Читать книгу 📗 "Бои местного значения (СИ) - Зурков Дмитрий"
Глава 29.
Два дня подготовки к выходу пролетели незаметно, даже на «стадион» сходили типа поддержать форму и показать мастер-класс специально пригнанному «молодому пополнению» под командованием есаула Тумина. Фильм «В бой идут одни старики» мои диверсы, конечно же, и в глаза не видели, но аналогия была полной — «Всё-таки, герои-нарочанцы, да и девочки из отдельного взвода смотрят».
Наконец «последняя пуговица была пришита к гетрам последнего солдата» по высказыванию кого-то из европейских умников, то есть настроение личного состава с отметки «пофигистично расслабленное» скакнуло вверх до «боевого радостно-нетерпеливого», ранцы сложены, оружие пристреляно и вычищено. Даже аккумуляторы для раций заряжены несмотря на близкое к шоковому состояние местного «Маркони», который и занимался этим таинством, одновременно пытаясь восстановить своё душевное равновесие. Ещё бы, до сих пор он был единоличным повелителем мирового радиоэфира, Истиной в последней инстанции всего, что касалось передачи информации на дальние расстояния без проводов, а тут появляются какие-то непонятные личности, требующие, отставив все дела в сторону, напитать волшебной силой электричества до сих пор не виданные небольшие металлические ящички со странными разъёмами на торце. На неосторожный вопрос «Для чего?» ему был задан встречный «С какой целью интересуетесь?», затем прочитана небольшая лекция о необходимости соблюдения режима секретности с подробнейшим разъяснением тезиса «Болтун — находка для шпиона», взята подписка о неразглашении и только после этого показаны экспериментальные полупроводниковые рации, собранные в Институте Павлова и преподнесённые нам «с барского плеча» для проведения операции «Маккена». Окончательно его добил ответ на робкую просьбу посмотреть что внутри. С леденящими душу подробностями рассказал, что именно там внутри и расположены небольшие термитные шашки, которые в случае вскрытия превращают всю начинку в очень едко воняющее не пойми что, а шаловливые ручки, которые это сделали — в покрытые долго незаживающими ожогами культяпки.
А на следующий день… Свершилось!!! Наконец-то свершилось!!! Свершилось событие, равного которому не было и ещё долго не будет на здешней земле! Отчаянные герои, не побоявшиеся кинуть вызов самой судьбе, победили силы природы и стали подобны гордым орлам, парящим в буйных ветрах пятого океана, охватившего нашу планету ласковыми ладонями атмосферы! Отныне станица Береинская по праву может стать в один ряд с Москвой, Петроградом, Парижем, Берлином и другими городами, имеющими аэродромы!..
Примерно так всё это действо, возможно, будет описано в какой-нибудь Благовещенской газетке. И ещё пару подходящих по случаю четверостиший тиснут, например гения нашего от поэзии Александра Блока:
Летун отпущен на свободу.
Качнув две лопасти свои,
Как чудище морское в воду,
Скользнул в воздушные струи.
Его винты поют, как струны…
Смотри: недрогнувший пилот
К слепому солнцу над трибуной
Стремит свой винтовой полет…
Нет, определённым шоком появление в небе давно ожидаемого Юнкерса Ю-13 имело место быть, но станичники быстро изобразили равнодушие к жужжащему над головами агрегату, мол, видали мы летучую хрень и побольше. И только «молодая поросль» возрастом от семи до тринадцати лет с радостными воплями носилась по улицам, стараясь догнать небесное чудо.
Летуны не ударили в грязь лицом, прошлись над домами на бреющем, приветливо помахивая крыльями, затем, поднявшись повыше, изобразили пологое пикирование «от солнца» и, в конце концов, сели на неоднократно проверенную и свежевыкошенную взлётно-посадочную полосу. Самолёт аккуратно подрулил на стоянку, заглушил мотор и выпустил пассажиров, которых мы с Михалычем и дожидались с барственной ленцой глядя на весь этот воздушный цирк. Точнее, нужен был нам только один человек, запасной пилот и пара механиков были не в счёт…
Угу-м, а штаб-ротмистр-то мне и знаком, просто тогда, услышав фамилию, не обратил внимания. Правда, и знакомство-то шапочное, с ним больше Анатоль Дольский общался, оставаясь за батальонного командира, пока я из различных «командировок» не вылезал. Но историю Полыхаева я помню. Последний кадровый выпуск четырнадцатого года, подпоручик со старшинством в один год за отличную учёбу, субалтерн-офицер команды разведчиков. Через три месяца на фронте получает «клюкву», затем, в пятнадцатом при Великом отступлении во время переправы полка без разрешения командования проводит разведку и обнаруживает мчащуюся на всех парах к мосту «моторизирте машиненгевер абтайлюнг», тут же докладывает об этом полковому командиру. Не дождавшись внятного решения, с одним из взводов успевает вернуться на тот берег и устроить засаду на мотоциклистов. После чего разведчики, используя трофейные МГшники для прикрытия переправы, притормаживают два драгунских эскадрона гансов, попутно проредив их наполовину, и с шестью пулемётами и половиной недострелянной ленты последними переходят мост, не забыв в суматохе его как следует поджечь.
А потом геройский подпоручик вместо большого спасиба от начальства получает разнос за невыполнение приказа (команда разведчиков охраняла штаб и лично Его Высокоблагородийную полковничью задницу), самовольное оставление боевой позиции и пререкания с полковым командиром (не отойдя от горячки боя, да и ещё будучи раненым, предельно откровенно высказался о стратегических талантах и умственных способностях господина полковника). От трибунала спасло направление в госпиталь, где и подружился с одним из корнетов-«кентавров», который рассказал всю историю Анатолию Ивановичу. Дальше информация прошла по цепочке «Дольский-Воронцов-Келлер» и последние двое, используя свои связи, добились расследования этого безобразия. В результате полковой командир подписал ходатайство на награждение, а затем убыл в резерв, причём с очень прозрачным намёком, на то, что в лучшем случае ему доверят учебную команду ополченцев четвёртого разряда в окрестностях Нижнего Мухосранска.
Получив заслуженного Георгия и, как следствие, погоны поручика, некоторое время проходил стажировку в конно-штурмовом эскадроне, но после нескольких бесед с Петром Всеславовичем подал рапорт о переводе в Отдельный Корпус и тех пор пути-дорожки наши разошлись. А теперь снова сошлись и он должен будет прикрывать со стороны вышеупомянутого Корпуса наши хулиганства и безобразия.
— Здравствуйте, господин… — Полыхаев пытается придать выражению своего лица некую официозность, но моими стараниями не преуспевает в своём порыве.
— Пупкин Порфирий Дормидонтович. Штабс-капитан в отставке… Здравствуйте, Павел Андреевич. — Протягиваю ему руку.
— Добрый день, Григорий Михайлович. — Поручкавшись со мной, Полыхаев обменивается рукопожатием с Митяевым. — А я к вам не с пустыми руками. Два ящика гостинцев привёз. Накрыли банду китайских контрабандистов, а у них помимо всякой ерунды и эти «сокровища» нашлись. Официально — уничтожены установленным порядком согласно всем циркулярам. Распорядитесь, чтобы с ними там поосторожней на всякий случай.
Гриша отходит в сторонку и подзывает одного из казаков, а мы продолжаем светский разговор.
— Порфирий Дормидонтович…
— Павел Андреевич, с Вашего позволения — Денис Анатольевич. Тут лишних ушей нет, так что давайте по-простому, без чинов. Тем более, что в одном батальоне, как никак, довелось служить какое-то время.
Полыхаев широко улыбается, явно довольный данным поворотом. Да и мне не хочется строить его колоннами и шеренгами, давить авторитетом.
— Денис Анатольевич, мною получены два распоряжения, одно — официальное, за подписью командующего Корпусом, второе — от Петра Всеславовича, где предписывается оказывать Вашей экспедиции всю возможную помощь. Но цели экспедиции обозначены очень расплывчато. Нет, про картографирование местности там указано, но…
— Павел Андреевич, на Руси гостя сначала нужно накормить, напоить, в баньке попарить по желанию, а потом уже беседы вести. Вот сейчас господин атаман освободится, и пойдём следовать ритуалу. А если в двух словах… Поставлена задача определить необходимые силы и средства для пресечения контрабанды некоего металла. В таблице господина Менделеева он значится за номером семьдесят девятым…
