Читать книгу 📗 "Приключения Печорина, героя из нашего времени (СИ) - Ангелов Августин"

Несмотря на растущую угрозу, жизнь в крепости продолжалась. И князь Гиоргадзе пригласил офицеров на ужин. Вулич там немного отвлекся, присоединившись к игре в карты с самим князем и с поручиками Зебургом и Друбницким. А я все искал возможности уединиться с Верой хотя бы на пару слов. Мне хотелось видеть ее. И с этим своим желанием я ничего не мог поделать.

Ужин у князя Гиоргадзе проходил в тесной, но уютной горнице дома на склоне горы, нависающей над крепостью и защищенной с двух сторон и с тыла неприступными скалами от возможных атак. Тем не менее, на скалах посты с нашими меткими застрельщиками тоже были расставлены. На всякий случай. Потому офицеры чувствовали себя настолько спокойно, насколько спокойными можно вообще чувствовать себя в подобной обстановке, когда враги окружили крепость и собираются ее штурмовать.

На столе у князя стояли бутылки с грузинским вином, которые он привез в своем обозе. Угощения Гиоргадзе тоже выставил грузинские. Его личный повар приехал с князем, чтобы баловать своего хозяина кушаньями по первому требованию. Потому нам подали много чего интересного и вкусного: большие хинкали, посыпанные перцем; пряное сациви из курицы с измельченными грецкими орехами; шашлык мцавади с томатным острым соусом сацебели. А еще чахохбили, лобио и пхали. Но больше всего мне понравились рулетики из баклажанов, начиненные сыром и орехами. Все приглашенные ели и пили, стараясь не думать о завтрашнем дне, но напряжение витало в воздухе. Вулич, несмотря на свою меланхолию, увлекся на этот раз карточной игрой и даже выиграл у Друбницкого пару червонцев.

Я же сидел в углу, прислушиваясь к разговорам и поглядывая на дверь. Вера должна была вот-вот войти — князь пригласил и ее, но она задерживалась, долго переодеваясь в вечернее платье с помощью всего лишь одной служанки, которая сопровождала ее, прибыв в крепость с обозом.

— Печорин, ты сегодня мрачнее тучи, — окликнул меня Георгий Гиоргадзе, подливая вина. — Или боишься завтрашнего дня, или ждешь чего-то?

Я усмехнулся:

— И то, и другое, князь. Но больше второе. Жду развязки всего этого противостояния с черкесами.

Он засмеялся, но тут дверь открылась, и в комнату вошла Вера. Она была бледна, но держалась с привычным спокойствием и достоинством. А бордовое бархатное платье с широким декольте великолепно сидело на ее фигуре, подчеркивая одновременно и тонкую талию, и пышную грудь. Взгляд ее сразу нашел меня. И в глазах ее я видел тревожность. Она села на пустой стул между мной и князем. Но, Гиоргадзе внезапно поднялся из-за стола и куда-то вышел.

И Вера, улучив момент, встревожено спросила меня:

— Я слышала, что нас окружили, и завтра будет штурм крепости горцами. Это правда?

— Да, — кивнул я. — И, если враги ворвутся внутрь, ты должна успеть уйти.

— Куда? — она горько усмехнулась. — Как я уйду, Жорж, если крепость окружена?

— Есть подземный ход. Старый, забытый. Я узнал о нем только в тот момент, когда мы с Максимом Максимовичем искали, каким путем мог проникнуть тот лазутчик, что выпустил Кэлекута. Ход ведет от каземата, где сидел этот Кэлекут, к зарослям у реки. Надеюсь, что так ты сможешь оказаться за линией осады.

Она покачала головой:

— Я не убегу без тебя.

Я сказал, сжав ее руку:

— Пойми, у нас разные пути, Вера. Я человек военный. И потому мой долг погибнуть, защищая Отечество. Тебе же здесь нечего делать, когда враги пойдут на приступ. Тебя они точно не пощадят. А в горах есть все-таки шанс спрятаться и выжить. Хотя и это совсем непросто…

Она посмотрела на меня с вызовом, проговорив резко:

— Ты думаешь, Жорж, что я смогу просто так уйти, зная, что тебя здесь убьют? Нет! Я буду с тобой до конца!

Я хотел ответить, но в этот момент вернулся князь вместе с Максимом Максимовичем. И оба они выглядели встревоженными. А штабс-капитан объявил:

— Господа офицеры, прекратить пирушку! Все на стены!

Я кивнул и, бросив последний взгляд на Веру, поспешил за остальными.

Глава 20

Когда мы подошли, над крепостными воротами на стене поднялась суматоха. Казаки там что-то кричали, указывая в сторону вражеского лагеря.

— Что случилось? — спросил я у ближайшего унтер-офицера.

— Там кто-то идет в темноте, ваше благородие! Солдаты видели тени у реки! — доложил урядник.

Поднявшись на башню, торчащую над аркой ворот, я всмотрелся в темноту, а потом, уловив какое-то движение там, куда показывали казаки, поднес к глазам подзорную трубу. В свете наших дозорных костров возле реки действительно мелькнули тени двух человек. Они осторожно крались под обрывом вдоль берега, стараясь оставаться в темноте. Со стен угол обзора не позволил бы их хорошо рассмотреть, но сверху, с высоты башни, мне удалось разглядеть силуэты при помощи оптики.

— Лазутчики, — пробормотал я. — Пробуют, наверное, подобраться ближе к стенам.

Но, что-то было не так. Они двигались не от черкесского лагеря, а к нему с нашей стороны!

— Дай-ка взглянуть! — Вулич выхватил у меня оптический прибор и сам уставился в окуляр. Потом проговорил:

— Не похожи на горцев. Мундиры наши. Это солдаты из крепости!

Я резко повернулся к нему, высказав свою догадку:

— Там предатели! Они бегут к горцам!

Вулич не ответил. Вместо этого он схватил длинную английскую винтовку у ближайшего казака-застрельщика и прицелился. Выстрел грянул в ночи. Одна из фигур рухнула. Вторая бросилась бежать. Но, другие наши стрелки уже открыли огонь вслед за Вуличем.

Через несколько долгих мгновений все было кончено. Перебежчики упали и больше не шевелились. Мы спустились к реке и нашли сначала одно тело — это оказался рядовой Матвей Гордеев, один из солдат роты Друбницкого. И он был мертвее некуда, поскольку пуля снесла ему часть головы. А недалеко от него лежал с пробитой грудью еще один солдат, сослуживец Гордеева — рядовой Василий Кирилов. И рядом с его телом валялся какой-то сверток.

— Похоже на письма, — пробормотал Вулич, разворачивая бумаги в темноте, разбавляемой лишь светом дозорных костров. — Надо отнести к коменданту.

Но, это оказались не письма, а перерисованные карандашом чертежи нашей крепости с отмеченными слабыми местами, расположением пушек, запасами пороха и продовольствия.

— Похоже, эти двое и выпустили Кэлекута, — сказал я. — Но, расслабляться рано. Возможно, что кто-то еще из пособников предателей остался внутри крепости.

Вулич мрачно кивнул.

А умирающий внезапно открыл глаза и прошептал:

— Завтра будет не только штурм… Начнется еще и бунт… Ваших благородий свои же солдаты поднимут на штыки…

Так он и умер, захрипев, закашлявшись собственной кровью, задергавшись в агонии, но не сказав больше ничего. Ночь прошла в тревожном ожидании. Я не сомкнул глаз, проверяя посты и наблюдая за вражеским лагерем. Горцы тоже не спали. Их костры горели до самого утра.

А на рассвете, как и обещал посланник князя Аслана, раздался первый выстрел. То был сигнал к атаке. Его подала легкая трехфунтовая горная пушка, которую враги подтащили по контрабандным тропам, как и те две, которые мы заполучили в прошлый раз вместе с вражеским оружейным караваном. Маленькое ядро ударило в башню над воротами, разорвавшись на несколько кусков, и каменная крошка посыпалась на головы солдат. И следом еще три подобные пушки выпустили свои ядра по крепости.

— К оружию! — закричал Максим Максимович.

Крепость проснулась. С первыми лучами солнца начинался штурм. Грохот горных пушек разнесся над крепостью, и почти сразу же в ответ загрохотали наши шестифунтовые орудия. Ядра и картечь полетели в сторону черкесских огневых точек и всадников, уже скачущих к стенам. Но, враг не был глуп — они наступали не сплошной массой, а рассыпались мелкими группами, используя складки местности и надвигаясь одновременно с разных сторон.

— Они осторожничают, — пробормотал Вулич, стоя рядом со мной на стене.

Я кивнул: