Читать книгу 📗 "Красно-белый. Том 5 (СИ) - Порошин Влад"
— Твою ж футбольную дивизию, — пробормотал я, рассматривая здоровенный икс, игрек и букву «и краткую». — Ладно, — усмехнулся я, — нарисую на этом месте черный квадрат. А потом буду всем рассказывать, что это сделал внук художника Малевича. Нормально напоследок погуляла творческая интеллигенция, — пробормотал я.
Кстати, расположение этого дома, где кроме меня жили Черенков, Хидиятуллин, Дасаев и мой друг Калашников, было удобно ещё и тем, что в шаговой доступности находился рабочий кабинет Андрея Петровича Старостина. Поэтому после генеральной уборки я первым делом решил навестить своего непосредственного начальника. Так как вопрос с мебелью нужно было решать кардинально, ибо спать на полу или раскладушке я не имел никакого желания.
— Чего припёрся? — встретил меня хмурым и недовольным взглядом Андрей Старостин.
— Странный вопрос, — улыбнулся я, разглядывая скромные апартаменты одного из главных спартаковцев страны, где кроме маленького стола и шкафов, забитых какими-то бумагами и бумажными папками, больше ничего не было. — Шёл мимо, дай думаю, зайду, поблагодарю. Спасибо за оперативное решение моего квартирного вопроса, — сказал я и по старой русской традиции отвесил низкий поклон.
— Что ещё у тебя случилось? — захохотал Андрей Петрович.
— Я тут небольшой списочек набросал, — протараторил я и вытащил из внутреннего кармана спортивной куртки тетрадный листок. — Требуется рукастый столяр, чтобы он мне сделал кровать, гардеробную, прихожую, полки для книг и посуды. И конечно нужны будут сами материалы. Далее очень хочу хороший двуспальный матрас, холодильник, журнальный столик, диван с креслами и кухонный стол с табуретками. Кхе, на этом пока всё.
— У тебя же был и матрас, и это самый диван, — задумчиво пробурчал Старостин и изучая мою бумагу.
— Был, да как говориться, куда-то потом всплыл, — хмыкнул я. — Само собой, все потраченные на меня деньги и нервы, я отработаю на футбольном поле.
— Неплохо тебя бывшая невеста обула! — снова загоготал Андрей Петрович. — Ладно, чего-нибудь придумаем. Не грусти. Посиди и почитай пока, что о тебе пресса пишет.
Старостин протянул мне свежий номер «Советского спорта» и тут же принялся куда-то названивать. И я ещё раз поразился скромности рабочего кабинета очень состоятельного и влиятельного человека города Москвы. Если бы дело происходило в нулевые, то по статусу Андрею Старостину полагался просторный на полсотни квадратов кабинет и молодая с длинными ногами секретарша, которая предлагала бы посетителям кофе.
Что касается «Советского спорта», то в статье под названием «Ответный европейский раунд», действительно черкнули один крохотный абзац про форварда Владимира Никонова. Безымянный специальный корреспондента, в своём отчёте, сделанным по телефону, сказал, что как только хозяева сравняли счёт, сделав его 2:2, спартаковский нападающий Никонов совершил очень необычный поступок. Он схватил в руки мяч и буквально побежал к центру поля, чтобы быстрее ввести его в игру. Казалось бы зачем? Ничейный исход поединка москвичей более чем устраивал. Однако Никонов каким-то образом заставил своих товарищей вновь пойти на приступ ворот «Боависты». И самое удивительное, что следующая же атака завершилась красивым голом Фёдора Черенкова. После чего болельщики местного клуба встали со своих мест, и аплодировали футболистам «Спартака» целую минуту. Ещё более странно поступок Никонова выглядел на фоне выездной модели, которой придерживаются другие наши футбольные команды.
Я немного поморщился из-за того, что корреспондент португальскую «Боавшиту» обозвал «Боавистой», и посмотрел отчёты двух других игр, где киевское «Динамо» принимало «Баник» из ЧССР, а «Динамо» Тбилиси встречалось дома с западногерманским «Гамбургом». Тбилисцы в Кубке чемпионов после победы над «Ливерпулем» не без оснований надеялись переиграть и чемпиона ФРГ. Но на выезде они уступили немцам — 3:1, а дома почти без шансов проиграли со счётом 2:3. Как написал корреспондент Акопов: «Буквально с каждой минутой все больше чувствовалось, что борьбу на поле ведут, с одной стороны, команда, набирающая форму и полная сил, с другой команда, завершающая трудный и долгий сезон».
«Как будто мой „Спартак“ весь сезон в Сочи отдыхал? — усмехнулся я про себя. — Какой смысл пудрить нормальным людям мозги, рассказывая, что команда проиграла из-за усталости? Уступили потому что уровень чемпионата ФРГ выше, и потому что не хватило мастерства. Остальное всё от лукавого». Далее я по диагонали просмотрел отчёт об игре киевлян. На выезде они умудрились проиграть маленькому и скромному клубу из Остравы — 0:1, а дома дожали чехословацких гостей в самом конце матча, сделав нужную разницу в счёте — 2:0. Мячи у киевского «Динамо» забили полузащитники: Демьяненко и Хапсалис.
— Далеко не пройдут, — проворчал я.
— Что? — спросил меня Андрей Петрович, который всё это время решал мои бытовые проблемы.
— Я говорю, что Киев дальше следующего раунда не пройдёт, — хмыкнул я. — Такая схема: ничья на выезде, дома — победа, не работает. Против крепких и солидных команд нельзя настраиваться заранее на ничью. Они обязательно накажут.
— Тебе-то что? — прорычал Старостин.
— А я болею за весь советский футбол, — пробурчал я.
— Значит так, болельщик всего советского футбола, — улыбнулся он, — матрас и кухонный стол с табуретками тебе сегодня вечером привезут. Поэтому будь дома с 6-и до 7-и. Хороший столяр освободится на следующей неделе. Мы как раз уезжаем на десять дней по маршруту Ташкент, Одесса и Тбилиси, вот он у тебя и поработает. Что касается всего остального, кхе, то мягкой мебели и холодильников пока нет. Придётся тебе, товарищ Никонов, месяцок потерпеть.
— Понимаю, — кивнул я, встав из-за стола, — в пути от социализма к коммунизму никто кормить и обеспечивать мягкой мебелью не обещал.
— Ну-ка цыц, — Андрей Петрович, еле сдерживая улыбку на лице, погрозил пальцем, — ты мне тут так не шути. Кстати, по поводу еды и общего физического самочувствия — ты завтра против донецкого «Шахтёра» играть-то сможешь?
— Врач сказал, что я хоть сейчас могу лететь в космос для встречи братьев по разуму из созвездия Плеяд, — хохотнул я и, поблагодарив Старостина, поехал ещё по одному адресу.
Между прочим, вопрос по поводу физического состояния, что задал Андрей Петрович, был отнюдь не праздным. Сегодня на утреннем обследовании в Тарасовке наш врач не рекомендовал участвовать в завтрашней игре: Фёдору Черенкову, Александру Заварову, Сергею Шавло и Вагизу Хидиятуллину. Он прямо заявил, что на фоне физического переутомления есть опасность получения этими игроками серьёзных травм. И Николай Петрович Старостин, скрепя сердце, почти всю нашу бравую полузащиту до воскресенья освободил от интенсивных тренировок и определил в запасные. После этого «дед» поинтересовался и моим состоянием. «Виктор Саныч, а почему у нас Никонов больше всех во время матча бегает и лучше всех себя чувствует?» — спросил он тогда. На что доктор Челноков пожал плечами и заявил, что таковы особенности моего молодого организма.
«Какие-то странные у меня особенности, — думал я, сидя в вагоне метро, который мчался по подземным лабиринтам к станции Таганская. — То, что Юра Гаврилов хорошо себя чувствует — это вполне объяснимо, он большую часть матча играет пешком. В защиту не бегает, в отбор мяча практически не ступает. Я же напротив, перемещаюсь по всему полю и частенько выполняю черновую работу. И хоть под конец игры меня от усталости даже пошатывает, к утру я вновь полон сил и энергии. Правда, стал больше спать днём. А ведь раньше, в той своей жизни, днём я почти никогда не засыпал».
— Странное у меня какое-то тело, неубиваемое, — буркнул я себе под нос, когда вышел из «подземки» в том самом месте, где в 25 июля 1980 года соберётся огромная толпа народа, чтобы посмотреть, как вынесут из «Театра на Таганке» гроб с телом Владимира Высоцкого. — Была бы такая волшебная возможность, то поделился бы здоровьем с поэтом, актёром и певцом, — тихо промычал я и пошёл к зданию театра.
