Читать книгу 📗 "Господин следователь 9 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич"

Вот те раз! Женщины уже все за меня решили. Интересно, а почему сама Анна меня в известность не поставила? Дескать — прости, братишка, переезжаю в дом твоей невесты.

Наш начавшийся разговор прервало появление Дуняши.

— Анна Николаевна, а барышни уже за столом, вас ждут, — сообщила горничная. — Изволили спрашивать — а где дорогая тетушка?

Потом девушка хихикнула:

— Еще спрашивают, а где Иван Александрович собак гоняет?

Вот это точно, не Леночкин вопрос. Такое только Анька могла спросить. Надо сделать выговор гимназистке, чтобы формулировала вопросы более вежливо. Ишь, где Иван Александрович собак гоняет! И откуда такое берется?

Сказать по правде, от слов тетушки, что она собирается забрать к себе Аню, а еще то, что девчонка не против, я малость ошизел. Или офигел. Нет, если изъяснять стилем 19 столетия, то пришел в недоумение. Поэтому, ужинал в неких смятенных чувствах, пока не понял, что ем гречку с говядиной. Гречневую кашу с мясом я очень люблю, а тут еще и соус. Или это следует называть грибной подливой? Вкусно! Вообще-то, я все люблю, если вкусно. А вкусно можно приготовить даже перловку.

Наевшись, осознал, что созрел для серьезного разговора. Посмотрел на тетушку, давая понять, что готов. Впрочем, интуиция мне подсказывала, что Анна Николаевна права и у меня в сущности, аргументов против не было.

Но та распорядилась, чтобы подавали чай. Когда горничные накрыли чайный стол, разлили по чашкам и ушли, хозяйка начала разговор. Правда, зашла с другой стороны.

— Иван, я для тебя хорошую кухарку нашла, — сообщила Анна Николаевна. — Женщина немолодая, опытная.

Т-ак. Я перевел взгляд на Аню. А та сидела с задумчивым видом, ковыряясь в гречке. Если не вскинулась, не принялась возмущаться, значит, я прав и разговор с ней уже был. И моя сестренка, формально считающаяся прислугой (или прислуга, которую я считаю сестренкой) согласилась. А ведь я ей не один раз предлагал — Анечка, давай прислугу наймем! А она — нет, Ванечка, я сама.

Мартышка. Или, как это нередко бывает — своих не слушает, зато чужим верят.

— Опытная, это хорошо, — кивнул я. — Но мне нужно, чтобы она еще и печь топила, и полы мыла, и мундир мой иной раз стирала, и гладила. Да, еще и баня.

Вроде, у меня больше и дел-то нет. Белье мы прачке отдаем.

— Она сумеет, — коротко сказала Анна Николаевна. — Заплатишь ей не пять рублей, как кухарке, а шесть, вот и все.

— Если женщина толковая, так я и шесть заплачу, и семь.

— Семь — это слишком, а шесть в самый раз будет, — отрезала тетушка и пояснила. — Если ты станешь ей семь рублей жалованья платить, то остальная прислуга повышения потребует.

Мы с Анькой переглянулись, а девчонка вздернула нос. Она-то у меня целых семь рублей получала, а ведь девчонка — ни опыта, ни навыков. Помню, как она мой парадный мундир сожгла.

— А справится? — с сомнением спросил я. — И завтраки с обедами готовить, и полы мыть? Ежели, немолодая?

— Ваня, так немолодая, но не древняя же старуха, — заулыбалась тетушка. — Татьяне лет пятьдесят, может, чуть больше. Ежели она тебя устроит, то потом вы с Леной ее и в Петербург заберете. Ты же говорил, что с женой своим домом станете жить, а не у батюшки с матушкой.

Мы с Леночкой переглянулись, закивали. Ну да, разговор был, а еще говорили, что хорошую кухарку и в Петербурге-то трудно найти, а уж в Череповце-то тем более.

— Ваня, так у тебя и делать-то ничего не надо, — вмешалась Аня. — В доме ты никогда не пачкаешь, а завтраки да обеды сготовить — ерунда.

За меня, значит, опять все решили. Так и ладно. Я человек бесхарактерный и бесхребетный, пусть хозяйственные вопросы решают умные люди.

— А что за кухарка? — поинтересовался я. — И опытная, да еще и в столицу готовая ехать? Я, когда в прошлую зиму себе кухарку искал, все пески взрыл — нету. Опытных и взрослых днем с огнем не сыщешь, пришлось…

Хотел сказать — пришлось мелкую взять, на свою голову, но промолчал. Выразительно посмотрел на Аньку, а та, слегка ухмыльнувшись, украдкой оглянулась на тетушку и быстренько показала мне язык.

Я, между прочем, сдержался и не ответил. Сам собой горжусь.

Анна Николаевна сделала вид, что ничего не заметила, пояснила:

— Татьяна у Петраковых жила еще до Реформы. Она же из крепостных, из дворни барской. В кухарках лет двадцать, может и больше, а до этого еще кем-то служила.Да и какая разница? Сам должен знать, что Петраковы в столицу уехали, а дом и имение покойному генералу продали. С генералом, когда о продаже договаривались, уговорились, что он прежних слуг из дома не выгонит, себе возьмет. Парочку-то с собой взяли, а куда их всех-то везти? У брата моего — отца Леночкина, прежняя прислуга осталась, которую из имения перевезли, как Бравлины в Белозерске осели. Но у родителей наших имение маленькое, всей дворни было человек пять. Двое с господами остались, остальные на землю ушли. А Татьяна боится — купят новые хозяева дом и имение, выгонят ее. И куда она на старости лет?

Все время забываю, что родители невесты — землевладельцы и бывшие крепостники. Да и мои родители тоже, еще покруче, раз у них три имения. Как хорошо, что я родился после отмены крепостного права, значит, меня к помещикам-крепостникам отнести нельзя.

Татьяна, кухарка покойного генерала. Интересно.

— Так ведь кухарка в Ивачеве должна быть? — удивился я. А еще порадовался. Вот, в Ивачево не понадобится ехать, чтобы кухарку допрашивать. А по Мещерякову с его подельником я тамошнему уряднику запрос отправлю — пусть проверяет тамошний постоялый двор — не засветились ли там подозреваемые.

— А что ей там одной делать? — отозвалась тетушка. — Узнала, что барин помер — сам ли повесился, повесили ли — это ты, господин следователь, выяснишь, а куда кухарке деваться? Дом барский большой, денег у нее нет. Если какие-то сбережения и есть, так они здесь, в городе. Опять-таки, если какие-то припасы имеются, на сколько их хватит? Протянет сколько-то, а что потом? Так и страшно, одной-то. А в Череповце хотя бы и крыша, и знакомые есть. Если не кухаркой, так хоть в прачки, а то еще кем-нибудь да возьмут. А что в деревне? Кому там прислуга нужна? К нашей кухарке пришла, спрашивала — не нужна ли прислуга кому, я о тебе и вспомнила.

— Я почему-то думал, что кухарка у генерала молодая, — раздумчиво хмыкнул я. — Старик Яков, который и за дворецкого, и за лакея, ее Танькой звал.

— А как бы он еще кухарку стал называть? — усмехнулась тетушка. — Якову за шестьдесят, может и больше, ему бабы, которым пятьдесят, девчонками кажутся.

— Пусть Татьяна ко мне приходит, в Окружной суд, — решил я.

— А зачем в суд? — удивилась тетушка. — Кто же прислугу в суде нанимает? Да она испугается, и прийти побоится.

Точно, что-то я недодумал. Прислугу следует дома принимать, а допрашивать ее можно в процессе. Как знать — не исключено, что она и интересного-то ничего не скажет? Побеседую вначале.

— Тетя Таня завтра придет, — вмешалась в разговор Анька. — Я сама с ней сначала поговорю, все объясню, а потом уже ты подойдешь. Замок врезной вставим — батька придет…

— Аня, не батька, а батюшка, — перебила подругу Лена. — Или, на крайний случай — папá.

— Папá, так папá, — обреченно вздохнула Аня. — Кухарке ты ключ дашь, чтобы она по утрам тебя не будила, как печку топить примется.

— Ты ее драники научишь печь? — хмуро поинтересовался я.

— И драники печь научу, и всему остальному, — пообещала Анна. Прищурив глаза, сказала: — Но ты не думай, я тебя без догляда не оставлю.

— Мы не оставим, — мягко уточнила Лена.

— Еще я стану приходить к тебе Маньку кормить, — сказала гимназистка и, ехидно добавила: — Не могу же я свою Маньку постороннему человеку доверить?

Глава 21

Сын своей матери

Анька усвистала на учебу, зато с утра явились мужики в количестве трех человек во главе с Игнатом Сизневым. Еще вместе с ними прибыла лошадка с телегой, груженной досками. Причем, не горбыль, а обрезная доска! Ишь, раздухарилась Анька. Для Маньки и горбыль бы сошел.