Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29 (СИ) - Ковтунов Алексей"

Моя репутация и так уже довольно далека от эталона храброго поместного воина и служилого человека. Как же, огненным боем воюю, с худородными знаюсь, с мастеровыми, с торгашами. Никто, правда, не осмеливался высказать мне в лицо своё недовольство, но я достоверно знал, что шепотки за спиной ходили. Для всех я был странным и непонятным человеком, а к таким сперва долго приглядываются, прежде чем составить окончательное мнение.

Из храма я отправился к царскому двору, на входе в который службу нёс смутно знакомый рында с рогатиной в руках.

— Христос воскрес, — сказал я.

— Воистину воскрес, — улыбнулся он, узнав меня.

— К государю бы мне попасть, — сказал я.

Рында усмехнулся. Таких просителей он повидал уже не один десяток, но я в числе простых смертных уже не значился. Меня велено было впускать если не без доклада, то как минимум в обход стандартных путей и процедур.

— Не вернулся ещё государь, — сказал рында.

— А мне сказали, в Москве, — нахмурился я.

— С молебна не вернулся ещё, — пояснил рында.

— А где он? — спросил я.

— А мне что ли докладывают? — фыркнул он. — Кабы знал, так сказал бы.

— Понял, и на том спасибо тебе, — кивнул я.

Я хоть и служил лично государю, проблемы с доступом так и остались. С другой стороны, я вообще только что вернулся из поездки.

Светлица, которую пожаловал мне царь, всё ещё числилась за мной, так что я пошёл к ней, по пути здороваясь со знакомыми и незнакомыми обитателями Кремля. Ощущение было такое, будто я и не уезжал вовсе. Всё те же люди, всё те же лица, те же коридоры и залы.

Вся ближняя свита царя, однако, ещё не вернулась, сопровождая его на пасхальной службе, и я мог только надеяться, что Иоанн вернётся в свои палаты, а не отправится куда-то ещё. Я подготовил доклад по казанскому делу и с нетерпением ждал, когда смогу его представить.

С другой стороны, сегодня наверняка будет пасхальный пир, праздник, всё-таки. И не просто праздник, а первый по значимости во всём году, даже главнее Рождества. Так что государю сегодня точно не до меня. Можно, конечно, заявиться на пир без приглашения, как я уже делал, незваным гостем, но царь точно не обрадуется моему появлению.

Я теперь служил для него живым напоминанием о совершённом грехе, как бы я ни старался убедить его в необходимости жёстких мер.

Так что я этот самый пир решил пропустить, и вместо Грановитой палаты пошёл на знакомую уже кухню, где и разговелся куличом и парой яиц. Кулич, что удивительно, вовсе не походил на знакомые мне высокие сдобы с белой глазурью, а больше напоминал каравай. Сладкий, пышный, из пшеничной муки, обычный белый хлеб, какой спустя пять веков можно будет в любое время найти в любой булочной.

А к царю пошёл только на следующий день. Подготовил грамотку, продумал заранее свою речь, нарядился, доложил через боярина Вешнякова, дождался, когда Иоанн Васильевич соизволит меня принять.

Он снова работал в тесной каморке, которая у кого-либо другого могла бы вызвать приступ клаустрофобии, но в тесноте рабочего кабинета царь чувствовал себя прекрасно, как черепаха в панцире.

— Христос воскресе, государь, — поклонился я.

По обычаю, ещё сорок дней после праздника Пасхи надлежало приветствовать друг друга именно так.

— Воистину воскресе, — проскрипел Иоанн, глядя на меня из-под насупленных бровей.

Вид у него был нездоровый, болезненный. Царь, похоже, на очередном богомолье простыл, и его бледный вид вдруг дал мне понять, что он — такой же человек, как и мы все, просто находящийся под неимоверно тяжёлым грузом ответственности.

— Сказывай, с чем пришёл, — хрипло сказал он.

Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало…

— Доложить о поездке казанской, — сказал я, извлекая из рукава свиток с докладом.

— Воротынский там не шалит? — хмыкнул царь. — А то знаю я его…

— Нет, государь, — сказал я. — Ждёт не дождётся, когда уже Казань покинет.

— Коли так, значит, покинет, — сказал царь, разворачивая свиток с моим докладом и вчитываясь в рукописные строчки, над которыми мне пришлось изрядно попотеть.

Иоанн, в отличие от князя Воротынского, читал бегло, быстро. За книгами он проводил значительную часть дня, читая не только доклады и документы, но и для развлечения.

— Ясно, — протянул он. — Всё никак не угомонятся…

— Как же они угомонятся, если их то и дело подначивают? — хмыкнул я.

— Кто? — посмотрел на меня царь.

— Наши же воеводы, по незнанию, османы, чтобы границы твои в беспорядок привести, священники воинствующие, в попытках к православной вере обратить, — перечислил я. — Вот они и сопротивляются.

— И на всё-то у тебя своё мнение есть! — язвительно произнёс государь.

— Такой уж я человек, — пожал я плечами.

— Ладно. Службу ты хорошую сослужил, — сказал Иоанн.

— Заехал я по пути в поместье новое своё, — поспешил пожаловаться я, до того, как царь отошлёт меня прочь. — В землях черемисских, пятьсот четей мне дадено.

— Так, — проворчал царь. — Разорено оказалось?

— Нет, государь. Там и не было отродясь ничего, — сказал я. — Ни деревень, ни хуторов, ничего. Пустошь натуральная.

— Так, и что? — спросил он.

— А мне ведь по разряду с них всадников выставить потребно, и самому снарядиться, — сказал я.

— А ты разве в поместной сотне служишь? — фыркнул государь. — Ты же сам опрично мне служить взялся, с казны кормишься, на кой-тебе поместье? Ещё и пустое. Ну забрали бы его обратно в казну, тебе какое с этого горе?

Я даже растерялся, не сразу нашёлся с ответом.

— Или ты как все, под себя токмо гребёшь? Что дали, то моё? — пытливо спросил Иоанн.

— Нет, государь, — сказал я.

— В слободе стрелецкой был? — спросил он.

— Нет, не успел, — сказал я.

— Вот и поезжай туда, — сказал царь. — Людей себе нашёл?

— Нет, государь, — глухо произнёс я. — В дороге не до того было.

Ложь, очевидная ложь. Признаваться в том, что я не сумел выполнить такое простое задание, было неловко и стыдно.

— Ступай тогда, — сказал царь. — Вынюхивай измену, или как ты там говорил.

Об измене я готов был доложить хоть сейчас, как минимум, князь Старицкий со своей матерью однозначно готовили заговор, возможно, даже просто по старой привычке, но доказательств не было, и подозрения так и остались невысказанными.

— Слушаюсь, государь, — склонил голову я.

Это было не фиаско, но близко к тому, иначе царь не отослал бы меня из Кремля и своего ближнего окружения. Не опала, но уже и не милость, и из царского кабинета я выходил с тяжёлым сердцем. Нужно было каким-то образом вновь доказывать свою полезность и верность.

Как с капризной девушкой, ей богу. Регулярно нужно баловать, только не цветами и подарками.

Из царского терема я вышел мрачный и хмурый, не отвечая на расспросы. Неизбежно пойдут слухи, мол, Злобин теперь в опале, но мне до них не было дела. Болтать всё равно будут, и слухи про себя меня не интересовали, в отличие от слухов про царских приближённых. Пусть большая часть из них — пустопорожняя болтовня, выдумки фантазёров, но иногда и в куче навоза можно отыскать орешек.

Заехал за дядькой, вместе с ним отправились в слободу, как и велел государь. В конце концов, и там можно неплохо существовать. Причём бесплатно. Пусть и в компании этого ярыжки Харитона, но второй раз я уже не попадусь.

Дядька, как и всегда, был готов выезжать в любой момент и на любой край страны. Лёгок на подъём, иначе и не пошёл бы в боевые холопы.

— Как прошло всё? — спросил Леонтий.

Мы пустили лошадей шагом и ехали стремя к стремени, рядышком.

— Так себе, — буркнул я. — Казань оценил, конечно, а в остальном так себе.

— Ништо… — сказал дядька. — Будет и на твоей улице праздник.

— Лишь бы он у моих недругов раньше не настал, — проворчал я.

Вернувшись в Москву, я снова попадал под прицел бояр и князей. И ставить палки в колёса мне будут непременно, их уже ставили, с самого начала. Не удивлюсь, если и подстава с поместьем — дело рук каких-нибудь бояр Разрядного приказа, недовольных моим стремительным возвышением. Интриги кругом, словно в паутине, а я, пусть даже и ввязался во всё это по собственной воле, был скорее прямым и бесхитростным рубакой, нежели пауком-интриганом. И от этого задачи мои усложнялись в разы.