Читать книгу 📗 "Сотник (СИ) - Вязовский Алексей"
— Отставить панику, казак! Сотня! Слушай мой приказ! Распределиться по орудиям. Заряжены они холостыми, но вы считайте, что у вас под рукой картечь. На вас несется конная лава. Задача: подпустить ее на двойное расстояние ружейного выстрела и выдать одновременный залп. Следом вооружиться винтовкой и открыть огонь на добивание. Условно. Порох на ружейный огонь тратить не будем. Все понятно? Урядникам и старшим проследить за точностью исполнения приказа.
Через несколько минут окрестности Хазар-Аспа огласила нестройная трескотня почти полсотни мелких пушек, недовольный рев верблюдов, визги персов и радостные матюки казаков. Я вздохнул: слаженности как не бывало, учиться нам еще и учиться.
После нескольких повторных залпов я дал команду отбой и разрешил казакам идти отдыхать. А мне же пришлось порваться на сотню маленьких петрушей, чтобы везде успеть. С водой, с тентами, с бечевой на каюках… Здоровенные лодки с загнутыми кверху носами, рассчитанные на перевозку 50–75 человек, приходилось тащить с помощью все тех же верблюдов или пары десятков мускулистых голых казаков, менявшихся по очереди. На утлых суденышках везли как провиант, так и свежую воду — в каждую бочку, по моему совету, положили по пластинке серебра. Кроме того, была придумана система примитивной фильтрации с помощью песка — но это на крайний случай, мутная вода Аму-Дарьи, преодолевая сотни верст лессовых долин, каких только частиц с собой приносила. Нам только не хватало какую-то серьезную заразу подцепить.
А тенты? Я предложил атаману эти примитивные навесы, чтобы полки могли в тенечке пережить самые жаркие часы, и это реально работало. Как и простейшие мини-навесы, которые мои казаки кое-как приладили к седлам и установили так, чтобы голову не пекло. А коль совсем невтерпеж, если тебя окончательно допекла жара, можно было отъехать освежиться в реке.
После Усть-Юрта не поход, а выезд на пикник. Местное население — угрюмые босоногие узбеки в мрачных халатах, подбитых ватой — тащило на бивуак дары своих садов и огородов, как только поняло, что мы не отнимаем бесплатно, а расплачиваемся звонкой монетой. Может, мы и кафиры, но мелкое серебро в карманах у казаков водилось, и тут же возник оживленный торг. Горячие лепешки, спелые абрикосы, белые тутовые ягоды, бухарский мед, цыплята, домашний скот шли нарасхват — мои ухари тут же прикупили теленка, освежевали и затеяли варить шулюм. И про коней не забыли, отогнали своих красавцев к Аму-Дарье, искупали, отправили кормиться богатым подножным кормом. А могли и в лагере оставить — все те же узбеки пригнали караван длинных тяжелых телег, доверху забитых клевером и джугурой. И так им понравилась роль маркитантов, что, когда мы ближе к закату двинулись дальше, поднимая столбы густой пыли, за нами потащился арбяной обоз азиатской сметливости.
* * *
Летняя резиденция эмира Бухары, Ситораи Мохи-хоса, 28 июня 1801 года.
С приходом жары эмир Хайдар покидал Бухару и перебирался в загородную резиденцию, построенную его великим отцом, эмиром Шахмурадом. Место для нее подобрали просто: в разных местах окрестностей столицы разложили туши баранов и смотрели, какая дольше не протухнет. Так появился дворец Ситораи Мохи-хоса (1). Именно сюда собрались многочисленные представители феодальной знати бухарского эмирата. Те, кто имел право въехать в дворец верхом, прибыли на лошадях. Те, кто такого права не получил, но по своему рангу обязан был присутствовать на заседании Дивана, зашли на территорию пешком. В полном соответствии с рангами расселись и на специальном помосте — кто выше, кто ниже.
Эмир восседал на мраморном троне, обращенным к Мекке, держа на коленях своего старшего четырехлетнего сына Хуссейна, поглаживая его по плечу. Мальчик почти дремал, прижимаясь головой к груди отца — его совсем не интересовали собравшиеся люди. Был бы он капельку прозорливее, быть может, вел бы себя иначе — среди собравшихся присутствовали те, от кого в будущем могла зависеть его жизнь. Но откуда взяться мудрости в том, кто лишь недавно оторвался от груди матери? Хайдар вздохнул и окинул взглядом зал.
Как сидели две партии на его коронации, так и сейчас разделились: по правую руку сеиды и улемы — накиб, фейзы, ураки-келан, кази-келан, шейх-уль-ислам и прочие достойные, а по левую первые лица государства — аталык, парванчи, главный визирь кушбеги, диванбеги, инак хранитель печати, мирахур (2). За последним стояли те, кому сидеть не полагалось.
«А реис-то Бухары перебрался в лагерь Уткурбия-кушбеги, и сторонников у него в два раза больше», — с удовлетворением отметил про себя эмир и начал собрание, посвященное судьбоносному вопросу — падению Хивы и непонятным намерениям урусов.
— Сказано в двустишии:
'Все, чего ни желаешь, все то получишь,
если только будешь стремиться постоянно к достижению желаемого'.
— Золотые слова, повелитель! — закивали все с благостным выражением на лице.
— Что только было у меня на уме и чего ни желал, всего достиг по милости Аллаха. Богопротивная Хива пала и больше ей не подняться!
— Пала-то пала, но в чьи руки? Кафиров! С этим мириться невместно! — вскинулся шейх-уль-ислам.
Этот почтенный ходжа Яхья из Джуйбарского рода вечно мутил воду с тех пор, как год назад короновали эмира. Тогда белую кошму с сидящим на ней Хайдаром в драгоценном венце подняли старейшина-накиб, аталык, парванчи и диванбеги. Шейх-уль-ислам почувствовал себя глубоко оскорбленным, тут же составил партию недовольных и прилагал все силы к тому, чтобы разделаться с соперниками, сплотившимися вокруг главного визиря.
— Воевать с урусами предлагаешь? — сказал, как плюнул, Уткурбий-кушбеги. — Сейчас, когда у нас на носу поход на Мерв?
Он ненавидел Яхья-ходжу как своего главного соперника, но всерьез опасался. Сейчас, казалось, вся сила была у главного визиря. Но как сказано мудрейшими:
'Воду ручья при истоке его можно руками вычерпать,
в половодье же и на слоне через него не перейдешь'.
Никогда нельзя рассчитывать на то, что противник слаб, что он не сможет усилиться. Первым, кого Яхья смог перетянуть на свою сторону, стал накиб. Кто на очереди?
— Да, сейчас не время для братоубийственной войны, — поддержал Яхью-ходжу Сайд Ахмед-накиб.
Когда умер отец и Хайдара короновали, он отправил в Самарканд и Мерв грамоты, призывая жителей этих двух городов выдать ему его братьев Хуссейн-Бика и Дин-Насир-Бика, правивших этими важнейшими областями. Первый бежал, но второй поднял знамя мятежа. В этом году с ним решили воевать, хорошо понимая: 92 узбекских рода, железной рукой эмира Шахмурада подчиненных центральной власти, спят и видят, как разобрать области бухарские по рукам. Уступи Хайдар брату, завтра свободы захотят кенегасы, а за ними голову поднимут китай-кипчаки или таджики. Велика и могуча просвещенная Бухара, но ее основание столь шатко, что приходилось все время крутиться.
— Убежище саидского достоинства и власти, заклинание благородства, сведущий во всех делах, Ахмед-накиб, — медоточивым голосом произнес аталык Амин-ходжи, лучший друг и союзник кушбеги, — не потому ли ты противишься походу на Мерв, что на военный сбор три тысячи кара-чириков явились на ослах и нам пришлось отложить поход?
Большинство присутствующих громко захохотало. Анекдот вышел знатным. Ополченцы должны были являться конно и оружно, но у многих попросту не было денег на лошадь. А отвечал за все накиб — именно он ведал устройством, снаряжением и расположением войск во время походов, передвижений и войн.
— Достопочтенный Сайд Ахмед не раз проявлял образцы преданности и самоотверженности, — поспешил вмешаться эмир. — Что было, то прошло. Давайте решим, отправлять ли нам армию, собранную таким трудом, или будем ждать, когда прояснятся планы урусов. Что нам поведает кукальташ?
Кукальташ или «кормленный грудью одной матери» ведал делами разведки, состоя в прямом подчинении эмиру. Правда, Хайдар был лишен темперамента военачальника и правителя, все вопросы стремился скинуть на кушбеги, а сам углубленно изучал богословие, рассчитывая в скором времени превратиться в учителя, чтобы совмещать тяжкие обязанности монарха с радостями ученого-богослова (3). По этой причине повелителю Бухары потребовался доклад.
