Читать книгу 📗 "Господин следователь. Книга восьмая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич"

— С Танечкой Виноградовой ты уже знаком, — сказала Лена. Потом, прильнув к моему уху, сказала: — Честное слово, я ее не приглашала. Сама пришла — мол, решила поздравить старую подругу. Не выгонять же?

Я только вздохнул. Понимаю Леночку — выгонять неудобно, но и видеть ее бывшую подругу не очень-то хочется. Надо бы осторожно проверить — не спрятала ли мадмуазель Виноградова где-нибудь пистолет? Чисто внешне — никаких выпуклостей в верхней части фигуры не наблюдается, но остается юбка. Юбки в нынешнее время — это не те, что носили дамы в восемнадцатом веке — в ту пору можно было под подолом гранатомет спрятать, даже не такие, что были в моде лет тридцать назад — АК влезет запросто. Но все равно — револьвер припрятать несложно. И не обыщешь барышню, вот что плохо.

— Подойти к Танечке, поздоровайся, — попросила Лена. — Она сказала, что очень хочет с тобой поговорить, а еще — попросить прощения. За что, кстати?

Глава 14

Игристое вино и шпионские страсти

Пробки ударились в потолок (вру, они уткнулись в салфетки), а два официанта, нанятых хозяйкой дома по случаю празднования Дня ангела любимой племянницы, принялись разливать шампанское по бокалам.

Я, как увидел официантов, очень обрадовался, потому что опасался, что открывать бутылки придется присутствующим мужчинам, а у меня с открыванием шампанского прямо-таки беда — то пробка не туда вылетит, то вообще не пожелает вылезать из бутылки, а то и так оказывалось, что все вино, находившееся внутри, превращалось в сплошную пену. Красиво, конечно, но шампанское жалко! Тем более, что тетушка, отвечавшая за праздник, не поскупилась, а заказала в лавке… И что это у нас? Я покосился на этикетку. Какое-то Blanquette de Limoux. Как правильно написать по-русски? Бланкет де Лиму или Бланжет де Лиму? Никогда о таком не слышал. Осторожненько принюхался. Не понял, мне показалось или нет, что запах — то есть, применительно к винам — аромат, не такой? Возможно, это вообще не шампанское. Сомелье из меня так себе. Знаю, что имеются белые вина, типа водки, а еще красные — это все остальное. А все, что с градусом и в нос шибает, называю шампанским. Об игристых винах знаю только из «Трех мушкетеров», из эпизода, в котором Атос, во время обеда (или это был завтрак?) на бастионе Сен-Жерве, обнаружил, что каналья-трактирщик всучил им вместо дорогого шампанского дешевое анжуйское вино.

Естественно, что первый тост произнес Георгий Николаевич, порадовавшийся, что дочка выросла (будущая теща сразу же пустила слезу), вон, скоро замуж можно выдавать. И жених уже есть. Пожелал мне беречь свое ненаглядное чадо (а то я сам не знаю?) и слушаться советов старших.

Управляющий Белозерской казенной палаты говорил очень долго, вспоминая свою дочку едва ли не с младенчества. Некоторые эпизоды даже вызвали смущение у именинницы и мое недовольство. Мог бы, вообще-то, не вводить девочку в краску!

Разумеется, было интересно послушать, но если говорят слишком долго, то это наскучит. А нам уже и есть захотелось. Я стоял, уже не вникая в слова, думал, что зря не послушал названную сестренку, которая предлагала мне немножко перекусить — дескать, проглоти Ванечка кусочек хлеба с маслом, яичко вареное, а вдруг не сразу накормят? Отказался. Наемся, а как же праздничный ужин? Надо было слушаться. Анька плохого не посоветует.

Все-таки, на оратора нашлась управа. Его собственная жена, промокнув слезы, дернула супруга за полу мундира и тот понял, что пора закругляться.

Есть правило — если ты не знаешь напитка, который пьешь — не увлекайся, поэтому я только пригубил свой бокал. А вроде, и вкусно. Но это точно, что не шампанское.

Мы выпили, перекусили, а тесть уже дал отмашку официантам наполнить бокалы по новой. Этак, все может превратиться в банальную пьянку. Вон, шампанское (то есть, игристое) наливают лишь женщинам, а нам уже тащат коньяк.

Леночку сидела между родителями, хотя я считал, что невесте положено быть с женихом. Видимо, родители и тетушка так не считали, а может — папа и мама просто соскучились по дочери. Поэтому я оказался рядом с Владой. На мое счастье, дочку бывшего помощника прокурора усадили вместе с Марией Ивановной Лентовской. Кажется, Татьяна этому очень рада, потому что она сразу же принялась задавать жене моего начальника какие-то вопросы, а та только улыбалась и отвечала, судя по мимике, односложно.

— Иван Александрович, позвольте вопрос? — услышал я голос соседки.

— Можно просто Иван, — позволил я барышне перейти на ты, тем более, что ее мне представили просто по имени.

— Благодарю вас, — кивнула барышня. — Иван, а позволительно ли задать вам вопрос?

Я лишь кивнул, надеясь, что вопрос не по математике. Помнится, Леночка говорила, что Иванаева по этому предмету успевает лучше всех в классе, потому-то она стала слушательницей физико-математического отделения бестужевских курсов. Но вопрос барышня задала еще хуже. О внешней политике России.

— Мой двоюродный дедушка считает, что в прошлую войну нам следовало обязательно захватить Стамбул, а также взять под свою руку Босфор и Дарданеллы. Как, по вашему мнению, стоило ли нам отступать? Неужели мы снова какой-то Европы испугались? Да сколько можно?

Хорошенькие вопросы задает барышня. А ведь и выпила-то всего ничего. И как бы мне от такого странного вопроса уйти? Сказать — дескать, это не ко мне, а к власть предержащим?

— Мне кажется, стоило, — ответил я. Решив, что следует перевести разговор с проблем внешней политики на внутреннюю, спросил: — Скажите, Влада, а что бы нам дал контроль над проливами?

— Как что? — удивилась барышня. — Если бы мы контролировали проливы, то могли бы поставлять зерно в Европу беспошлинно. А это, как вы сами понимаете, сделало бы нашу империю еще богаче и сильнее.

— А без контроля над проливами никак нельзя империю богатой сделать? — поинтересовался я. — Прибыль от зерна — дело хорошее, но как долго эта прибыль нам идти будет? Вы же в уезде выросли, сами знаете, что год на год не приходится. Нынче урожай неплохой, а на следующий год налетит какая-нибудь саранча, да все и сожрет. Или у нас, мы же почти на севере живем, дожди пойдут, заморозки, все померзнет. Слишком все нестабильно. Чтобы богатыми быть, нужно собственную промышленность развивать. Чтобы крестьянин землю не сохой или плугом обрабатывал, на старой лошади, а на тракторе. В этом случае и земли можно больше вспахать, и засеять гораздо больше.

— На чем обрабатывать? — заинтересовалась Влада.

Елки-палки, как ей ответить? К счастью, слово для поздравления племянницы взяла тетушка, а у меня было время, чтобы обдумать ответ.

Отпив из коньячной рюмки пару глотков, принялся объяснять:

— Трактор — машина такая, вроде паровоза, только поменьше. Паровоз лишь по рельсам ходит, а трактору все равно, где ездить. Он и по дороге сможет ехать, и по полю. А к нему можно разные приспособления прицеплять — хоть плуг, хоть борону, а хоть сеялку. Правда, — был вынужден признать я, — его еще не довели до совершенства, но работа ведется. Так что — если мы только на продажу зерна будем уповать, то и промышленность развивать не станем. А если с промышленностью все сладится, она и сельское хозяйство за собой подтянет.

— Интересно вы рассуждаете, — хмыкнула барышня. — То есть, вы считаете, что превращать Стамбул в Константинополь не стоит?

— Не стоит, — ответил я. Подумав, попытался оценить состояние Влады и осторожно добавил: — По крайней мере, в ближайшее время. Нам требуется экономику подтянуть, промышленность развивать. Вон, даже железных дорог мало. Народ еще образованный нужен. Те же врачи.

Сколько девушка выпила? Кажется, как и все — два бокала. Надеюсь, Владу не слишком развело? Очень не хочется иметь дело с пьяной барышней. Я сам патриот, но не до такой степени, чтобы идти отвоевывать у Турции проливы. Все-таки, освобождать на Балканах славян — это одно, а вести войну ради отмены пошлин — совсем другое.