Читать книгу 📗 "Сотник (СИ) - Вязовский Алексей"
Придворных как ветром сдуло.
Грубо? Представляю, какой визг подняли бы начитанные барышни из любого века, мнящие себя столпами общественного мнения, если бы прознали про мои проделки. Как вам не стыдно, как вам не стыдно… Как так можно, мы же цивилизованные люди⁈ Взять бы такую дамочку, отвести на Регистан и ткнуть носом в вонючую кучу отрубленных голов. «Вы не понимаете, это другое», — так мне ответят? Больше сказать ведь нечего. Тьфу…
У берега снова раздались крики. Ну не минуты покоя! Чувствуя, что начал закипать, приподнялся на локте и всмотрелся в темноту. Кому там неймется?
Вопли приближались. Почему-то в этих неразборчивых, пьяных интонациях мне послышалось что-то знакомое. Неужто кто-то из моих напился? Ну я им сейчас пропишу! Пятикилометровым маршем в полной выкладке не отделаются…
Кто-то с шумом хлопнулся в воду.
Я вскочил и бросился в направлении падения тела, накручивая в себе злость. Подбежал и…
В пруду стоял мокрый и пьяный в дымину Платов. С него, не снявшего генеральский мундир, ручьям стекала вода. Если бы не удерживавший его, чуть более трезвый фельдкурьер, атаман завалился бы на бок.
Они что, три дня бухали как не в себя⁈ Запашком так и несет…
— Петруууша, — протянул Матвей Иванович. — Гляди, Володенька, на геройского парня маво…
— Господин генерал, вам помочь? — осторожно осведомился я.
Атаман сконцентрировал на мне разбегающиеся глаза.
— По-о-очему не по форме одет, сотник? Уж я тебе батогов…
— Купался, ваше превосходительство, — оправдался я.
— А коня тыыыы искупал? — подбавил грозы в голос Платов, покачиваясь, нелепо всплёскивая водой болтающимися, как плети, руками.
— Матвей, ты чего к парню пристал? Освежились? Пойдем еще по чарке двинем, — вмешался фельдкурьер Володя.
— По чарке — это я завсегда!
Я спрыгнул в воду и помог выбраться на берег подгулявшей парочке. Пока царский гонец пытался выжать из своей одежды лишнюю воду, отряхнул, как мог, атамана и, наклонившись к нему поближе, тихо спросил:
— Матвей Иванович, ну как…
— Позже, Петро, позже… На этом же месте, через два часа, — шепнул мне в ответ генерал неожиданно трезвым голосом.
* * *
Потревоженные лягушки эмирского пруда гневно заквакали — кто-то приближался.
Платов! Он все-таки пришел, собранный, сбросивший с себя, как змеиную кожу, пьяный вид, а вместо него появилась озабоченность, тревога во взгляде и какая-то тоска — не то похмельная, не то более глубокая, как от душевного раздрая.
Я подготовился. Муса притащил на берег пруда стулья, низкий столик, расставил на нем водку и холодный айран в кувшине — отличное средство от похмелья. Атаман оценил. Даже не глянув на водку, вцепился в кувшин и выпил залпом чуть не половину.
— Хорошо!
Он стряхнул с редких усов белые капли, вернул сосуд на место и уселся на стул, уставившись на отблески луны на озерной глади.
Я присел рядом. Атаман тут же заговорил, подняв глаза к небу, но совсем не о том, чего я ожидал.
— В бытность мою в ссылке в Костроме, познакомился я с молодым ссыльным офицером, Алешкой Ермоловым. По сердцу мне он пришелся, мы с ним все время проводили вместе. Однажды ночью мы смотрели на звезды — вот как сейчас с тобой. И я сказал: "Вот эта звезда находится над поворотом Волги к югу, эта — над Кавказом, куда мы бы с тобой бежали, если бы у меня не было столько детей!' (1)
— У вас их много, Матвей Иванович?
— Хватает. От первого брака сын Иван, он уже полковник, несмотря на молодые годы. От второго — три сына и три дочери, а еще двое приемных. И все нынче в заложниках!
Атаман тяжело вздохнул и снова принялся смотреть на отражение луны на водной глади.
— Ждут меня в Петербурге. Не с гостинцами, не с наградами — с железом. Всё я у Володьки вызнал в подробностях. Мы с ним давно знакомы. Он меня из ссылки в столицу вез и раньше ко мне приезжал, в персидскую армию. Жадный он, аж жуть…
Я тоже выпил айрана, посмотрел на звезды.
— Но как же так⁈ Ведь победителей не судят! Неужели Его Величество не оценит богатств, кои мы захватили и в казну сдадим? А Хива с Бухарой? Ведь это же царский подарок империи! Не будут больше нехристи русских людей воровать, жузы киргизские присмиреют, торговля начнет процветать! Наладим судоходство по Аму-Дарье, Кокандскому ханству кузькину мать покажем…
Я мог многое еще добавить. Например, про то, что территория страны, население вырастут в полтора раза! Экономическая мощь тоже. Бухара — это хлопок. Стратегический материал. Стоит изобрести бездымный порох, в хлопке во всем мире возникнет огромная нужда. Но такие рассуждения простому сотнику не по чину.
— Император может и оценит, — прервал меня Платов со вздохом, — да только хватает недругов у меня, наветчиков да завистников. Английский посол требует моей головы, военный министр — живота. А как прознают про золото, что мы захватили, тут все как с цепи сорвутся — вцепятся как волкодавы и начнут меня рвать. Ты думаешь, кто на меня первым донос написал, когда я из Персии вернулся? Орлов!
Я вытаращил на Платова глаза:
— Василь Петрович⁈ Покойный?
— Он самый. Зато потом, когда меня по навету уже других в крепость посадили, он меня вытащил.
— А кто были эти другие?
— Кто-кто! Старшина наша донская — вот кто! Позавидовали моему персидскому дувану. Детки ихние нынче полковниками у меня служат…
Вот так-так! Не все ладно в казачьем датском королевстве! Это только с виду кажется, что казаки все заодно. А тут вона какой кунштючок вылез!
— Что же делать, Матвей Иванович?
Платов перестал вздыхать и, внимательно посмотрев мне в глаза, тихо произнес:
— На Индию надо идти! Коли сладится у нас на реке Индус, стану я Фигурой! Не просто казачьим атаманом, которого можно под лавку загнать, но равным властителям Игроком! С которым надо считаться! Просить, задабривать, пылинки сдувать — и семью хранить как зеницу ока! Только так я и себя, и своих спасу! Иначе мне и Хиву, и Бухару в укор поставят со всеми втыкающими. Нашепчет английский посол, и всё — поезжай хоть куда, везде доля худа… Да и ты тоже, кстати, не отвертишься. Возьмут в оборот как ближника моего.
Меня как током шибануло: ведь Платов буквально мои мысли повторил и слово, которое мне на ум пришло, когда я решал, что мне делать в новом мире. Игрок! Я тоже думал о себе как об Игроке. Но если я пешка, которой еще идти и идти до превращения в ферзя, то Матвей Иванович уже туз! А с покорением Индии и вовсе станет тузом козырным!
— Фигура — это верная мысль! Как первый консул Франции, — поддержал я атамана.
— Ты про Бонапарта? Думал о нем, действительно схоже. Он после Египта бодро голову поднял, хотя толку от его похода особого я не заметил.
— Репутацию себе заработал. А что с фельдкурьером? Не мог же он привезти приказ о продолжении похода…
— Какого курьера, Петруша? Поблазнилось тебе… — атаман пронзительно, со значением на меня уставился, разве что руку на пистолет не положил.
Вот оно как! Договорился! Платов с курьером договорился!!! Чем он его купил? Какими богатствами?
— Матвей Иванович! Я с вами! — быстро зашептал с максимально возможной искренностью. — Вы можете полностью мной располагать! Во всех ваших начинаниях, связанных с походом, буду на острие, наипервейшим вам помощником, только прикажите! Если что, я могила! Могу и Володьку этого, которого не было, в пустыню — и нож под ребро…
Атаман заметно расслабился. Даже повеселел. От моей идеи насчет ножичка отмахнулся. Уже не нужно. С нами он теперь, Володька этот. Был фельдегерь Пономарев, а нынче вышел атаманский дальний сродственник. С войском дальше в Индию пойдет, бренча за пазухой мешочком с рубинами из хивинской добычи. Ну а потом… Вроде, во Францию навострился.
— Не ошибся я в тебе, Петро! Правильный ты казак, надежный. Были бы на Дону, дочку свою, Марфу, за тебя бы выдал. Ей пятнадцать годков, замуж пора. Что, Петро, хочешь с атаманской семьей породниться? Или у тебя тут уже свой гарем, походный? Ну так возьми персиянку свою во временные жены, их религия позволяет. Брак у них есть такой… Забыл слово.
