Читать книгу 📗 "Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович"
– Думаю, что за последние полтора года ты сумела неплохо познакомиться с миром, причем порой в самых отвратительных его проявлениях, – возразил Николай.
– Я не очень умная и ленивая. Думаешь, почему меня дразнили Тютей?
– Это неправда!
– Самая умная была Татьяна!
– Ты достаточно умна, прекрасно образована, талантлива – ты великолепно рисуешь! Кстати, я где-то читал, что левой рукой?
– Да, и левой, и правой.
– Ага, тогда у тебя оба полушария головного мозга развиты одинаково! – восхитился Николай.
– Ну и что? – удивилась Маша.
– Ну, это хорошо! Ты сочетаешь в себе таланты и правшей, и левшей. Кроме того, у тебя великолепная память – ты же помнила по именам всех слуг, солдат охраны и в Александровском дворце, и в Тобольске! Имена их жен и детей! У тебя есть очень важное качество – ты легко сходишься с людьми, причем вне зависимости от их положения в обществе. Да что там, к тебе с уважением и приязненностью относились даже комиссары! Я же сам видел – ты смогла расположить к себе даже Авдеева с Юровским! А солдаты охраны? Помнишь Скоробогатова?
– Кого? – удивилась Маша.
– Скоробогатова! Я не помню, как его зовут. Он нес тебе пирог на день рождения, а его поймали.
– А, это такой молоденький солдатик! Помню. Он, кажется, был влюблен в меня.
«И не только он», – подумал Николай.
– Господи! – вдруг испугалась Маша. – Надеюсь, его не расстреляли?
– Нет, только отстранили от службы. А помнишь тот случай в феврале семнадцатого, когда именно тебя взяла с собой Александра Федоровна, когда вы обходили солдат, оставшихся охранять дворец? Разве нет? Не самую умную Татьяну, а тебя!
– Да они все корью тогда болели и встать не могли! Кроме меня!
– Я думаю, не в этом было дело. Вряд ли Татьяна помнила имена чуть ли не всех солдат лейб-гвардии Сводного полка, как помнила их ты. А когда вы переезжали из Тобольска в Екатеринбург, кого взяли с собой твои родители? Никогда не задумывалась, почему именно тебя?
– Господи, Коля, ты все притягиваешь за уши!
– Ничего подобного! Все, кто тебя знал, написали в своих воспоминаниях, что помимо спокойного нрава и кротости ты обладаешь достаточно твердым характером и целеустремленностью. Тебе достаточно поставить перед собой цель, и ты будешь идти к ней неуклонно. Разве нет?
– Кто это написал?
– Анна Вырубова и Юлия фон Ден.
– Боже, – ахнула Маша, – Аннушка, Лили, как я могла забыть о них! Они живы?
– Живы, наверное, если написали воспоминания. В моей истории обе дожили до шестидесятых годов. За границей, разумеется. Но сейчас, по-моему, обе в России.
– Значит, я умная, талантливая, целеустремленная и общительная. И ты считаешь, что этого достаточно? А где же харизма? Ты ведь говорил, что белым не хватает именно харизматичного лидера?
– Ты молодая и красивая! – засмеялся Николай. – Это самая лучшая харизма! Особенно в мужском мире!
– Ты думаешь? – искренне удивилась Маша.
«Господи, какой она, в сущности, еще ребенок», – подумал Николай.
– Маша, ты не представляешь, какой всесокрушающей властью над мужчинами может обладать красивая женщина! Да они на цырлах будут скакать вокруг тебя!
– На чем? – не поняла Маша.
– На цырлах.
– Что это такое?
– А черт его знает, бабушка так говорила.
– Коля, не чертыхайся, пожалуйста.
– Не буду, извини. Есть еще один фактор. Ты не обижайся на меня за то, что я тебе сейчас скажу. Политика – дело грязное и циничное, и ты это скоро поймешь. Сантиментов она не признает.
– Ты о чем?
– О том, что, как это цинично ни выглядит, в твою пользу будет работать даже твое сиротство.
– Что?!
– Да, да, я же сказал: не обижайся. Для всех них за тобой будет стоять твоя погибшая семья. Если кто-то и смог бы в другой ситуации сказать что-либо против, то в этой будет молчать, особенно если напомнить им о долге, присяге и так далее. Их просто будет угнетать чувство вины. Ведь они все предали твоего отца!
– Коля, но это же ужасно! Я не смогу так!
– Сможешь! Я буду рядом.
Маша медленно повернулась к нему, обеими руками взяла его за лицо и, не отрывая взгляда от его глаз, произнесла:
– А это даже не обсуждается, ни при каких условиях! Коленька, я теперь не смогу без тебя, вообще не смогу, никогда и никак. Ты всегда будешь рядом!
Она отвернулась. Помолчав пару минут, улыбнулась, как только она умела, уголками губ, и спросила:
– Значит, цель? С учетом твоих знаний и опыта не думаю, что ты ставишь передо мной цель только возглавить Белое движение. Коля, ты хочешь, чтобы я стала императрицей?
– А почему нет? Чем ты хуже Елизаветы Петровны или Екатерины Великой?
– Коля, когда они вступали на престол, первой было тридцать два года, а второй – тридцать три! Не девятнадцать же?
– Я буду рядом!
Маша задумалась.
– А как же акт о престолонаследии императора Павла?
– Ну, милая, тому минуло немало лет!
– Но до сих пор он соблюдался!
– Соблюдался, но в обычных обстоятельствах, а сейчас они чрезвычайные! К тому же он не закрывает женщине путь к трону совсем.
– Только в отсутствие наследников мужского пола.
– А где эти наследники? Извини, но два главных претендента погибли, а третий – в бегах! Да и претендент он сомнительный, женат на двоюродной сестре. То, что твой отец через какое-то время признал его брак и простил, мало что значит. Церковь-то не признала! Да и с душком претендентец-то! Кто у нас первым приперся к Таврическому дворцу в феврале семнадцатого, да еще и с красным бантом в петлице? Кирилл Владимирович! Тоже мне, царь Кирюха!
– «Приперся»! Коля, тебе надо последить за своей речью.
«Да, – подумал Николай, – она права, так и спалиться не долго!»
– В императорской семье есть и другие мужчины, – продолжала возражать Маша.
– Где они, эти мужчины? Покажи мне их! Одни мертвы, царствие им небесное, – Николай перекрестился, Маша – тоже, – другие уже за границу свинтили, извини, сбежали, а третьи сидят и не чирикают! Как те же Николаевичи в Крыму! У них, видите ли, нейтралитет! Ну и пусть сидят! Если мужики не решаются заявить о своих правах, значит, баба должна взять в руки вожжи и показать всем, кто в доме хозяин! Что ты смеешься?
– Никто никогда в жизни еще не называл меня бабой! Ты первый! И мне почему-то ужасно приятно. Баба! И звучит как-то необидно и звонко – баба!
Она обняла его. Несколько минут они сидели просто обнявшись и молчали.
– Когда надо ехать, Коленька, и куда?
– В Омск, родная.
– Почему? А в Екатеринбург?
– Нет. Столица в Омске, там все правительства и главные военные штабы. А опираться тебе придется в первую очередь на военных, у них реальная власть.
– Когда?
– Давай прикинем. Сейчас у нас середина сентября, так? А точнее – семнадцатое число. Колчак приедет в Омск тринадцатого октября, а восемнадцатого ноября совершит переворот и объявит себя правителем России. Только я не помню, эти даты по новому стилю или по старому? Кажется, белые тоже использовали григорианский календарь, признав его самым безобидным нововведением большевиков, но точно не уверен. Нам хорошо бы появиться в Омске где-то в районе двадцатого октября, пока Колчак еще не освоился.
– А мы пойдем к нему?
– Нет, к генералу Болдыреву, главнокомандующему вооруженными силами Директории, сиречь Сибирского временного правительства.
– А почему именно к нему?
А вот тут сработало уже объединенное сознание двух Мезенцевых.
– Василий Георгиевич Болдырев в пятнадцатом году командовал моим Тридцатым Полтавским пехотным полком, он должен меня помнить.
– Помнить простого солдата?
– Ну, я все-таки служил в охотничьей команде, ходил в разведку, часто приходилось докладывать ему лично. Да и два креста он сам мне вручал. Должен помнить.
– Значит, у нас еще месяц, да, Коленька? – Маша заглянула ему в лицо.
– Да, родная, – он обнял ее. – И успеть нам надо очень много.
