Читать книгу 📗 "Сотник (СИ) - Вязовский Алексей"

— Заключенные зиндана относятся ко «всем»?

— И ты относишься! — рассвирепел эмир. — Взять его и казнить с остальными!

Гвардейцы были настолько напуганы происходящим, что исполнили приказ беспрекословно. Не пробывший и дня на должности караул-беги был немедленно обезглавлен. Потом пришел черед пленных. Пять сотен касса-бардар тут же превратились в палачей. Они выводили сразу по несколько десятков мятежников на Регистан, ставили их на колени, рубили головы. Из голов сооружали, как приказал эмир, большую пирамиду, а обезглавленные тела оттаскивали в сторону и складывали штабелями. Площадь перед Арком, любимое место горожан, всегда оживленная, с главным городским торгом, украсилась жуткой инсталляцией.

Палачи работали без устали. Время от времени им приходилось прерываться, чтобы наточить затупившиеся сабли. Взбесившиеся от запаха крови мухи полчищами носились по воздуху, их становилось все больше и больше. Кровь ручьями стекала в углубления, под ногами чавкала раскисшая ало-бурая земля.

Головы отрубали не всем. Главным мятежникам из числа улемов и важных сановников была оказана особая милость. Во внутренних двориках Арка вырыли глубокие траншеи. Приговоренных подводили к ним, укладывали на землю так, чтобы голова свешивалась над ямой. Палачи деловито резали несчастным горло, оттаскивали трупы в сторону.

Так продолжалось в течение нескольких долгих часов. Эмир немного успокоился и возжелал осмотреть сокровищницу. И вот тут его ждал неприятный сюрприз. Казна эмирата находилась под охраной казаков, отказавшихся пропускать кого-либо внутрь.

Появившийся Платов объявил Хайдару:

— Отправляйтесь в свою летнюю резиденцию, ваше величество. Здесь невозможно дышать, можно заразиться дурной болезнью от миазмов, а нам дорого ваше здоровье. У нас осталось много нерешенных вопросов. Мои люди вас проводят. Сотник Черехов выказал усердие в вашей защите, вот пусть он за вами и присмотрит.

Эмир надулся, ему стало ясно, что он чуть ли не под домашним арестом. Но разве можно спорить с тем, кто только что совершил, казалось, невозможное — захватил неприступную цитадель?

— Я и мои люди в вашем распоряжении, ваше величество! — обратился я к эмиру, демонстративно держа руки на рукоятках кинжала и пистолета, засунутого за пояс.

Мы верхом, большой кавалькадой, отправились в Ситораи Мохи-хоса, оставив гвардейцев заниматься их грязной работенкой. Эмир по прибытию тут же удалился в гарем. Не знаю, искал ли он утешения в объятьях любимых жен или решил от меня спрятаться — мне было по барабану, куда больше меня волновало размещение моих людей и устройство апартаментов для атамана. Он собирался вскоре сюда вернуться и приступить к оформлению договора с эмиром. Казна в наших руках — это был мощный инструмент для выбивания уступок.

День клонился к вечеру, организационные хлопоты подходили к концу, мы обустраивались на новом месте. Я мечтал искупаться в пруду, когда стемнеет.

— Вашбродь! — окликнул меня Зачетов. — Тут посетитель странный появился, атамана спрашивает. Или вас.

— Чем он такой странный?

— Так по-русски разговаривает и держит себя как важная птица, хотя одет чудно, как бухарский купец.

— Проводи!

Мы подошли к визитеру. Наряженный в неплохой халат и чалму, на вид совершенный туземец, он держался спокойно, не дергался, в нем чувствовалась военная выправка. Высокий, лицо загорелое до черноты, усы густые, но без бороды. Сделал мне знак, чтобы мы могли поговорить без посторонних ушей.

Отошли в сторону.

— Кто вы? — с тревогой спросил я, уже догадываясь о личности прибывшего.

— Фельдкурьер его Императорского Величества Александра Первого! Прямо из Петербурга. Имею с собой важные бумаги для его превосходительства атамана Платова!

Глава 10

Приговор или награда? Что привез нам курьер? Наверное, что-то такое страшное проскользнуло в моем взгляде, отчего царский человек слегка вздрогнул и сделал над собой усилие, чтобы не отступить, не отвести в сторону глаза.

— Почему вы так одеты? Где ваш зеленый мундир?

Фельдкурьер усмехнулся:

— Вижу, вам знакома наша форма. Тем проще, — он распахнул на груди халат и показал мне кожаную сумочку, точно такую же, какую я в марте закопал в степи под Калмыковской крепостью. — Такой предмет нашей экипировки вас устроит? По глазам вижу, что вы его уже видели…

Я нахмурил брови и перебил его:

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Насчет формы? Боже, а как по-вашему я должен был в одиночку пересечь с бухарским караваном кайсацкую степь и пустыню Каракумы? В мундире русского офицера?

— Любой может попытаться выдать себя за государева посланца!

— Владимир Пономарев, к вашим услугам. Не волнуйтесь. Я лично знаком с генерал-майором Платовым. Он знает меня в лицо. Поэтому меня и выбрали.

Шах и мат, Петя! Шах и мат. Отчего-то меня не оставляла уверенность в том, что фельдкурьер привез приказ о возвращении полков домой. И все надежды, планы, расчеты можно засунуть псу под хвост…

— Ступайте за мной, офицер, — сказал я как можно строже, постаравшись не выдать волнения. — Я покажу вам место, где можно подождать атамана. Его уведомят о вашем прибытии.

Отвел посланца далекого Севера в уже выбранный для атамана флигель, местные слуги спешно приводили его в порядок. Сдал им на руки расслабившегося Пономарева, подсознательно чувствовавшего себя в моем обществе дискомфортно.

Мне же оставалось одно: изводя себя мрачными мыслями, ходить кругами вокруг дворца и казарм гвардейцев, из которых мои молодцы выбросили все чужое барахло, решив, что место для квартирования им вполне подходит. Мне определили домик дважды покойных караул-беги — я не суеверен, меня тоже все устроило: нормальное, большое помещение со спальней, столовой… И пруд рядом, прохладой от него веет. В доме уже хлопотал Муса, добиваясь милого моему сердцу достойного минимализма, и даже пытался меня зазывать, чтобы оценил его усилия.

Я лишь мотал головой, двигаясь по кругу как заведенный. Ждал Платова, и это ожидание было сродни пытке.

Наконец, атаман приехал, уставший после тяжелейшего дня. Хмуро выслушал мой доклад. Не сказав ни слова, он скрылся в своем флигеле, плотно прикрыв за собой дверь.

* * *

Прошел день, другой… третий подходил к концу — Платов и царский посланник как сквозь землю провалились, во флигеле заперлись. Измученный дурными предчувствиями, не смея отлучиться из летней резиденции эмира хоть на час, я маялся дурью, цепляясь к своим казакам, всем, кому нужен был Платов, давал от ворот поворот, а потом плюнул на все и предался неге. Дождался ночи и отправился купаться на пруд голышом. Муса расстелил мне на берегу трофейный ковер, на который я и завалился после водных процедур, укутавшись в подаренный эмиром халат — нашел-таки ему применение.

Кайф! Жара немного отступила, звезды над головой, павлины не орут…

Все было бы отлично, но задергали придворные бездельники, пытавшиеся меня прогнать. Сперва заявился малый урак, следивший за честностью и благочинием слуг, потом прибежал «великий евнух», мухрамбаши, и оба пытались мне втолковать, что я оскверняю своим прикосновением кафира благословенный источник омовения гарема, что мое поведение недостойно гостя.

— Муса, спроси этих оболтусов, они водку пьют? Или вино? Что они мне тут заливают про мусульманские приличия? — лениво поинтересовался я, не повернув в их сторону даже головы — лежал лицом к небу, заложив руки за голову, любуясь созвездием Ориона.

Узбеки возмущенно что-то залопотали в ответ, явно отрицательное.

— Все вы врете! Пьют ваши, да еще как! Мне диванбеги рассказал. Уйдите прочь, надоели! Гостя, понимаешь, нашли…

«Великий евнух» вздумал возражать.

— Если ты думаешь, кастрат, что у тебя нечего больше отрезать, то ошибся. Вот я сейчас встану и как докажу…