Далее к западу наступал 101-й танковогренадерский полк под командованием подполковника Пауля Фляйшауэра. Фактически он входил в состав 18-й танковой дивизии, но на время наступления был переподчинен 292-й пехотной дивизии. После начала наступления в хорошем темпе полк натолкнулся на сильное сопротивление советского 676-го стрелкового полка у деревни Озерки. Гренадеры залегли под сильным артиллерийским огнем и понесли тяжелые потери, поскольку их командир упустил возможность рассредоточить свое подразделение для минимизации жертв. Слишком плотное построение было не единственной ошибкой Фляйшауэра. Генерал Йозеф Харпе, командир XLI танкового корпуса, возмущался «полным провалом разведки»: «Когда полк в течение долгих часов не делает ничего, чтобы для ведения боя разведать свои фланги или когда сильная вражеская часть может незамеченной выйти из почти окруженного лесного массива, тогда командир должен быть привлечен к ответственности, поскольку подобные упущения оплачиваются ненужной кровью» [163]. И утром 7 июля был издан приказ об отстранении от командования и переводе в резерв 9-й армии подполковника Фляйшауэра. Под «почти окруженной вражеской частью» имелся в виду 676-й стрелковой полк. Этот полк в течение 5 июля оказался временно отрезанным, однако вечером сумел прорваться к новой линии обороны 15-й стрелковой дивизии.

Неудача 101-го полка у Озерков повлияла и на другие участки наступления 292-й пехотной дивизии. Оба гренадерских полка, 507-й и 508-й, которые вначале хорошо продвигались вперед, вынуждены были во второй половине дня изменить первоначальное направление наступления на юго-восток и свернуть на юго-запад, чтобы поддержать 101-й полку Озерков. Тем самым появилась возможность отрезать с тыла 676-й стрелковый полк. Но все опять пошло не так: атака должна была начаться в 15:00, однако задержалась на два часа, поскольку 244-й батальон штурмовых орудий в это время заправлялся и пополнял боекомплект. Советские войска использовали этот временной промежуток для того, чтобы вырваться на юг. Показательно, что в военном дневнике 244-го батальона штурмовых орудий нет ничего об этой задержке; там, напротив, говорится, что отступающим на юг от Озерков советским частям были нанесены большие потери. Это был типичный случай приукрашивания действительности, который нередко можно обнаружить в источниках того времени, когда было необходимо прикрыть собственные ошибки и упущения. Хотя немецкие военные дневники в целом достаточно надежны, нельзя забывать, что они специально виделись как «незаменимые источники для написания истории» [164]. И какой же командир подразделения захочет войти в историю войны неудачником?

Из всех дивизий 9-й армии, начавших наступление 5 июля в 3:30, 86-я пехотная дивизия продвинулась дальше всех. Ее удар был направлен на юг вдоль железнодорожного полотна Орел — Курск. Ее наступление поддерживалось 656-м отдельным батальоном тяжелых истребителей танков, состоявшим из двух рот истребителей танков «Фердинанд» и одной роты штурмовых танков «Гризли». Кроме этого, ему был придан 177-й батальон штурмовых орудий. На протяжении десятилетий в литературе распространялось утверждение о том, что наступление XLI танкового корпуса значительно усложнилось из-за того, что истребители танков «Фердинанд» себя не оправдали. Это обосновывалось прежде всего тем, что «Фердинанды» не имели пулеметов для ближнего боя и поэтому были особенно уязвимы для советской пехоты. В советской пропаганде, которая до сих пор находит отражение в представлениях о Курской битве, утверждалось, что большое количество «Фердинандов» было уничтожено советскими пехотинцами «коктейлями Молотова». Записи военнослужащих 656-го батальона тяжелых истребителей танков говорят совершенно о другом. Так, в одном из отчетов полковника Рольфа Хеннинга командиру 654-го батальона говорится: «Существовавшие ранее опасения того, что “Фердинанды“ весьма уязвимы от вражеской пехоты, на практике оказались безосновательными. Мощный звук детонации при выстреле и сильное моральное воздействие “Фердинандов“ привели к тому, что на протяжении всех дней операции, ни один вражеский пехотинец не приблизился к “Фердинандам“» [165]. Такие же выводы сделали и солдаты из 653-го тяжелого батальона. Карл Нойнет, тогда унтер-офицер и наводчик на одном из “Фердинандов“, заметил по этому поводу: «Никогда не было, чтобы отдельные вражеские солдаты приближались к нашему орудию. А в целом, следующая за нами пехота знала, что они должны нас защищать от подобных нападений» [166].

Это высказывание подтверждается и советскими источниками: 15 июля 1943 года специальная комиссия Красной Армии обследовала истребитель танков «Фердинанд», брошенный немцами при отступлении от Понырей. Было установлено, что отдельные истребители танков действительно были сожжены «коктейлями Молотова», однако не советскими солдатами, а собственными экипажами, после того как их машина подрывалась на минах, или была подбита артиллерией, или застревала и не могла быть эвакуирована. Кроме того, имеются многочисленные свидетельства экипажей 656-го батальона тяжелых истребителей танков, а также записи в военных дневниках и отчетах о том, что «Фердинанд» зарекомендовал себя в боях и был очень любим в войсках. У советской стороны он вызывал ужас. «Враг иногда спасается бегством, испытывая ужас перед “Фердинандами“» [167], — говорится в одном из докладов XLI танкового корпуса.

653-й батальон тяжелых истребителей танков наступал восточнее железнодорожной линии Орел — Курск. На время наступления ему была подчинена 314-я рота радиоуправляемых танков, оснащенная Боргвардами ВIV. Утром 5 июля этой роте удалось при помощи своей техники путем подрывов проделать три прохода в минных полях перед советской главной линией обороны. Минное поле было таким большим, что для этой цели из 36 радиоуправляемых танков было израсходовано 12. Вследствие сильного советского артиллерийского обстрела немецкие саперы не смогли четко обозначить эти проходы, поэтому экипажи «Фердинандов» не знали правильные траектории и многие из них наезжали на мины.