Читать книгу 📗 "No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Пельисер Франсиско Мероньо"

в ожидании сигнала о запуске двигателей, и только лишь шум моторов грузовиков-заправщиков немного нарушает установившуюся идиллию. Мы отлично знаем точное время взлета и с нетерпением посматриваем на часы. Этот вылет ничем не отличается от сотен других, но плохое расположение духа командира действует на всех угнетающе.

Наконец вверх взмывает сигнальная ракета, и мы выруливаем на взлет. Набрав высоту, мы видим, как на горизонте появляется золотой диск палящего летнего солнца. Почти все пилоты, участвующие в сегодняшней операции, имеют значительный боевой опыт, приобретенный ими в тяжелых стычках с врагом на Северном, Мадридском фронтах, под Теруэлем и в Леванте. Новичков мало.

Спустя несколько минут после взлета самолеты выстраиваются в боевой порядок — летчики строго выполняют указания командира. В звене Клаудина — слева Вилькин, а справа Мараньон. Два других звена возглавляют Хакобо и Аларкон. Под нами — две эскадрильи авиационной группы Моркильяса во главе с Дуарте и Комасом. Мы берем курс на Вивер, куда, по сообщению нашей разведки, направляется колонна фашистской бронетехники. Яркое солнце светит прямо в лицо, помогая нашему врагу. Палящие солнечные лучи проникают сквозь ветровое стекло самолетов, наполняя кабину светом и ослепляя пилотов. Сегодня все, и даже сама природа, на стороне фашистов! Но Сарауса, всегда очень внимательный во время полета, не намерен подчиняться ситуации и мириться с невыгодными для нас погодными условиями — он первым хочет увидеть противника и поразить его огнем своих пулеметов, которые у него всегда наготове. Только изредка он оглядывается на своих, желая удостовериться, что все правильно и что все идет по плану.

Мы продолжаем полет. Похоже, что сегодня тихо и здесь, далеко за линией фронта. Но вдруг где-то в самом внизу, на таком отдаленном участочке земли, что и не разглядеть невооруженным глазом, жгущая глаза вспышка указала на внезапный выстрел фашистской зенитной пушки. Секунда, другая... и огненный шар врезается в обшивку самолета Клаудина. Куски разорванного в клочья самолета на миг наполняют свободное пространство, чтобы через несколько мгновений оставить после себя только облако черного дыма. На секунду кровь застывает в наших жилах, сердце замирает — так неожиданна и страшна смерть дорогого нам товарища!

Пускай нерасчетливые и запоздалые, но все же непрерывно стреляющие вражеские зенитки продолжают быть для нас основной опасностью. Но мы, ослепнув от ненависти и боли, преисполненные страданием за погибшего товарища, уже не замечаем ее и устремляемся к той злосчастной горе, скрывшей за своей красотой подлого врага. В воздухе уже давно не осталось и следа от когда-то строгого строя истребителей и бомбардировщиков. «Чатос» и «москас» вперемешку набрасываются на фашистские орды, выплескивая на них весь свой гнев через раскаляющиеся стволы пулеметов. И каждый раз, когда самолеты вынуждены набирать высоту, чтобы снова ударить по противнику, медленно рассеивающееся черное облачко напоминает летчикам о происшедшей трагедии. На дороге горят машины, враг рассеялся вокруг, пытался использовать любое укрытие. Но нет! Мы прочесываем каждую щель, каждый кювет, делаем заходы над каждой зенитной батареей...

Когда боезапас подошел к концу, наш гнев был только в самом разгаре. Однако сделав еще несколько устрашающих кругов над противником, мы были вынуждены лечь на обратный курс, бросив последний печальный взгляд на уже почти что растворившееся в небе облако.

Сегодняшняя потеря особо ощутима для нас — капитан Фернандо Клаудин был замечательным летчиком, обладавшим несравнимым мастерством, сильной и доброй душой. Он принял геройскую смерть, и его образ — настоящего друга и командира — навсегда останется в наших сердцах. Гибель Клаудина смертельным грузом легла на душу каждого летчика и командира нашей эскадрильи. Но война продолжается. Противник не перестает наступать, и его войска уже свободно чувствуют себя на всем Средиземно-морском побережье, создавая прямую угрозу Валенсии с юга и Тортосе с севера. Надо продолжать борьбу, и среди командиров начинаются передвижения. Сарауса назначается заместителем командира авиационной группы. Ариас становится командиром 4-й эскадрильи.

Ближе к ночи мы вылетаем из Лирии. Так же, как и вчера, вечернее солнце озаряет красным цветом аэродром, подсвечивая черные грозные тучи, нависшие по бокам. Жара смягчается по мере того, как мы приближаемся к воде, а пар, поднимающийся с зеркальной поверхности Средиземного моря, становится все менее заметным.

В этот момент нам сообщают планы командования на следующий день. Завтра, 30 июля 1938 года, мы направляемся в Каталонию, где республиканские войска начали наступление на реке Эбро. Нам предстоит расставание с Кампорроблесом, столь полюбившимся нам своими живописными местами.

НАЗНАЧЕНИЕ ОТКЛАДЫВАЕТСЯ

Вдали, у самого горизонта, из кабин наших самолетов видны резко очерченные силуэты гор. В этот ночной час необозримая темная поверхность моря еще сильнее подчеркивает сковавшую все вокруг тьму. Мы пролетаем над городскими кварталами Валенсии. По водной глади реки Турин бегут еле заметные огоньки электрических фонарей. Набирая высоту, мы идем в сторону моря, ориентируясь лишь по ярким вспышкам из выхлопных патрубков ведущего самолета. Взятый курс на север мы держим до тех пор, пока первые солнечные лучи не начинают разгонять густой утренний туман, раскрывая всю восхитительную красоту каталонского пейзажа.

Чем-то встревоженный Ариас бросает беспокойный взгляд на землю и тут же поворачивает эскадрилью в сторону Вендреля. Две советских эскадрильи приземляются в городе Вальсе, третья остается в Реусе, а «чатос» базируются на аэродроме в Вильяфранке. Вся наша истребительная авиация была переброшена в этот район, и теперь расстановка сил здесь — восемьдесят наших против трехсот фашистских машин. На следующий день Дуарте приходится вернуться на Левантский фронт. Там наступление фашистов завязло — наши, закрепившись в скалах, самоотверженно отбивают натиски противника, не позволяя ему перехватить инициативу. Успеха пока не может добиться ни одна, ни другая сторона. Возвратившись снова в южную зону боевых действий, Дуарте становится командующим всей авиацией в этом районе. В связи с этим его повышают до чина майора, как и Моркильяса, который сейчас находится в Советском Союзе на курсах переподготовки.

Каждый день мы все больше времени проводим в

воздухе. Сегодня это уже пятый боевой вылет, совершенный нами практически без отдыха. Затем сигнальная ракета взмывает в небо в шестой раз, и «чатос», заправленные горючим и загруженные боеприпасами, отправляются на очередное задание. Командует авиационной группой, состоящей из десяти самолетов, сам Дуарте — он не может оставить своих ребят одних в столь опасный момент, когда противник с ожесточенными боями пытается продраться сквозь горы Халамбре. Пока майор контролирует действия нового командира эскадрильи, который останется после его отбытия в другую зону.

В небе самолеты образуют стандартное построение и, вплотную приблизившись к позициям противника, беспощадно атакуют их. Но из специально подготовленной огневой точки, расположенной на небольшой возвышенности, вдруг открывают огонь вражеские зенитки. Опытный глаз Дуарте сразу же замечает их, и в следующий момент завязывается ожесточенный бой между небом и землей. Пикирующий «чато» на мгновение заставляет противника замолчать, но в следующую секунду, когда он начинает набирать высоту для очередной атаки, вражеские орудия вновь берутся за дело. Эта картина повторяется снова и снова, пока один из снарядов не попадает точно в бак командирского самолета. Высота недостаточна для прыжка с парашютом, и пламя охватывает весь самолет. Летящий по небу факел привлекает внимание других пилотов, и они сразу же устремляются ему на помощь. Дуарте бросает самолет из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то сбить пламя, и приземляется на каменистом склоне холма. Из дымящихся остатков машины наши солдаты достают еле живого, но сильно пострадавшего летчика... Назначение Дуарте откладывается.