Читать книгу 📗 "Меткий стрелок. Том II (СИ) - Вязовский Алексей"
Я сделал последний глубокий вдох, задержал дыхание и шагнул в ледяную бездну.
Первое ощущение — обжигающий холод, несмотря на жир. Он проникал, казалось, до самых костей. Камень стремительно потащил меня вниз. Вода была действительно прозрачной, солнечные лучи, преломляясь, создавали причудливые блики, а мелкая рябь на поверхности искажала очертания дна. Сквозь эту пляшущую завесу света я пытался разглядеть заветные желтые пятна.
Удар о каменистое дно. Я отпустил грузило, схватил ведро. Руки уже начинали неметь от холода. Попытался подобрать ближайший самородок — он был размером с голубиное яйцо, тяжелый, приятной округлой формы. Но банально промахнулся. Схватил обычный камень, бросил. И тут тело свело судорогой. Острая, пронзающая боль сковала мышцы. Легкие горели, требуя воздуха. Паника подкатила к горлу. Я дернул за страховочную веревку изо всех сил.
Меня рывком потащило вверх. Да быстрее же! Воздух кончается!
Вынырнул, жадно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Тело дрожало, зубы выбивали барабанную дробь. На плоту Джим смотрели на меня с тревогой.
— Не смог… — выдавил я, стуча зубами. — Холод… Сразу тело сводит. И видно… плохо. Ила нет, дно каменное, но все сливается.
Первая попытка провалилась. Разочарование было горьким. Неужели эта затея обречена? Без маски будет трудно.
Я вылез на плот, растерся запасной рубахой. Слава богу выглянуло солнышко.
— Дай я, — неожиданно сказал Джим. Он уже начал стаскивать с себя куртку. — Попробую.
Я посмотрел на него с сомнением. Индеец был жилистым, выносливым, но пятнадцать метров ледяной воды — это серьезное испытание. Однако в его глазах была такая решимость, да и нырял он уже тут — так что я не стал спорить. Объяснил ему, как правильно делать вентиляцию легких — он слушал внимательно, кивая. Затем Джим, так же как и я, обмазался китовым жиром, поморщившись от запаха, но не издав ни звука. Обвязался веревкой, взял камень.
— Тащи, если дерну! — коротко бросил он, продышался, продулся и исчез под водой.
Я напряженно ждал, считая про себя. Прошла минута, другая… Веревка, уходящая в глубину, не двигалась. Я начал беспокоиться. Неужели что-то случилось?
И тут веревка натянулась, потом пошла слабина. А затем страховочный конец дернулся — один раз, потом еще. Сигнал! Начала выбирать веревку, раскачивая плот.
Через несколько мгновений на поверхности показалась голова Джима. Он отфыркивался, но держался молодцом. А главное — ведро! Он не выпустил его!
— Ну? — с нетерпением спросил я, подавая руку и заглядывая в ведро. Ого! На дне что-то блестит. Вытащил Скукума, дал ему рубаху растираться. Потом поднял ведро. Два самородка. Небольших, грамм по сто каждый. Плюс минус. Это у нас шесть с половиной унций примерно, по 15 баксов за унцию… Один нырок принес нам стольник. Точнее два. Мои трудозатраты тоже надо учитывать.
— Плохо видно, — сказал Джим, растирая замерзшие руки. — Самородки маленькие… Рука хватает, а что — не разберешь. Но дно… твердое. Золото есть.
Он пробыл под водой дольше меня, и даже сумел что-то загрузить в ведро. Это уже был прогресс.
Решение пришло само собой. Нужен плот побольше. Такой, чтобы на нем можно было развести небольшой костер для обогрева, чтобы могли разместиться несколько ныряльщиков и страхующих. И чтобы можно было работать посменно, не теряя времени на возвращение к берегу.
Снова застучали топоры. Мы валили карликовые ели, обрубали сучья, связывали стволы веревками. Работа шла споро, подгоняемая азартом и надеждой. К вечеру у нас был новый плот — большой, основательный, способный выдержать человек пять-шесть. Мы даже умудрились сделать на нем некое подобие очага — выложили из плоских камней площадку и обмазали ее глиной, которую нашли на берегу ручья. Теперь можно будет греться прямо на месте, не отрываясь от «производства».
Корбетта, который все это время с тоской наблюдал за нашими приготовлениями, я решил использовать в качестве дозорного.
— Артур, — подозвал я его. — Твоя задача — наблюдать. Вон та вершина, — я указал на ближайший холм, с которого открывался хороший обзор на озеро и окрестности. — Залезешь туда, устроишься поудобнее. Будешь смотреть по сторонам. Если заметишь кого чужого — сразу дай сигнал. Два выстрела вверх. Понял?
— Понял, дядя Итон! — обрадовался он, получив наконец ответственное задание. — Не подведу!
Винтовка, мой бинокль, патроны, немного еды — и Артур, сияя от гордости, отправился на свой «пост».
На следующее утро, едва рассвело, мы снова были на озере. Большой плот медленно двигался к центру. Дым от костра тонкой струйкой тянулся к холодному небу. На плоту — я, Джим и все трое банноков. Решили нырять по очереди, попарно. Одна пара ныряет, другая страхует и отдыхает у костра. Еще один дежурный — готовит еду на костре, теплое питье. В основном кофе — чая у нас было с собой мало.
Первыми пошли Джим и Сокол. Процедура уже отработана: жир, продувка, вентиляция легких. Камени-грузилы, ведро на веревке. Плюх! И тишина. Напряженное ожидание. Потом рывки страховочных веревок. Подъем. Пустые ведра. Снова и снова. Холод пробирал до костей, несмотря на жир и костер. Руки и ноги немели, болели уши, ломило мышцы от напряжения. Но мы упорно продолжали. Золото было там, на дне, мы это знали. Нужно было только научиться его доставать.
И вот, когда солнце уже поднялось высоко, удача наконец улыбнулась нам. Ныряли Медведь и Ноко. Ведро, которое они подняли, было тяжелее обычного. С замиранием сердца я опрокинул его на плот. И среди мокрых камней… ОН! Первый большой самородок! Не просто камешек, а увесистый кусок желтого металла, граммов на триста с лишним. Неправильной формы, но удивительно красивый. Он лежал на досках плота, тускло поблескивая в солнечных лучах, и казался самым прекрасным сокровищем на свете. А форма… Он был похож на голову льва, с грубой, но узнаваемой гривой!
Все столпились вокруг, изучая находку. Предыдущие самородки были невзрачными. Но этот… Даже обычно сдержанные банноки не могли скрыть своего волнения. Джим присвистнул.
— Небесный Лев… — прошептал я, беря самородок в руки. Он был холодным и тяжелым. — Я назову его «Небесный Лев Класки». И никогда его не продам. Это будет наш талисман. Согласны?
Моя команда дружно кивнула.
Этот первый успех окрылил нас. Усталость как рукой сняло. Снова нырки, снова напряженное ожидание. И снова удача! Еще один самородок, поменьше, потом еще несколько. Золото шло! Не так быстро, как хотелось бы, но оно было. Мы складывали самородки в отдельный мешочек, и он понемногу тяжелел.
Вечером, вернувшись на берег, я первым делом пересчитал «улов». Весы показали чуть почти килограмм! По самым скромным прикидкам, это долларов пятьсот!
Всю ночь мне снились золотые львы, плавающие в синей воде.
Следующий день начался с неприятностей. Поднялся сильный ветер, на озере разыгралось настоящее волнение. Плот раскачивало, заливало водой. Нырять стало гораздо труднее и опаснее. Костер то и дело гас. Но мы упорствовали. И снова удача! Джим, во время одного из своих редких удачных нырков, наткнулся на целое гнездо самородков. Один из них был просто гигантским — не меньше килограмма! Когда он вывалил его на плот, мы сначала даже не поверили своим глазам. Кусок золота размером с детский кулак! Радости не было предела. Мы орали, хлопали друг друга по плечам, забыв про холод и усталость. По итогам второго дня у нас было уже больше двух с половиной килограммов золота. Да, пусть красноватого, с примесями меди и еще каких-то металлов. Но это был настоящий успех!
Третий день едва не закончился трагедией. Нырял Джим и Ноко. Последний уже поднялся, а Скукума все не было и не было. Он уже довольно долго пробыл под водой, когда страховочная веревка вдруг ослабла. Мы ждали сигнала, но его не было. Я похолодел.
— Тащи! — заорал я Соколу, который был на страховке.
Мы выдернули Джима в восемь рук, словно пробку из бутылки. Он был без сознания. Лицо синее, изо рта шла пена. Что-то случилось там, на глубине. То ли свело судорогой, то ли ударился о камни… Мы перевернули его на живот, стали откачивать. Вылили воду, я принялся делать ему искусственное дыхание, непрямой массаж сердца. Банноки смотрели на меня квадратными глазами. Как на колдуна, что вдыхает жизнь в человека. Через несколько мучительно долгих минут Скукум закашлялся, открыл глаза. Пришел в себя.
