Читать книгу 📗 "Сотник (СИ) - Вязовский Алексей"
Медраим-Ага кивнул, подтверждая его слова. Он помнил этого Петра. Видел его во время визита бухарского посольства, в которое попал, отдав немало золота. Молодой юзбаши, но с глазами, в которых горел непонятный и страшный огонь. И движения его были резки, точны, словно у хищника. Сперва он показался Медраиму-Аге всего лишь одним из тысяч русских, но позднее до него доходили слухи о его отчаянной храбрости, зембуреках, что применили на поле боя по его совету. Такие люди были опасны, но их можно было использовать, если знать, как подбросить им правильную наживку.
— Я видел его, — согласился Медраим-Ага, вспоминая момент встречи в доме глупого накиба Юусфа и во дворе Куня-Арк. — Во время визита в Хиву. Он действительно производит впечатление дикого зверя, скрывающегося под маской человека. Но у каждого шайтана есть своя цена, не так ли? И каждый демон имеет свои слабости.
Кундузец снова выдержал паузу, позволяя своим словам оказать необходимое давление. Ему нужно было убедиться, что ассасин понимает всю серьезность задачи.
— Мои господа готовы поднять ставку, — произнес Медраим-Ага, наблюдая за реакцией ассасина. — До двадцати пяти тысяч танга. За голову Платова. Это более чем достаточно, чтобы обеспечить вам безбедную старость или даже две. Вы сможете уехать далеко, куда пожелаете. В Константинополь, город райских наслаждений под сенью повелителя всех мусульман.
На лице ассасина промелькнуло нечто, похожее на сомнение, а может, и на алчность, борющуюся с осторожностью. Наконец, после долгого, тягучего молчания, которое казалось бесконечным, ассасин едва заметно кивнул. Согласие было выражено без слов, лишь кивком, который тем не менее имел вес нерушимой клятвы. У него не было выбора. Такие деньги предлагаются не каждый день, и не каждый день судьба предоставляет возможность изменить свою жизнь одним ударом кинжала или одним выстрелом.
— Когда придут урусы, найдите этого Петра. Где будет он вне боя, там будет атаман. Он ваш маяк в ночи, — голос Медраима-Аги вновь обрел твердость, не допуская никаких возражений. — Но медлить нельзя. Два дня, ни днем больше. Иначе заказ будет передан другим. Поверьте, желающих найдется немало, и они будут готовы работать и за меньшую плату. Но я доверяю вам, а чтобы все прошло безупречно, воспользуйтесь этим.
Заказчик положил на колени ассасину пулю и звякнувший мешочек с монетами. Наемник понимающе кивнул.
* * *
— Тревога! — заорал я что есть мочи.
Платов мигом все сообразил, плюхнулся на пол, успев толкнуть в мою сторону тяжеленный поднос с фруктами, весь покрытый чеканным узором. Яблоки, груши, абрикосы и прочие дары Востока раскатились по комнате. Ишмухаммад оказался не менее проворен, а вот эмир от этой картины явно затупил, принялся хлопать челюстью — ну и хрен с ним.
Я схватил золотое блюдо и попытался закрыть им оконный проем. Во дворе грохнул выстрел. В блюдо как кувалдой саданули, во все стороны со странным звоном разлетелись осколки.
Осколки⁈ Стекло! Уж не пропавшая ли это пуля с начинкой, которую мы так и не нашли в доме хивинского накиба Юсуф-Аги?
— Сотня! Лови гада! — мой крик мог поспорить с воплями местных павлинов, разгуливающих среди деревьев так называемого дворцового сада, похожего скорее на подворье зажиточного сельского бая.
Послышался топот, лязг стали. По двору заметались тени. Появились факелы.
Отбросил в сторону драгоценный во всех смыслах поднос и выпрыгнул через окно, благо дворец был одноэтажным. Понесся к дереву, с которого стрелял убивец.
Ожидаемо никого!
— Доклад! — рявкнул я в лицо прибежавшим Зачетову и Козину.
— Двое наших без сознания. Один ранен, но жив будет, другой просто оглушен, — отрапортовал старый урядник. — Нашли аккуратно сложенный халат и туфли без задников.
— Конный десяток послал вокруг забора, коим «дворец» окружен — мышь не проскочит. Тут пустошь кругом, куда он мог деться? — Гавриил чувствовал себя виноватым и не знал, как оправдаться.
«Куда он мог деться? — задал я себе тот же вопрос. — Куда-куда? Думай как спецназер, тебя же этому учили. Где лучше всего спрятать лист? В лесу. А здесь? Верхушки деревьев? Нет, предсказуемо и будет проверено в первую очередь. Сам бы я — куда рванул? В строения? Там полно народу, да и подходы на виду. Опять же следы — они могут выдать. Что не оставляет следов?»
— А ну пошли за мной! — махнул я рукой и зашагал к пруду.
Вода не оставляет следов! И к воде здесь особое отношение. И я отлично знаю, как спрятаться в воде.
— Смотрим торчащую тростинку, — приказал я урядникам, когда мы подошли к берегу пруда.
Зачетов и Козин понимающе кивнули — какой казак, живущий на берегу Дона, Кубани или Терека не знает этой проделки горцев?
Луна светила нам так ярко, что дополнительного освещения не требовалось. К нам бежали казаки с факелами в руках, но и без них опытный Зачетов разглядел, что нужно.
— Там!
Я тут же наклонился, подобрал несколько камней и принялся бросать их в то место, где из воды виднелась тонкая трубочка. На четвертом камне ассасин сдался, поняв, что его раскусили. Или водяной круг от камня захлестнул ненадежное средство для дыхания. Он встал — черная фигура, почти неразличимая на фоне темной глади с лунной дорожкой слегка в стороне.
— Лучше выйди, как подобает мужчине, или я отправлю своих людей, а потом отрежу тебе уши и мужское достоинство. Даже если как-то исхитришься и попадешь в рай, нечем будет приласкать гурий.
Мой арабский желал лучшего, да и не уверен я был, что он его знает. К моему удивлению, ассасин меня понял.
— Обещай, что подаришь мне легкую смерть. Возьми сам мою жизнь, не отдавай палачам эмира, чтобы они содрали с меня кожу заживо.
— Иди сюда, оставь торговлю купцам на базаре.
— Кисмет, — грустно проронил несостоявшийся убийца. — Ты барс пустыни, с тобой мне не совладать.
Он двинулся в мою сторону, урядники ощетинились сталью, ловя каждое его движение. Вышел на берег, вода ручьями стекала с его просторной рубахи. Бросившиеся на него казаки схватили его за руки, кинули на колени к моим ногам.
Я покачал головой.
— Положите его на спину и крепко держите. Очень крепко, особенно голову.
Мое приказание было тут же исполнено. Я вытащил из ножен кинжал. Глаза ассасина радостно сверкнули — наивный, он решил, что я просто перережу ему горло. Но очень быстро он понял свою ошибку — камой я всего лишь раздвинул ему зубы и не позволил им сомкнуться. Подкинжальный ножик — отличная штука для игры в стоматолога. Через минуту над черным прудом, из которого сбежала от страха луна, пронесся дикий, леденящий душу крик-мычание…
* * *
— Передайте, пожалуйста, эмиру, достопочтенный диванбеги, что ассасин приходил за его жизнью.
Я нахально врал, стоя перед первым лицом бухарского государства. Наемник мне толком ничего не сказал. Лишь признался, что получил деньги за свою работу, назвал одно имя, а потом изловчился и сам наделся на мой ножик, которым я его мучал, захлебнулся кровью. Крепкий мужик попался.
Так зачем я врал? О, крутить оперативные комбинации — это когда-то было моей работой. Меня тошнило от лицемерия эмира, от его азиатской хитрости. Но в эту игру можно играть в четыре руки — пусть теперь подергается.
И он задергался. Побледнел, принялся оттирать лицо платком, что-то завизжал пронзительным голосом. Бледные как мел слуги забегали, в «дворце» поднялась суета.
— Эмир приказал казнить караул-беги и десяток гвардейцев, — взволнованно пояснил мне и Платову Ишмухаммад. — Удалось ли узнать имя заказчика?
Мне пришлось испытать нечто вроде когнитивного диссонанса. Молодой эмир представлялся книгочеем, любил цитировать стихи и, возможно, сам баловался на досуге игрой в рифмы, говорили, что он мечтает преподавать в медресе. А тут такая жестокость — Хайдар показал свое истинное лицо, лицо слабого, глупого, испуганного и злобного тирана. Чем ему не угодил начальник охраны, который лежал где-то во дворце с сотрясением мозга? Он-то чем мог помочь? Но, как говориться, со своим уставом… Вот я и ответил в полном соответствии с местными традициями.
