Читать книгу 📗 "Муля не нервируй… Книга 6 (СИ) - Фонд А."

Маша вспыхнула, и злобно прошипела:

— Тебя твоя мать тоже нагуляла! Думаешь, я не знаю? И этот дурик Модест на ней женился, чтобы защитить диссертацию! И получить квартиру!

Я посмотрел на неё и покачал головой:

— Знаешь что, Маша, я вот единственного не пойму. Ведь ты так всё хорошо, грамотно провернула. Я восхищён твоими талантами. Честно. И ты прекрасно устроилась. Устроилась замужем за профессором, за академиком. С такой большой зарплатой, с перспективами. У него есть дача, у него есть квартира…

— Это не его квартира! Ты же сам сказал!

— Неважно. Вы могли в этой квартире жить сколько угодно. Всё было нормально. Что случилось? Почему ты выдала себя? Ведь теперь твой ребёнок родился безотцовщиной. Зачем ты вот это всё сама испортила? Зачем? Ради чего?

Маша вздохнула и сказала почти нормальным голосом:

— Обрыдло мне с вонючим стариком постель делить! Ненавижу его! До тошноты!

Глава 23

От неожиданности я аж глаза вытаращил. Всего я ожидал от Маши, но не такого.

Пару мгновений длилось молчание. Наши лица отражали противоположные эмоции: Машино лицо — злость, злорадство и уверенность в собственной правоте, а моё — недоумение, изумление и гадливость.

Наконец, Маша первой нарушила молчание:

— Осуждаешь? — вызывающе спросила она.

Я пожал плечами:

— Кто я такой, чтобы осуждать тебя, Маша? Но отца жаль. Он-то по-настоящему любит тебя. И сейчас страдает: не ест ничего, заперся в комнате и страдает.

— Ничего с ним не станется! Это мне хоть караул кричи — беременность, плохое самочувствие, ребенок-безотцовщина и из квартиры родственники мужа меня, беременную, выгоняют! — она зло зыркнула на меня.

Я посмотрел на её наглое лицо, и вдруг светлая мысль пришла мне в голову:

— А ты знаешь, Маша, пожалуй, не буду я тебя выгонять на улицу.

И, не дав Маше торжествующе засиять, быстро добавил:

— Поменяешься с Мишей Пуговкиным местами. Пойдёшь жить в коммуналку. А он с женой и маленькой дочерью переселится сюда.

Глаза у Маши полезли на лоб:

— Я? В коммуналку? Ты в своём уме?

— А что тут такого? — поморщился я, — я же там жил. Причём долго жил.

— Но как я там буду с ребенком?

— Очень просто, — развёл руками я, — как все советские люди живут. Там есть водопровод с водой, есть тёплый туалет, ванная и кухня с плитой. В моей комнате я оставлю тебе примус, чтобы ночью не бегать на кухню ребёнку смеси подогревать.

— Но я не хочу жить в коммуналке! — вызверилась Маша.

— А у тебя вариантов других нет, — пожал плечами я, — или в коммуналке, или в общагу. Да и то, я тебя пускаю в ту комнату только потому, что если выгоню тебя совсем на улицу — отец не поймёт. Он у меня слишком благородный…

— В отличие от тебя! — фыркнула Маша.

— Да, в отличие от меня, — подтвердил я и добавил, — так что собирайся. У тебя ровно два дня.

Оставив Машу в глубокой прострации, я отправился к Мише. В коммуналку.

Да, давно я тут не был. Знакомые декорации и антураж резанули по сердцу ностальгией. Хоть и малокомфортная среда здесь, но я привык к этим стенам, к этим людям. Старею, видимо.

И хоть телу Мули всего-то двадцать восемь лет, мне же, тому, настоящему — скоро к полтосу приблизится. Вот и размякаю.

В квартире было тихо. Чуть слышно звучал разговор за стеной «новых соседей», которые так и не стали здесь своими. Каморка Герасима была распахнута настежь. Оттуда слабо тянуло краской. Я заглянул — там было пусто, даже знаменитого старенького топчана не было, на котором когда-то и я спал.

На кухне стояла одна плита вместо двух, зато прибавился ещё один кухонный шкаф, выкрашенный голубой краской. Стол тоже был совсем новый, покрашенный белым и с красивой клеенчатой скатертью в крупную клетку. На столе стояла ваза с бархатцами.

Я улыбнулся — стопроцентно, что это Мишина жена старается. Потому что Белле всегда было плевать, Муза, скорей всего, уже давно переехала к своему Виталию, новые соседи живут, как кроты, не высовывая носа наружу, так что вычислить, кто тут порядки навёл, было совсем несложно.

Я подошёл до двери свой бывшей комнаты и постучал.

Дверь тотчас же распахнулась, словно меня здесь ждали. На пороге возник Миша в старых трениках с растянутыми на коленках пузырями, но зато в почти новой рубашке, застёгнутой на все пуговицы.

При виде меня он просиял:

— Муля! — воскликнул он радостным голосом, — как хорошо, что ты пришёл! Заходи, сейчас чай пить будем! Надюшка, ты глянь, кто к нам пришёл! Это же Муля!

Меня буквально втащили в комнату.

Я огляделся — привычная обстановка претерпела кардинальные изменения: вместо моей неширокой кровати и Дусиного диванчика сейчас была двухспальная кровать. Правда самодельная, сколоченная из досок, но, честно сказать, сделана была добротно. Между шкафом и буфетом была высокая и узкая этажерка с полками. На верхних стояли какие-то вазочки, фарфоровые статуэтки, салфеточки, а нижние были в два ряда плотно напиханы книгами. Книги лежали и на столе, который был ещё мой. Видно было, что хозяева комнаты с книгой дружили и читать любили.

В углу, где раньше Дуся держала короб с припасами, сейчас стоял небольшой столик-тумба, на котором стаяла ручная швейная машинка. А на месте Дусиного диванчика теперь была детская кроватка, где сидел плюшевый мишка с оторванным ухом.

Больше изменений я не заметил.

Надежда, супруга Миши, была в пёстреньком ситцевом платье с рюшами. Само платье и рюши были из разных тканей, видно, что хозяйка сшила это сама, из того, что нашлось под рукой. Но выглядело это довольно миленько и уютно. К слову сказать, занавески на окне были точно из такой же ткани, как рюши на платье.

— Здравствуйте, товарищи, — улыбнулся я и добавил, — от чая, пожалуй, не откажусь. Не успел поужинать.

— А у нас гороховое пюре и сосиски, — сообщила Надя, — я сейчас разогрею.

— Нет, нет! — категорически замахал руками я, — мне никак нельзя ни пюре, ни тем более сосиски, а то Дуся меня из дома выгонит, если я сегодня ужинать не буду. Она там что-то эдакое наготовила. Вы же знаете Дусю, какая она принципиальная насчёт этого.

Миша усмехнулся, Дусю он хорошо знал, ещё со времён наших первых выездов на природу с Большаковым, Козляткиным, Йоже Гале и Францем Штиглицем.

— Но чай же вы будете? — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала Надя и коварно добавила, — с творожными ватрушками, между прочим.

От творожных ватрушек я отказаться не смог, это моя слабость. И уже через несколько минут с наслаждением наяривал вкусное угощение.

Миша и Надя сидели напротив меня за столом, рядышком и с улыбкой смотрели, как я пью чай. Они были явно рады моему визиту.

Наконец, посчитав, что официальный протокол гостеприимства выполнен, я сказал:

— Вижу, вы неплохо устроились. Очень даже красиво и уютно…

— Да! Спасибо вам огромное, Муля! — радостно всплеснула руками Надя, — нам здесь очень удобно. Много места.

— А где Лена? — спросил я.

— Она у Михайловых, — улыбнулась Надя, — там соседская девочка, хорошая такая. Так они теперь дружат. И пошли смотреть диафильмы. У нас то фильмоскопа нет.

— Через двадцать минут пойду забирать домой, — сообщил Миша и широко улыбнулся.

— Это он хитрит так, — засмеялась Надя, — пока Леночка с Галей прощается, он успевает немножко новости у Михайловых по телевизору посмотреть.

— Ну ничего, скоро и у нас свой телевизор будет! — гордо сказал Миша, — мы уже и в очередь встали.

— Да, мы накопили! — прихвастнула Надя, — но я считаю, что нужно в первую очередь холодильник купить.

— Да скоро зима, мы вполне можем немного ещё и без холодильника побыть, а в курсе новостей быть надо, — заспорил Миша, — и Леночка любит мультфильмы смотреть. Не надо по соседям бегать.

Видно было, что эти споры у них идут уже не в первый раз.

— Я вот по какому поводу зашёл, — сказал я и разговоры моментально затихли, — дня через два вы переедете.