Читать книгу 📗 "Таких не берут в космонавты. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич"

Понял, что не только я помнил историю создания этой песни: в глазах Натальи Андреевны Ивановой блеснули слёзы. Иванова уже не смотрела на меня. Её взгляд сместился в сторону от моего лица. Словно его отвлекли навеянные моим пением образы. Я пробежался глазами по лицам замерших в зале гостей. Отметил, что в звучание моего голоса и в музыку не вклинивались сейчас даже скрипы кресел. Увидел, как Иришкина мама шевелила губами: подпевала мне. Виктор Семёнович Лукин тоже не спускал с меня глаз, поглаживал жену по руке. Смотрели на меня и Некрасовы. Я заметил, как директриса стёрла платком со щёк слёзы.

Допел:

— … И ранней порой мелькнёт за кормой знакомый платок голубой.

Я отыграл финальные аккорды. Две секунды стоял на сцене при полной тишине (мне почудилось, что я различил звучавшие в школьном спортзале детские голоса). Затем услышал первые робкие хлопки. Это были первые покатившиеся по горному склону камешки — они породили лавину оваций. Я подумал, что дожидавшиеся своей очереди выйти на сцену в спортивном зале юные артисты наверняка услышали звуки порождённой моим пением бури. Представил, как они сейчас притихли, прислушивались. Я улыбнулся, поблагодарил зрителей — мои слова никто не услышал. Я прошёл к пианино, прислонил к стене гитару.

У самой лестницы я едва не столкнулся с Зосимовой. Лена придержала меня за руку, привстала на цыпочки. Шепнула, чтобы я не уходил из зала, дождался её около сцены. Сообщила: директриса хочет со мной поговорить. Я вновь поправил на голове ведущей концерта непослушную пилотку, кивнул. Спустился по лестнице, взглянул в сторону приоткрытой двери служебного хода (заметил сквозь щель кончик носа притаившегося в коридоре около двери комсомольца). Подошёл к стене и стал под портретом Энгельса. Снова улыбнулся гостям, смотревшим на меня с мест в зрительном зале.

Взглянул туда, где стояли Лидия Николаевна и её муж. Клавдию Ивановну рядом с ними не увидел. Заметил между рядами кресел движение — буквально по ногам других гостей в мою сторону пробиралась Наталья Андреевна Иванова. Жена Ильи Муромца преодолела разделявшее нас расстояние. Шмыгнула носом, улыбнулась. Посмотрела мне в глаза. Решительно схватила мою голову двумя руками, расцеловала меня в щёки. Я вдохнул запах её духов. Увидел, как со своего места мне шутливо погрозил пальцем Илья Фёдорович. Жест мужа заметила и Наталья Андреевна.

Она отмахнулась от него, поправила воротник моей рубашки, прошептала:

— Молодец, Вася.

Иванова вновь шмыгнула носом, направилась к своему месту (на этот раз уже неторопливо и глядя под ноги).

— … Встречайте! — сказала стоявшая на сцене Зосимова. — Школьный хор «Дети Октября»!..

Следующие слова ведущей утонули в рокоте аплодисментов. Дверь служебного хода приоткрылась. Блеснули очки на лице заглянувшего в актовый зал Максима Григорьевича. Шарканье ног известило о появлении участников детского хора: я услышал его раньше, чем увидел на пороге зала детей. Школьники пугливо хмурились. Один за другим они торопливо прошли на сцену, где их встретила ведущая концерта. Лена проследила за тем, как дети выстроились в шеренгу. Улыбкой встретила руководительницу хора, поднявшуюся на подмостки сцены следом за школьниками.

— Музыка Александра Александрова, стихи Николая Кооля, — объявила Лена. — Песня называется «Там вдали, за рекой». Исполняет детский хор «Дети Октября»!

Лена поаплодировала — спровоцировала новый всплеск оваций в зале. Прижала к груди папку и направилась к лестнице. Она ещё шла по ступеням, когда ожило пианино. Я слушал тревожные звуки музыки, смотрел на лица вытянувшихся по струнке пионеров. Вспомнил, как стоял на сцене вот так же, плечо к плечу с другими юными певцами — много лет назад. Даже вспомнил вдруг лица и имена некоторых своих приятелей, вместе с которыми выступал в составе хорового коллектива «Пионер», существовавшего при Гостелерадио СССР. Вздохнул. Перевёл взгляд на спускавшуюся со сцены Зосимову.

— Там, вдали за рекой, засверкали огни, — запели дети, — в небе ясном заря догорала…

Я слушал пение школьников. Наблюдал за тем, как Лена подошла к двери служебного выхода. Видел, как Лена перекинулась парой фраз с заглянувшим в зал учителем литературы. Зосимова кивнула в ответ на слова Максима Григорьевича. Оглянулась на сцену, где звучали тревожные детские голоса. Затем она отыскала взглядом меня. Подошла ко мне, укоризненно покачала головой. Поспешно вынула из кармана гимнастёрки белый платок. Потёрла платком мои щёки — я заметил появившиеся на белой ткани следы розовой губной помады. Лена взяла меня за руку и потянула к главному выходу.

— Там Клавдия Ивановна, — сказала она. — Ждёт нас.

Я пошёл следом за Зосимовой.

Спросил:

— Что случилось?

Зосимова повернула ко мне лицо, но тут же отвела взгляд.

— Пришла Света Клубничкина, — ответила Лена.

Глава 16

— … И без страха отряд поскакал на врага, — пел детский хор, — завязалась кровавая битва…

Вслед за Леной я вышел в вестибюль школы, прикрыл дверь — детское пение стало значительно тише. За пределами актового зала я почувствовал прохладу. Отметил, что запах табачного дыма в вестибюле стал отчётливее, а ароматы женских и мужских парфюмов почти исчезли. Я пробежался взглядом по украшенным поздравительными плакатами стенам. Посмотрел на Зосимову. Увидел, что пилотка на её голове вновь печально склонилась набок (будто тот смертельно раненый боец, о котором сейчас пел хор). Лена взглянула мимо меня — я обернулся. Заметил стоявшую рядом с входом в гардероб Клавдию Ивановну — та общалась с техничкой.

Женщины при виде нас прервали разговор. Директриса поспешила не к нам, а к блестевшему на стене в вестибюле зеркалу. Махнула рукой — позвала нас за собой. Зосимова сошла с места лишь после меня (она словно предварительно убедилась в том, что я не проигнорировал зов Клавдии Ивановны). Мы подошли к директрисе — та встретила нас внимательным взглядом. Директриса выглядела спокойной. Но я заметил, как нервно вздрогнула у неё под кожей на шее тонкая жилка. Клавдия Ивановна подняла руку, потёрла пальцем мою щёку — убрала с неё незамеченный Леной след помады.

Директриса сообщила:

— Василий, только что в школу пришла Светлана Клубничкина. Она сказала, что чувствует себя значительно лучше. Света заверила, что примет участие в спектакле.

Директриса посмотрела мне в глаза.

— Василий, я уверена: ты понимаешь, — сказала она, — что ребята очень долго готовились к сегодняшнему выступлению. Все мы видели, как их расстроила отмена спектакля.

Клавдия Ивановна покачала головой.

— Лена заверила, что мы без проблем вернёмся к прежнему сценарию концерта. Если уберём из него твои, Вася, номера. Все, кроме тех песен, которые запланировали изначально. Из регламента немного выйдем. Но это не критично. Я уверена, что наши гости этого и не заметят. Компенсируем затраченное на концерт время: слегка урежем длительность танцевального вечера.

Директриса не отвела взгляда — она будто следила за моей реакцией на её слова.

Зосимова прикоснулась к моему плечу.

— Вася, мы оставим вашу следующую песню, — сообщила она. — Её мы убрать не успеем. Потому что хор вот-вот закончит выступление, а следующих артистов я пока не предупредила об изменениях в сценарии. Точнее, о возвращении к прежнему сценарию. Поэтому ближайший номер снова твой, Вася. Твой и Лёши Черепанова: теперь вы снова выступите вместе.

Я кивнул, ответил:

— Понял.

Лена будто бы вымученно мне улыбнулась, прислушалась.

— … Он упал возле ног вороного коня… — пропел хор.

— Уже упал, — сказала Лена.

Взглянула на директрису и сообщила:

— Мне пора.

Зосимова повернулась ко мне и добавила:

— Готовьтесь, Вася. Скоро ваш выход.

— Мы готовы, — заверил я.

Лена бросила взгляд в зеркало, поправила пилотку.

Я проводил Зосимову взглядом до актового зала.

Лена приоткрыла дверь — детские голоса стали громче.