Читать книгу 📗 "Сотник (СИ) - Вязовский Алексей"
Рерберг, не смотря на все трудности, усердно вел съемку местности. С массой предосторожностей, спрятавшись за бурками, он по памяти восстанавливал пройденный за день маршрут, фиксируя каждый поворот тропы, каждый горный пик, каждый источник воды. Его послания, содержащие ценные сведения о рельефе, о населении, каждые два-три дня забирали люди эмира. Они отъезжали по двое-трое, чтобы максимально быстро доставить эти сведения Платову. Я знал, что эти карты станут бесценным подспорьем для основного Войска, которое пойдет по нашим следам. А может и для генерального штаба, что будет создан в будущем при военном министерстве.
Кое-где нам приходилось идти прямо по руслу речушек. В весеннее время, когда тает снег, эти русла превращались в бурлящие, непроходимые потоки, сметающие все на своем пути. Но сейчас приближалась осень, и вода спала, обнажая каменистое дно. Это было отличное время для похода. Не жарко, вода есть и она не заражена…
Я часто думал о пушках. В это время года они смогут пройти — артиллерия не телеги, ее при желании много где можно протащить. А это важно: единороги станут нам в Индии большим подспорьем.
Мы поднимались все выше и выше, и наконец, приблизились к особо трудному перевалу. Его охраняли каменные башни, грубо сложенные из камня, мрачные и молчаливые, словно древние стражи. Перед тем, как их увидели, мы распрощались с последними бухарцами. Дальше они идти отказались, да и осталось их всего десяток.
— Здесь живет племя, люди которого называют себя «суровые», — сообщил мне перед отъездом гвардеец эмира. — Они живут одним разбоем или платой за проход через их перевалы. Мы боимся. Дальше не пойдем.
Я понял, что мы добрались до точки, встречи с которой подсознательно и ждал, и боялся. «Суровые» на одном из диалектов дари звучит как «саланг». Ну здравствуй, забытый друг-враг! Я вернулся.
(1) Наш герой ошибся с унтер-офицером Ф. Ефремовым, который выбрался из Бухарии через Кокандское ханство, китайские владения, Кашгар и земли сикхов, минуя Афганистан, но был недалек от истины в отношении русских путешественников вообще. В XVII в. до Кабула дважды добирались русские дипломатические миссии.
Глава 13
Калькутта, резиденция генерал-губернатора, 11 августа 1801 года.
Солнце только начало подниматься над Форт-Уильямом в Калькутте, а директор Дома писцов, Джеймс Брэддок, уже сидел в Букингем-хаусе, в кабинете своего начальника — сэра Ричарда, 1-го маркиза Уэлсли, генерал-губернатора Бенгалии и некоронованного вице-короля всей Индии. Оба были, что называется, «жаворонками» и предпочитали решать все деловые вопросы с раннего утра, пока не наступила жара и можно было говорить о секретных делах без посторонних ушей — позже, когда зной станет нестерпимым, никак не обойтись без слуги-панкхвала (1).
Сэр Ричард, несмотря на свои сорок лет, уже носил на интеллигентном лице отпечаток напряженной умственной работы — тонкие морщинки пролегли у уголков проницательных серых глаз, а привычная сосредоточенность придавала его обычному выражению легкую строгость. Его темно-синий сюртук безупречно сидел на подтянутой фигуре, а руки с артистическими пальцами, нервно, но уверенно перебирали кипу документов на полированном столе из красного дерева.
Он был воплощением нового поколения управленцев Ост-Индской Компании — прагматичным, расчетливым, лишенным той пафосной надменности, склонности к коррупции и тяги к показной роскоши, что порой отличала его предшественников. Правда, одну слабость он себе позволил — величественный особняк Радж-Бхвана, Правительственный дом. На его строительство требовались безумные 60 тысяч фунтов. Дорого? Уэлсли объяснился просто: «Индией нужно управлять из дворца, а не из загородного дома».
Напротив него в массивном кресле, отделанном золотистой парчой, восседал директор Брэддок. Его широкие плечи, несмотря на солидный возраст, сохраняли остатки былой мощи, а тяжелый, обрюзгший подбородок лишь подчеркивал властность натуры. Лицо Брэддока, испещренное сетью красных капилляров, говорило о долгих годах, проведенных под палящим индийским солнцем и, возможно, о не менее долгих вечерах с крепким бренди. Он держал в руке серебряную табакерку, периодически занюхивая содержимое с видом глубокого удовлетворения, словно вдыхая не только табак, но и сам дух Востока, покоренный и покоряющий.
Джеймс был «набобом» до мозга костей: внешне — британский администратор, отличающийся самодисциплиной, достоинством и высокими моральными качества, внутренне — порочный тип, занимающийся темными делишками, привыкший к взяткам и неограниченной власти. Истинный колонизатор, из таких, как он, вырастали управляющие Ост-Индской компании, купающиеся в роскоши и окруженные огромной толпой слуг. Вспомнить хотя бы Уоррена Гастингса, первого губернатора Форт-Уильяма, поднявшегося к вершинам власти из простых писцов.
— Сэр Ричард, я принес тревожные вести, — начал Брэддок, его голос был ровным, лишенным излишней эмоциональности. — Наши планы в северной Индии под угрозой.
Уэлсли медленно поднял красивую голову, его взгляд, до сих пор витавший где-то за пределами комнаты, сфокусировался на директоре. Он молча кивнул, ожидая продолжения. Джеймс перелистнул страницу в своих бумагах.
— Только что прилетел голубь из Кабула — русские взяли Бухару. Перед этим хивинский хан подписал вассальный договор и присягнул на Коране русскому императору.
Сэр Ричард нахмурился, его тонкие брови сошлись на переносице.
— Какому именно? — голос маркиза был низким, чуть хрипловатым, но в нем слышалась стальная нотка. — Павлу? Или новому… Как его там?
Директор чихнул табаком, вытер лицо платком.
— Наверное, новому, сэр. Александру. Павел скончался четыре месяца назад, и трон занял его сын. Но насчет присяги я не уверен. В отчетах точно не указано.
Пальцы генерал-губернатора отстучали дробь по поверхности стола, его взгляд скользнул вдаль, полный раздумий. На мгновение его лицо утратило свою обычную невозмутимость, промелькнула тень обеспокоенности. Это было редкое проявление эмоций со стороны обычно хладнокровного Уэлсли.
— Что будем делать? Лондон нас, как всегда, подвел, наобещал с три короба, а на деле… — наконец произнес сэр Ричард, его взгляд снова сфокусировался на Брэддоке. — Сначала Хива, теперь Бухара. Конечная цель похода понятна. Нельзя допустить русских в Индию. Это будет катастрофа, мистер Джеймс. Катастрофа, чреватая непредсказуемыми последствиями для всех наших начинаний на этом континенте. Особенно сейчас, когда от полного успеха нас отделяет не более шага.
Директор слегка наклонил голову, признавая серьезность ситуации. Он уже предвидел этот вопрос и подготовил свой ответ. Его ум, словно хорошо смазанный механизм, быстро прокручивал возможные сценарии и контрмеры.
— Я полностью согласен, сэр. Мы не можем позволить им проникнуть в Индостан. Это подорвет все, что мы строили десятилетиями. Предлагаю немедленно усилить наши войска в Мальве и Раджпутане и, насколько возможно, ускорить решение вопроса с Дели, с маратхскими княжествами с последним вопросом нам, надеюсь, поможет Перрон (2).
При упоминании француза Уэлсли закатил глаза и произнес нечто вроде «Ох уж этот Перрон!». Реакция была естественной, Брэддока она не смутила, и он продолжил свой доклад:
— Упомянутые мною регионы являются нашим буфером, и их обороноспособность должна быть вне всяких сомнений. Помимо этого, необходимо обеспечить лояльность местных правителей, укрепив их зависимость от Компании через торговые привилегии и, если потребуется, военную помощь.
Сэр Ричард молча слушал, его глаза следили за каждым движением пухлых губ Брэддока, словно пытаясь прочесть между строк его слова. Он ценил хладнокровие и аналитический склад ума директора — качества, которых, как он считал, ему порой изменяли из-за врожденной импульсивности.
— Это лишь тактические шаги, мистер Джеймс. А что насчет основной угрозы? Что насчет казаков, уже закрепившихся в Бухаре? Мы не можем просто ждать, пока они подойдут к нашим границам.
