Читать книгу 📗 "Красно-белый. Том 5 (СИ) - Порошин Влад"
Тем временем с серого московского неба заморосил неприятный мелкий дождь. И вообще к нашему приезду из Португалии в городе значительно потеплело, а на улицах от белого чистого снега осталась только грязь да слякоть. Я аккуратно перешёл дорогу, чтобы не заляпать «адидасовские» кроссовки и американские джинсы, и буквально нырнул в стеклянную дверь под большой и объёмной вывеской «Театр». Внутри около театральных касс толпилось человек десять, выжидая непонятно чего, так как на окошке красовалось простенькое объявление, что билетов на ближайший месяц нет, и не предвидится.
— Здравствуйте, — обратился я к равнодушной и усталой билетёрше, — мне бы увидеть администратора Валерия Янкловича по личному делу.
К слову сказать, об Янкловиче, который являлся концертным директором Высоцкого и других артистов Таганки, я подумал ещё несколько дней назад, когда пообещал своим музыкантам найти хорошего продюсера. Ибо музыкантов, которые могли поругаться или уйти в творческий загул, оставлять одних без присмотра опытного администратора было рискованно. К сожалению, насколько был хорош и профессионален этот друг Высоцкого, я не знал, но других кандидатов у меня в рукаве просто не имелось.
— Зачем вам Валерий Павлович? — тяжело вздохнула кассирша.
— Я же сказал, по личному вопросу, который касается лично меня и лично его, — нагло проворчал я.
— Ефимыч, — обратилась она к какому-то пожилому сотруднику театра, — проводи товарища к Янкловичу.
Этот Ефимыч приоткрыл для меня стеклянную дверь, ведущую в фойе, однако далеко не повёл. Мы остановились около двух арок, от которых ступени спускались куда-то вниз. Оказалось, что театр внутри гораздо просторней, чем это виделось снаружи, где из земли торчали всего два неказистых этажа.
— Слушай, а ты часом не футболист Владимир Никонов? — неожиданно спросил он.
— Нет, но я его знаю, — соврал я.
— Кто же Никонова-то не знает? — засмеялся пожилой сотрудник театра. — После того как он Финляндии положил при голешника. Да его сейчас вся страна знает. Ха-ха.
— А в Греции махнул с двух метров мимо рамки, — возразил какой-то молодой парень, который в данный момент чинил зрительское кресло.
— А тебя, Витюша, не спрашивают, — прошипел на своего коллегу Ефимыч. — Вот почему в каждом коллективе обязательно найдётся такой нехороший человек, которому всё будет не так и всё не этак?
— Такова жизнь, одним нравится всё, другим ничего, — пожал я плечами и тут же напомнил пожилому сотруднику театра, ради чего я здесь появился. — Так всё-таки, где находится товарищ Янклович?
— Как всегда, в Каме, — захохотал Витюша, отложив сломанное кресло в сторону.
— Плавать что ли уехал или на рыбалку? — удивился я.
— Ага, моржеванием занимается, — загоготал паренёк. — Закаляйся если хочешь быть здоров!
— Кама — это ресторан тут по соседству, — смущенно крякнул Ефимыч.
— Спасибо, — буркнул я и поспешил на выход.
— До свидания, товарищ Никонов! — крикнул молодой Витюша вслед.
— Физкульт-привет! — махнул я рукой.
«Десять минут мне мозг пудрили, лицедеи», — проворчал я про себя, снова выйдя под моросящий дождь. Ресторан «Кама», на который я сразу же не обратил внимания, примыкал к зданию театра с левой стороны, то есть находился буквально в десяти шагах. Поэтому не прошло и пяти секунд, как я оказался внутри этого питейного заведения. Вообще-то в ресторанах столицы к концу рабочей недели, как правило свободных мест не бывает. Но в данный момент, в час дня, здесь со свободными столиками проблем не было. Кстати, за одним столом в обществе каких-то товарищей, которые сидели спиной ко входу, действительно обедал администратор Валерий Янклович. Его кучерявая голова мне отлично запомнилась по фильму «Место встречи изменить нельзя», где он сыграл тоже администратора, но не Таганки, а Большого театра. И я тут же решительно направился в его сторону.
— Добрый день, Валерий Павлович, — поздоровался я, приблизившись к столику.
— А с нами поздороваться не желаешь? — обернулся на меня Высоцкий.
— И вам, товарищ Жеглов, приятного аппетита, — пролепетал я, пожав руку Владимиру Семёновичу, а так же актёру Всеволоду Абдулову и Валерий Янкловичу, и кивнул головой какой-то юной симпатичной барышне.
— Что же ты, тезка, грекам в пустые ворота не загнал? — прохрипел Владимир Высоцкий, поразив меня своим болезненным и колючим взглядом. Словно жизненная сила уже покидала поэта, истекая из него со скоростью мелких песчинок, что высыпаются через горловину песочных часов.
— Зато финнам красиво положил, — заступился за меня Абдулов.
— Судьба моя лихая давно наперекос, — усмехнулся я, присев на свободный стул. — Я шёл с мячом к воротам, да в рамку не донёс.
— Ты смотри, Сева, он у нас ещё и шутит, — съязвил Владимир Семёнович. — Ты же чуть ли весь наш театр до инфаркта не довёл, когда вы с Финляндией играли.
— Лично я, потом всю ночь не мог уснуть, таблетки глотал, — согласился с поэтом администратор Янклович. — Я так понимаю, вы приехали по поводу концерта? Сейчас, к сожалению, у Владимира Семёновича небольшие проблемы со здоровьем, поэтому…
— Что ты говоришь, птицам моя? — криво усмехнулся Высоцкий. — Да я здоров как бык. Когда вы в Тарасовке хотите концерт?
— Где-нибудь ближе к Новому году, — соврал я. — Снимем большой ресторан, например «Арбат». Соберёмся семьями, на первое отделение пригласим актёров из «Ленкома», на второе вас, Владимир Семёнович, а потом устроим разрезание большого кремового торта, танцы под музыку группы «Мираж» и праздничный фейерверк. Приходите с друзьями, наш «Спартак» всем будет рад.
— «Мираж»? — удивилась молоденькая девушка. — Это которые поют, что музыка нас связала, тайною нашей стала? Я их недавно в «Утреней почте» видела. Мне кажется, в них что-то есть.
— Они самые, — улыбнулся я, а Высоцкий, услышав про эстрадную музыку, скривился, словно от зубной боли. — Как вам такая идея? Кстати, братья Старостины никогда не экономят на угощении.
— Мне кажется, это интересно, — согласился Янклович.
— Вот и замечательно, — обрадовался я и, посмотрев на часы, стал прощаться. — Приходите завтра в Лужники. Я вас проведу через служебный вход.
— А ведь верно, завтра же сюда приедет «Шахтёр», — оживился Всеволод Абдулов.
— А я о чём? Приходите-приходите, будет самый настоящий спектакль, — я ещё раз пожал всем руки и попросил Валерия Янкловича, чтобы тот вышел со мной.
На улицу, где было хмуро и дождливо мы, конечно, не пошли. Я остановил администратора перед большой стеклянной уличной дверью ресторана.
— Если Высоцкого не положить сейчас в клинику, то он летом во время Олимпиады умрёт, — прошептал я, ошарашив известием Янкловича. — У Андрея Петровича Старостина большие связи по всей Москве и по всей стране. Он поможет. Надо решать сейчас, завтра будет поздно.
— Володя сказал, что сам со следующего года ляжет в клинику, — пролепетал администратор.
— Вот тебе телефон группы «Мираж», — я достал маленькую самодельную визитку, где был записан номер Гены музыканта, — бери ребят под своё крыло и гастролируй с ними по городам и весям, зарабатывай деньги. На них уже сейчас народ валом прёт. А Высоцкого отпусти. Его теперь надо лечить в принудительном порядке, не слушая обещаний и уверений. Сам он из такого состояния не выберется.
— Ты шутишь, да? — попытался улыбнуться он.
— Какие шутки, — прошипел я. — 25 июля 1980 года вот на этой самой улице, — я ткнул пальцем за окно, — будет стоять толпа народу и рыдать. Думай, товарищ администратор. И завтра перед футбольным матчем я хочу услышать твоё твёрдое согласие. Затем в воскресенье, ты Владимиру Семёновичу скажешь, что он едет на концерт, мы его посадим в машину и отвезём туда, где его вернут к жизни.
— Я должен всё обдумать, — нахмурившись пролепетал Валерий Янклович.
«Бог мой, — бубнил я про себя, сидя в вагоне метро, — а ведь по большому счёту из всех своих близких Высоцкий никому не нужен. Отец написал на него донос, что его сын антисоветчик. Марина Влади в Париже, и у неё там свои киношные дела. Эта молоденькая девушка крутиться с Владимиром Семёновичем, потому что это престижно, и потому что он тратит на неё хорошие деньги. И остаётся один администратор Янклович, который за Высоцкого будет держаться до тех пор, пока на него идёт зритель и пока он жив. Правда есть Сева Абдулов. Однако Сева на своего друга Владимира никакого влияния не имеет».
