Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ) - Орлов Сергей"

В большей мере Клячина интересовала парочка молодых людей, одетых в обычные повседневные костюмы. Один активно изображал заинтересованность афишей, висевшей на высокой круглой тумбе. Второй отирался возле бакалейного магазинчика. Оба они старались выглядеть максимально естественно. И, пожалуй, кто-нибудь другой в жизни не догадался бы, что эта парочка приятных с первого взгляда парней на самом деле сотрудники гестапо.

— Как дети… — Протянул Николай Николаевич вслух, продолжая наблюдать за своими соглядатаями.

Бедненькие… Они так искренне верят, что объект следки их не заметил… Так гордятся собой…

Впрочем, присутствие посторонних глаз, которые теперь постоянно сопровождали его, Клячина совсем не расстраивало. На данный момент он вполне был доволен тем, что имеет.

За долгие годы службы в НКВД, где ценилась лишь беспощадность и аскетизм, Клячин привык к иной жизни. Теперь же, наслаждаясь коньяком в дорогом бокале и видом на ночной Берлин, он с усмешкой признавался себе: да, ему нравится роскошь. Нравятся хорошие вещи, приличные места, нравится этот новый, опасный, но весьма комфортный образ жизни, который он сам себе создал. Кто бы мог подумать, что он, человек, родившийся в обычной, простой деревенской семье окажется тем ещё сибаритом в душе.

Клячин резко отдернул плотную штору, чтоб лучше видеть улицу. Один из парней, тот, что разглядывал афишу, сразу же метнулся за тумбу, якобы привлечённый чем-то интересным. На самом деле — постарался скрыться с глаз. Значит, он все время украдкой пялился на окно номера, где сейчас находится Николай Николаевич.

За стеклом расплывались под моросящим дождем вечерние огни Берлина, превращая уличные фонари в мутные, дрожащие ореолы. Да… Сегодня пошел первый весенний дождь. Запах мокрой листвы и влажного камня, острая свежесть которого проникала в едва приоткрытое окно, несли лишь одно напоминание: сейчас он в центре вражеской столицы, а не в Москве.

Николай Николаевич вдруг ощутил странное щемящее чувство в груди. Наверное, это была тоска по Родине. Вот только он прекрасно понимал, что обратной дороги нет. Да, ему предложили вариант, который дал возможность жить дальше. Предложили тот сценарий событий, благодаря которому Клячин сейчас имеет возможность дышать свежим берлинским воздухом. Но был ли он счастлив? Пожалуй, нет. Душа упорно рвалась обратно, в Москву.

Честно говоря, он до последнего не верил, что все разрешится благополучно. Конечно, не так, как хотелось, но все же.

И да, Николай Николаевич трижды похвалил себя за предусмотрительность. За то, что много лет скрупулёзно собирал все те мельчайшие детали, факты, доказательства, которые позволили ему предъявить ультиматум Бекетову.

Пожалуй товарища старшего майора государственной безопасности Клячин ненавидел так, как никогда и никого. Эта ненависть появилась не сразу. Она пришла с годами. Когда на протяжении почти десятилетия Николай Николаевич выполнял всю самую грязную, самую мерзкую работу, наблюдая при этом, как Бекетов жирует, пользуясь результатами, которые давал ему «верный пёс».

Да, Клячин знал о том, что его называли именно так. Верный пёс Бекетова… Но… В какой-то момент все изменилось. Пожалуй, когда началась история с мальчишкой. Именно она, эта история, дала Клячину возможность начать свою игру.

Конеретно сейчас Николай Николаевич должен был ужинать у фрау Книппер, изображая добродушного старого друга отца Алексея — Николая Старицкого. Должен был, но не пришёл. И не собирался. Эта жалкая роль была лишь ширмой, которую он мог отбросить в любой момент и она его немного раздражала. Однако, фрау Книппер нужна, а значит, придется разыгрывать перед ней хоть друга, хоть свата, хоть брата. Клячин прекрасно знал, что одна из частей «ключа» находится у немки.

Да, Витцке на допросе держался долго. Даже неплохо держался. Но сломать можно любого. Сергей не был исключением. Правда, надо отдать должное, он ухитрился избежать того финала, к которому все шло. Витцке просто сам прервал свою же жизнь. Оставив Бекетова с носом. Все, что товарищ старший майор смог выяснить — это имя Марты Книппер и связь между тайником и сыном Сергея. Вот теперь и приходится плясать перед пацаном. Но только не сегодня.

Клячин криво усмехнулся, глядя на свое отражение в темном стекле. Пусть Алексей Витцке поломает голову, почему «друг семьи» вдруг испарился. Чем сильнее парнишка будет метаться, тем податливее станет. Натянутые, как струны старого рояля, его нервы уже ждали своей симфонии, которую Клячин собирался сыграть лично. Он наслаждался этой властью, чувствуя себя дирижером, чья палочка замерла в воздухе перед грандиозным, беспощадным крещендо.

Клячин отпил из бокала янтарной жидкости, чувствуя, как горькое тепло разливается по языку, выжигая остатки сентиментальности. Причина его отсутствия на ужине была куда более весомой, чем нежелание изображать «друга семьи» для немки.

Сегодня он встречался с Мюллером. С самим Генрихом Мюллером, оберштурмбаннфюрером СС, а теперь, как недавно стало известно, уже штандартенфюрером. Что ж, продвижение по службе этого немецкого цербера лишь увеличивало его ценность как инструмента.

Именно Клячин, много лет являвшийся сотрудником НКВД, мастер интриг и провокаций, был тем самым «таинственным осведомителем Гестапо», о котором с придыханием говорил Мюллер. Это он с расчетливой щедростью «раскрыл» немцам информацию о тайнике Сергея Витцке, о манящих драгоценностях, которые там хранятся. И, что самое главное, об архиве.

О том самом архиве, который мог перевернуть весь политический расклад, взорвать мировое равновесие. Этот архив, кладезь компромата и секретов, являлся главной, сокровенной целью, его трофеем, ради которого он готов был пройти по трупам и пожертвовать судьбами людей. Всех. Но, конечно, не своей.

Их последняя встреча с Мюллером прошла максимально сухо и по-деловому, как всегда между хищниками: никаких лишних сантиментов, лишь холодный, расчетливый поединок умов. Мюллер, словно голодная акула, вытягивал из него информацию. Каждое слово, каждый намёк тщательно взвешивались.

Клячин, прекрасно понимая это, подавал свою «наживку» дозировано, маленькими, манящими порциями. Он не собирался дать этому фашистскому зверю насытиться до конца. «Голодная гиена куда послушнее», — с усмешкой думал он, наблюдая за хищным блеском в глазах Мюллера. — «И легче сядет на поводок».

Именно Николай Николаевич рассказал Мюллеру, как Сергей Витцке, в приступе отчаянного страха, перед тем как его вызвали в Москву на верную смерть, состряпал эту чертову историю с тайником. Не просто спрятал архив, а создал целую схему, в которой была важна каждая деталь. Уберешь одну — и все. Хрен тебе, а не документы. Но главный элемент, конечно, это мальчишка. Без него можно даже не пытаться.

Во время допроса Витцке выдал лишь крупицу правды: место хранения — один из банков Берлина. Но Сергей был хитер, даже в тот момент. Он не назвал способ доступа, только сказал о «ключе» — о Марте Книппер и часах. А потом с булькающим смехом заявил, что даже зная эту информацию, никому до архива не добраться.

На данный момент Клячин умело притворялся, что его интересуют лишь драгоценности. В конце концов, он же «сбежал» из СССР якобы ради личной выгоды, а не из-за каких-то там высоких идеологических соображений. Пусть Мюллер, этот ограниченный немецкий офицер, привыкший мерить людей материальными ценностями, тешит себя удобной, примитивной легендой. Клячин прекрасно понимал: архив был куда ценнее любых, самых крупных камней. И он, как хищник, уже видел свою добычу.

Николай Николаевич тщательно скрывал от Мюллера, что за Алексеем он следил не последние месяцы, а гораздо дольше — с момента, когда понял, что сын Сергея Витцке и есть тот самый главный элемент. Вернее, когда это понял Бекетов. Сам Клячин всего лишь пошел по следу, который ему, неведая того, подсказал товарищ старший майор государственной безопасности.

Тогда он уже просчитал каждый шаг, каждое действие. Для Мюллера легенда выглядила иначе.