Читать книгу 📗 "Шарлатан 2 (СИ) - Номен Квинтус"
— То есть Шарлатан все же в физике разбирается, раз такие эффективные решения предлагает.
— Да не разбирается он в физике, он вообще ни в чем не разбирается! Товарищ Струмилин говорит, что он и в экономике ни уха, ни рыла…
— Но в Горьковской области по его предложениям…
— Нет. Все, что он сам придумал — это кабачки на высоких грядках выращивать, червяков курам на корм разводить, свет в курятники зимой провести чтобы те яйца лучше несли.
— И его придумки дали стране не менее десяти процентов продуктов в самое трудное время!
— И самолетики, да, хотя для них он, по сути, только схему управления… но там-то чистая логика, а вот с логикой у него все отлично. И не только с математической: он же просто делает вид, что в чем-то разбирается, а люди ему верят и сами всё делают… как он говорит. Точнее, о чем он говорит, сам-то он чаще всего просто не понимает, как что-то сделать можно. Одно слово: шарлатан.
— Но шарлатан полезный.
— Ну да, поэтому я и самолеты для него туда отправил: придумывает он много… другим людям придумывает много занятий, и если у него получится больше людей в свои затеи вовлекать… одно не пойму: как он буквально с первого взгляда в людях гнильцу определяет. Но это и неважно, главное, чтобы стране польза от него была. Мне даже интересно: вот он сейчас школу заканчивает, причем хочет медаль золотую получить, чтобы в институт без экзаменов поступить. А в какой — пока никто этого не знает, а знает ли он сам? Товарищ Келдыш говорила, что из него получится выдающийся математик…
Зазвонил телефон и товарищ Поскребышев сообщил, что товарища Сталина срочно просит к телефону как раз «предмет разговора», «с вопросом на полминуты».
— Вот как раз мы у него это и уточним, — хмыкнул Иосиф Виссарионович, — Соединяйте!
Выпускные экзамены в школе я сдал без проблем, и даже много времени на это не потратил. Хотя пришлось очень много времени на другое потратить, и на дела совсем не радостные. Еще до окончания экзаменов Кишкино проводило в последний путь деда Ивана: старый он уже очень был, по нынешним временам старый: ему уже шестьдесят девять исполнилось. Правда деду Митяю семьдесят стукнуло, а он ходил бодрячком — но, говорят, пчеловоды вообще дольше нормальных людей живут. Деда Ивана деревня, несмотря на то, что имелся в Ворсме уже автобус-катафалк, в последний путь отправило на телеге, запряженной четверкой его любимых лошадей, и вся деревня прошла за телегой путь от его дома до кладбища. Но дед Иван себе замену на конюшне все же подготовил, лошадки без присмотра не остались…
Дед Митяй после этого все же поддался уговорам и жить перебрался к Надюхе: хоть какая, но все же родня — но мы с ним все же почти каждый день снова и снова сидели на крыльце его старого дома за самоваром. И обсуждали всякое, в особенности его интересовало, как у нас в деревне, да и во всей стране, дальше дела пойдут.
— Хорошо пойдут, — уверял его я. — В деревне ты и сам видишь, а в стране… в стране тоже народ рукастый да головастый, скоро уже все порушенное отстроят и заживут лучше прежнего. Вон, Маринка уже приступила к изготовлению моторов для новых самолетов пассажирских, товарищ Мясищев буквально на днях самолет свой на испытания передаст — и уже в следующем году мы с нашего аэродрома куда захочешь летать сможем. И ты к братьям слетать сможешь…
— Ну… да, Пашка, конечно, старается за могилами следить, но у него и работа, и дети, и жена-егоза. А ты за ней следи: она всякое придумывать горазда, а за мужем ухаживать…
— А он, чай, сам не безрукий, чего за ним ухаживать-то? И она его и обшивает, и кормит вкусно — ну а с остальным он и сам справляться должен.
— Но ведь положено же!
— Ты, дед, сколько сам за собой ухаживал? И ничего, вот какой крепкий получился!
— А за тобой сколько баб ухаживает? И Настя, и Аня, теперь и Маруська…
— Это да, не спорю. Но зато я ухаживаю за очень многими людьми. Порой даже удивляюсь: они что все, безрукие и безмозглые, сам не могут?
— Ну не скажи, ты-то… ты с собой их не сравнивай. Вон, уже десятилетку окончил, а люди многие разве что начальную школу успели — но не потому, что глупые, а потому что времени у них на школу не было. Жизнь-то нынче попроще стала, времени больше у людей появилось на дела всякие, не нужно им с рассвета и до заката ради хлеба насущного трудиться. А ты, как экзамен последний сдашь, поди, уедешь в город? Или даже в Москву: тебе-то с твое головой светлой и десятилетки, чай, мало будет.
— Нет, не уеду. Пока не уеду: тут других дел поднавалилось. В том же Воронеже: меня же лично товарищ Сталин назначил ответственным за восстановление города и области. А мне отсюда, из дому, этим заниматься всяко проще…
Вообще-то, когда я ехал в Воронеж, имел в виду тому же Косбергу только денег отвалить, заметно смету превысив «за срочность», и в крайнем случае для его института один дом выстроить по проекту дядьки Бахтияра. Причем в «минимальном» варианте, на восемнадцать квартир, а если людям большего захочется, то пусть они сами двухэтажку достраивают до четырехэтажки: все же институт у Семена Ариевича был маленьким, ему и такой домик был бы просто даром небесным. Но когда я Воронеж увидел собственными глазами, то понял: такая стройка будет там просто издевательством над людьми выглядеть.
А еще я уже очень неплохо представлял, как можно относительно быстро с такой проблемой справиться. То есть не как я с этим могу справиться, а как люди сами могут такую проблему решить — но это знал я, а вот тамошнее население было явно не в курсе. И тамошнее руководство, если и подозревало, что есть «быстрый путь решения проблемы», то отнюдь не спешило на этот путь свернуть. Потому что путь этот казался (очень многим «ответственным товарищам» казался, из тех, кто вообще ни за что отвечать не хотел) не вполне соответствующим «идеалам коммунизма», что ли — и все просто тупо «выполняли план». Иногда успешно выполняли, иногда безуспешно: в том же Воронеже, допустим, «план по больницам» в прошлом году выполнили полностью, по школам — вообще на треть перевыполнили. А по жилым домам точно так же на треть недовыполнили, несмотря на то, что никто там, по большому счету, саботажем не занимался и люди все трудились как могли. Но могли они слабовато: то кирпича не хватает, то цемента, то вообще песок для изготовления раствора кто-то не доставил в нужное место…
Да и у строителей стимулов работать получше (и уж тем более сверхурочно) не имелось, а ведь у нас в области уже все поняли: народ нужно стимулировать, и не только почетными грамотами или даже медалями районного масштаба, а вещами очень даже материальными. Но у нас-то такие вещи были, а там…
А раз уж я людям пообещал помочь, то обещание нужно выполнить. Как всегда, при помощи языка. А еще при помощи наглядной агитации: мне Вовка Чугунов по два раза в неделю присылал фотографии собираемого на стапеле самолета Мясищева. Большие фотографии, примерно формата А3, и я с этими фотографиями (причем со всеми, начиная с самой первой, где на стапеле только пяток продольных балок уложено было) ездил по деревням и селам, рассказывал мужикам, какая у нас классная жизнь настанет, когда сотни таких самолетиков деревни с городами свяжут — а затем говорил, что такое счастье без помощи несчастных и рукожопых воронежцев нам придется еще долго ждать и призывал артельщиков тем помочь и показать им, из какого места руки на самом деле расти должны и как ими в новом (для воронежцев месте) пользоваться правильно. Потом, конечно, уточнял, что и в Воронежской области у людей и руки из нужного места растут, и головы у них варят — но там фашист вообще все порушил, и им — в отличие от смолян — просто помочь было некому. Но раз мы смолянам уже помогли и теперь умеем помогать куда как лучше прежнего…
Вообще-то в Воронежской области было очень паршиво с топливно-энергетическим комплексом: в самом городе (и в районе) только в прошлом году восстановили довоенную ГРЭС (и теперь на город, причем не только на один Воронеж, но и на Липецк) приходилось чуть больше пятидесяти мегаватт мощности. Хорошо хоть уголь с Донбасса туда поступал в нужном количестве, и дрова тоже заводились в достатке, ведь все отопление в городе было печным. Но на такой базе что-то приличное выстроить было крайне проблематично. А вот у нас, причем конкретно даже в Павловском районе, народ уже не только «научился помогать», но и многое другое научился делать. Да и не напрасно я много разного интересного рассказал Игорю Ивановичу Африкантову: Лаврентий Павлович действительно озаботился резким расширением Лукояновского карьера, и возле Итманово работы развернулись с невероятной скоростью. Там, конечно, еще добычу не очень скоро начнут, скорее всего ближе к осени — но уже и хромит из Лукояновского карьера позволил ворсменским металлургам начать выплавку простенькой нержавейки, а в Павлово на трубном уже и первые из нее трубы научились делать. А если взять эти трубы да правильно применить…
