Читать книгу 📗 "Беглец (СИ) - Никонов Андрей"

Травин промолчал, растёр окурок в пепельнице. Решение прийти сюда казалось ошибкой, надо было заказать еду в комнаты, но, с другой стороны, Сергей не хотел раскрывать место, где они переночуют. Теперь риск быть обнаруженным вырос. Появилась мысль отсесть от Анны Ильиничны, чтобы та послужила приманкой, если вдруг заявится милиция, но за соседними столиками сидели явно нетрезвые люди, и бросали на учительницу сальные взгляды. Присутствие Сергея, точнее, его комплекция, их от решительных действий пока удерживала, стоит оставить женщину одну, как придётся её от пьяной компании отбивать.

— Пойдёмте в комнаты, — предложил он, — чай, смотрю, уже выпили, мёд слопали, пора спать.

— Нет, я хочу здесь посидеть, не могу остаться одна. Идите сами.

Сергей вздохнул, поймал подавальщицу и заказал тушёного мяса с картошкой.

— За иностранцем следи, выпустишь его в нужный момент. Мильтона во вторую повозку сажайте, и смотри за ним в оба глаза, умом длинный, ещё выкинет чего.

Краплёный подпрыгнул на месте, проверяя, не скрипят ли сапоги. Когда он планировал очередной налёт, всегда внимательно относился к мелочам. Вот и в этот раз наказал всем хорошо смазать обувь, чтобы в темноте не выдать себя лишним звуком, лично проверил оружие. Вооружились ножами и обрезами, заряженными картечью — чтобы если стрелять, то сразу в решето. Но основная роль отводилась Лаури, тот должен был выстрелить в чужака, которого Кривошеев выманит наружу. Шведа затолкали в повозку, и через несколько минут банда почти в полном составе выехала из ворот.

Лаури был на взводе. Его держали в запертой комнате, обходились вежливо, но наружу не выпускали и ничего не говорили. Швед чего только себе не передумал, новость, что Хейси уже в селе, свалилась на него как снег на голову. Помощник Краплёного налил молодому человеку полстакана крепкого самогона, для куража. От возбуждения алкоголь не туманил голову, а наоборот, раскрепостил, заставил поверить в себя. Сидя в повозке, Лаури крепко сжимал наган в руке, мысленно целясь во врага. Краплёный уселся в головную тарантайку, благо ехать до чайной было рукой подать, раскрыл ящичек с гранатами — пять штук лежали в своих ячейках, одна была пуста.

— Малявый точно умеет? — спросил он у помощника.

— Сказал, что сможет, — ответил тот, — божился, не в первый раз.

Идея Краплёного помощнику не нравилась, до сих пор банда кое-как сосуществовала со властью и законом, то, что решил сделать главарь, подводило в этих отношениях жирную черту. Петька Малявый должен был по условному знаку швырнуть гранату в милицейский участок, где заперли двух приезжих бойцов ОГПУ, и тогда, как считал Краплёный, власть в этом селе окончательно перейдёт к бандитской шайке — аккурат к тому времени, как наступит лошадиная ярмарка и тут появятся настоящие деньги. Рядом с местом взрыва собирались положить московского мента, надев на палец чеку, а рядом — Кривошеева, который якобы его пристрелил в момент броска. Из представителей закона в селе оставался недалёкий Флягин, которому главарь шайки собирался подсунуть в качестве напарника своего человека. Помощник считал, что всё это можно сделать почти без жертв, но его мнения никто не спрашивал.

Красноармейцы не торопясь прикончили еду, которую принёс Кривошеев, Линько не удержался, разлил водку по стаканам, разбавленный спирт пронёсся по сосудам, согревая их после долгой скачки на холоде. Но всю пить не стали, разогрели на примусе чайник с проржавевшим носиком, благо заварка стояла тут же, насыпанная в стеклянную банку. Плошкин проверил задержанную, та лежала на спине с открытыми глазами, на вопрос ответила, что ей ничего не нужно и чувствует она себя гораздо лучше.

— Лошадей бы проведать, товарищ командир, — Линько сыто потянулся, — как они там, на конюшне, вроде бы и рядом, а беспокойство.

— Так сходи.

— Сей момент, — красноармеец поднялся, одёрнул гимнастёрку, накинул шинель.

Он подошёл к двери, попытался её открыть.

— Заперто, товарищ комзвена.

— Да ты сильней пихай.

— Нет же, ни в какую.

Плошкин отставил стакан с чаем, подошёл, ударил дверь плечом. Дверь не поддавалась, створка двигалась на сантиметр-полтора, и открываться не желала.

— Неужто заперли нас? — догадался Линько.

— Похоже, что так, — Плошкин прошёлся вдоль окон, забранных решётками, сплюнул, — небось милиционер учудил, я ему утром устрою. Отставить ломать дверь.

— Как думаете, товарищ командир, зачем он это сделал? — спросил Линько, открывая окно и дёргая решётку.

— Славу себе забрать хочет, если подозреваемых поймает, — предположил Плошкин, — выслужиться хочет. Не поддаётся?

— Болтается, чуть поднажать, и готово.

— Ты окно приоткрой, пусть проветрится, а если понадобится, мы эту решётку высадим.

Линько кивнул, улёгся на лавку, Плошкин проверил ещё раз задержанную, открыл соседнюю камеру, и расположился на дощатой кровати, прикрыл глаза. Не успел он задремать, как послышался выстрел.

Малявый ждал в тени, когда привезут тело приезжего. Граната неприятно оттягивала карман, мысленно он представлял, как выдёргивает чеку, бросает снаряд в окно, как звенят осколки стекла, а потом раздаётся мощный взрыв. Бандит считал до семи, пытаясь делать это размеренно, но сбивался на удары сердца, которое начинало колотиться быстрее.

Солдаты сами ему помогли, открыли створку окна, и теперь Малявый не боялся промахнуться. Подбежать, швырнуть, скрыться за угол, и все дела.

Он тоже услышал выстрел, значит, чужака прикончили, и приготовился. Но тут один из тех, кто сидел внутри, подбежал к решётке и начал её раскачивать. Кованые прутья скрипели и поддавались, один угол уже отошёл, Малявый запаниковал. Можно было сбежать, но за такое Краплёный по голове не погладит, а скорее, по шее полоснёт. И когда второй угол тоже поддался, бандит решился. Он развёл усики, выдернул чеку, подскочил к окну, просунул руку почти до плеча через решётку, чуть не задев красноармейца, и отпустил гранату.

Линько увидел в тусклом свете фонаря силуэт человека, подскочившего к окну, в последний момент. Незнакомец вытянул руку, красноармеец было подумал, что тот пытается его зарезать, и навалился на локоть, прижимая к решётке. По полу что-то покатилось.

— Чего там? — раздался голос Плошкина.

— Да ненормальный какой-то, — Линько удерживал чужую руку, — порезать меня пытался.

Малявый дёргался что есть силы, пытаясь вырваться, о том, что надо считать, он даже не думал. И почти было высвободился, когда яркая вспышка ослепила его, а потом шестьдесят граммов тротила разорвали чугунную оболочку на множество осколков.

Линько погиб почти сразу от нескольких попавших в него рваных кусков чугуна и взрывной волны, Малявого посекло оконным стеклом, вывернутая решётка ударила в висок. Плошкину досталось меньше, в момент взрыва он находился от гранаты метрах в восьми, к тому же тянулся к нагану, лежащему на табуретке в камере, так что половина корпуса и голова были прикрыты, и вполне мог бы уцелеть, но словил два осколка. Один, большой раздробил плечо, а другой, размером с ноготь, пробил лёгкое. Комзвена упал, чуть было не потеряв сознание от болевого шока, он пытался вздохнуть, и не мог.

Машу не задело совсем. Она не спала, когда произошёл взрыв, лежанку тряхнуло, с потолка посыпалась штукатурка, по стене поползли трещины. Девушка скатилась на пол, встала на четвереньки и поползла к выходу. Толкнула решётку, дверь отошла на двадцать сантиметров и дальше не открывалась, снаружи клубилась пыль. Маша замотала лицо платком, кое-как ужом выскользнула через щель. И наткнулась на лежащего Плошкина, тот лежал, пуская кровавые пузыри.

— Помоги, — просипел красноармеец, хватая Машу за кофту.

Маша кивнула, разорвала гимнастёрку, обнажая рану, пощупала рёбра, покачала головой.