Читать книгу 📗 "Сотник (СИ) - Вязовский Алексей"
Прошелся босиком по прохладному полу — глинобитному, но ровному как стекло, очень приятно охлаждающему стопы и исполненному мастерски — ни трещин, ни сколов. Я коренным образом пересмотрел свое отношение к земляным полам.
Потянулся. Все тело отзывалось приятной силой, но без той привычной ломоты, которая возникает в спине после недели в седле.
Выглянул в комнату, названную мной столовой. Там Марьяна и Зара, уже хлопотали у низкого столика, накрытого тонкими тканями. На нем стояли пузатые кувшины с розовой водой и подносы со сладостями, от которых, казалось, слипались зубы.
— Господин сотник, зеленый чай со льдом, — прошелестела Марьяна, ее голос был нежным, как щебетание птиц. Она протянула мне пиалу, от которого исходил тонкий аромат горных трав.
Зара тем временем ловко принялась заваривать мне кофе на небольшой жаровне. Я после завтрака всегда теперь пил бодрящий напиток. Вот такое правило себе завел, пока есть возможность — утро, кофе, халат. Еле-еле Муса нашел на базаре кофейные зерна у приезжих арабов.
Нет, Зара с Марьяной — то был не мираж. Прибыли девушки вчера в Бухару с вечерним караваном второго эшелона, наконец, до нас добравшегося…
Взгляд мой скользнул по обнаженным плечам персиянки. Ее пышные волосы, распущенные по плечам, казались атласным водопадом, а глаза, томные и глубокие, обещали райское наслаждение. Которого, увы, вчера вечером не случилось. Девушки прибыли уставшие с дороги, а у Зары, как я понял по смутным намекам, еще и начались женские дни. Мои же рассуждения, что правильная наложница найдет способ порадовать своего господина, отклика не нашли. Я еще и нарвался на гневную отповедь Марьяны, которая обрушила на меня водопад возгласов о трудностях, с которым пришлось столкнуться путешественницам по дороге из Хивы. Надо мной пролетела огромная птица «Обломинго».
— Муса! — крикнул я, и мой денщик, словно джинн из лампы, тут же появился из-за циновки. Его единственный глаз, не прикрытый черной повязкой, выражал привычное служебное рвение. Он даже не смотрел в сторону девушек — вот так я его выдрессировал.
— Да, вашбродь?
Я сказал подавать завтрак, и на столе появились свежие, ароматные лепешки из тандыра, густой катык, зеленый нут с сухофруктами.
— Чашник все пробовал? — уточнил я у Мусы.
— Так точно! Лично следил. Прошел уже час.
Как я ни наслаждался роскошью, осторожность была моим вторым именем. Мы были в Бухаре. Сколько ханов и эмиров погибло от отравленной пиалы! Хайдару даже воду приносили в двух запечатанных мехах, а проверенную еду передавали в запечатанном ящике. Я не собирался стать одним из неосторожных. Поэтому нахально пользовался услугами эмирского чашника — он пробовал всю еду и напитки не только для Хайдара, но и для Платова и меня. Шпион-заказчик, о котором поведал ассасин, не выходил у меня из головы.
Только имя, Медраим-Ага — большего покойный ассасин ничего мне не сообщил. Негусто, Дюжа носом рыл землю в Бухаре, но ничего про этого «перца» не вызнал.
После завтрака оделся по всей форме, несмотря на летнюю жару. Черкеска, папаха, кама на поясе, бухарская шашка на боку, мягкие кавказские сапоги — меня ждала встреча с Платовым. И, если можно так выразиться, презентация. Сегодня мне не до рабочих вопросов — не до снабжения сотни, обучения стрельбе модифицированными «стеклянными» пулями (Зачетов по моей просьбе нашел в Бухаре умельцев, которые залили внутрь свинца не осколки, а жидкое стекло), различных конфликтов, прошений…
В тени вековых карагачей, у заросшего пруда, где лениво плескались жирные карпы, сидел Платов. Полюбилось ему это место, мы даже раздобыли ему каменную скамейку. Он курил трубку, и клубы едкого табачного дыма вились вокруг его головы, словно тучи. Его фигура, обычно такая мощная и решительная, сейчас казалась ссутулившейся, поникшей. На его лице легли тени глубоких раздумий.
Я подошел тихо, стараясь не нарушить его уединения. Платов поднял голову, его глаза, обычно острые, сейчас были потухшими.
— А, Петро… — голос его был глухим, с нотками усталости. — Что бродишь, как неприкаянный?
Я присел рядом, на холодный камень скамейки, опершись локтями о колени.
— Готов доложить про миссию в Кабул, как все обставить.
Атаман еще сильнее скукожился, словно не желал взваливать себе на плечи новый груз.
— Сейчас, Петя, минуту дай… Мыслями соберусь. Твое дело крайне важное, а тут этот эмир… Все жилы из меня вытянул, все ему не так. И протекторат его не мил, и армию сокращать не хочет, и пару крепостей нам на севере перед пустыней отдать, и зверства свои обуздать, и запретить муллам на царя русского бочку катить… Душный! Зато, как узнал, что я в Индию в поход собрался, так возбудился — с три короба мне наобещал. И полную поддержку всех его подданных на пути к Аму-Дарье, и фураж, и продовольствие, и полное благорасположение кундузского хана… Слышал про такого?
— Да, Матвей Иванович. Уже все знаю. Волков мне растолковал в подробностях. Про осколок афганской империи на северных отрогах Гиндукуша, населенных узбеками и туркменами. Это ханство, вроде, как ворота к перевалам.
Платов вытер платком высокий лоб и вдруг сбросил с себя усталость, как не было. Стал собранным, настоящим походным атаманом, не упускающим из виду любую мелочь.
— Молодец, что время даром не теряешь. Ну и я не плошал. Хайдару не терпится нам платочком на прощание помахать… С твоим отрядом пойдет эмирская гвардия, две сотни. До границы эмирата и даже чуть дальше. Проверять все вместе с тобой, как оно выйдет на марше всего Войска. Будешь с ними эстафеты слать. И помогут тебе с кундузским ханом. Но дальше… В горах… Там тебе уже одному придется вертеться. И в Кабуле. Придумал, как?
Я кивнул атаману как единомышленнику-подельнику:
— Продумал! Пойдем как посольство шамхала Тарковского к афганскому шаху!
Платов долго смотрел на меня. В его глазах медленно, но верно разгорался тот самый огонек, который я так хорошо знал — огонек авантюры, риска и несгибаемой воли. Он глубоко, до дна, затянулся своей трубкой, выпустил дым, и на его лице, которое несколько минут назад было так измождено, появилась легкая, горькая усмешка.
— Ну ты даёшь, Петро… — он покачал головой. — Пора тебя, сотник, делать походным атаманом. У тебя не голова… — он легонько хлопнул меня по плечу, — а целый бухарский диван со всеми визирями и советниками. Да ещё и с хивинскими муллами в придачу.
* * *
Добраться до Кабула через мусульманские земли — миссия почти невыполнима. Но куда сложнее решить вопрос с девушками, с Зарой и Марьяной.
По крайней мере, я так думал. И ошибся. Мне и делать ничего не пришлось, за меня все решили. Как только я объявил в сотне о предстоящем походе, о его сложностях и важности, ко мне набился на разговор урядник Зачетов и с порога взмолился:
— Вашбродь! Марьяну надоть с собой брать. Оставлять ее здесь одну никак нельзя. Еще в Хиве всякие к ней клинья подбивали — особливо один, рябой сотник Нестреляев. И с Зарой вашей та же история.
— Раз просишь, возьмем, — согласился я, сразив урядника наповал.
Он настроился на долгие уговоры и никак не ожидал, что я уступлю буквально с порога. Вот только одну деталь я ему не сообщил — под каким соусом девушки будут путешествовать с нами…
Когда я поведал Платову о своей плане, он без раздумий признал его годным. Тарковское шамхальство, кумыкское государство в Дагестане, называли прибежищем и пристанищем для правоверных на Кавказе, и оно было хорошо известно на мусульманском Востоке. В бухарских медресе, особенно в накшбандийских общинах, учились многие улемы из северокавказских общин (1). Поэтому черкески, в которые нарядилась почти вся моя сотня, выступали как своего рода опознавательный знак, даже религиозные фанатики смотрели на моих людей совсем не так, как на остальных казаков. Мы, конечно, кое в чем отличались от кавказцев — например, не могли похвастать мягкими ичигами из красной сафьяновой кожи, в которых щеголяли знатные уздени. Но это мелочь, главное, чтобы отряд не объявили кафирами. Маскировка — наше все!
