Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29 (СИ) - Ковтунов Алексей"

Мы выехали за Китай-город, проехали через ближние посады, миновали Яузу. Царь наверняка отослал меня не просто так из Кремля, но всё же велел оставаться в слободе, чтобы меня можно было легко найти в случае надобности.

Вскоре показалась и она. Стрелецкая слобода. И к моему удивлению, в ней оказалось полно народа, но не стрельцов в красных кафтанах, а незнакомых людей в чёрном, но не иноков, а мирян. С саблями и ножами на поясах.

— Стой! Кто такие⁈ — окликнул меня караульный на въезде.

Я с недоумением посмотрел на него, не вполне понимая, что происходит.

— Это вы кто такие? — проворчал я.

— Мы-то? Люди государевы! А вы подите прочь, коли просто поглазеть явились! — ответил караульный.

— Старшего зови, — приказал я. — От государя мы.

— Ага, так я и поверил! — фыркнул караульный.

Я вместо ответа показал ему грамотку с печатью, которую хранил как зеницу ока. Караульный тут же переменился в лице.

— Проходите! Старшего кликнут сейчас! — широко улыбнулся он, пытаясь скрыть нервозность.

Я, признаться, тоже немного нервничал. Совсем не этого я ожидал, когда ехал сюда, в свою слободу.

Глава 12

Происходящее в слободе, с одной стороны, казалось смутно знакомым, с другой стороны, было в этом что-то неуловимо неправильное. Здешние бойцы, очевидно, занимались по моему уставу, тренируясь ходить строем и сражаться огненным боем по-новому.

Мы спешились, прошли немного по вычищенному двору пешком, ведя лошадей в поводу.

К нам, наконец, подошёл старший, бритоголовый плечистый мужчина с окладистой бородой, цветом напоминающей выцветшую на солнце серую овчину. Тоже в чёрном подряснике, с саблей на поясе.

— Здрав будь, Никита Степанович, — сказал он.

— И ты здравствуй, — я смерил его пристальным взглядом.

Раньше я его не встречал, однако моё имя он знал, и лицо тоже. Даже интересно, откуда.

— Прости, не помню имени твоего, — сказал я.

— Григорием Лукьянычем зовут меня, по роду Бельский, Скурата Бельского меньшой сын, — ответил он.

Меня словно лопатой под дых ударили. Это же тот самый Малюта Скуратов, собственной персоной! Он-то что здесь забыл? Выверты изменённого бытия иногда повергали меня в настоящий шок.

— Ну и мудрёный же у тебя устав, Никита Степанович! — усмехнулся Скуратов.

Смотрел он на меня, прищурив глаза, подобно Иоанну Васильевичу, во взгляде таилась какая-то хитринка, будто бы он знал и понимал больше, чем показывал то на поверхности.

— Вы что, по пехотному уставу учитесь? — нахмурился я.

— А другие есть? Нам что государем велено, то и делаем, — сказал он.

— Пойдём-ка внутрь, что ли, — хмыкнул я. — Без лишних ушей поговорим.

— Тут все люди верные, — возразил Скуратов, но всё же последовал за мной в сотницкую избу, которую держали готовой к моему приезду.

Я снял шапку, пригладил рукой отросшие за время поездки волосы. Надо бы побрить, чтобы было как у всех, здесь их было принято сбривать, а отращивали только в случае траура. Как замена волосам использовалась шапочка-тафья.

— Государь вас тут собрал? — спросил я напрямую, без всяких хождений вокруг да около.

— Он, — кивнул Скуратов.

Без дела, однако, Иоанн не сидел. И пока я шастал по марийским лесам, он тут сколачивал опричное войско, чтобы выучить его по новым стандартам. А если он всё же поставит меня руководить этим войском, то это не опала и не ссылка. Это ещё одно повышение. И ведь не сказал ничего! Чувство юмора у царя было крайне своеобразным, и испытывать его на собственной шкуре оказалось не очень приятно.

— Опричный сыск? — спросил я.

— Наверное, — пожал плечами Скуратов. — Царю опрично служим, что повелит, то и делать будем. Хочет сыщиками видеть — будем сыщиками. Захочет в бой послать — в бой пойдём.

— Понятно, — сказал я. — Устав пехотный можешь выбросить.

Скуратов удивлённо вскинул брови.

— Государь по нему велел учиться, — сказал он.

— Сапогами глину месить и пищальки на плече таскать? Оно вам надо? — фыркнул я и достал из-за пояса один из пистолей. — Вот чем драться будем. И не пешком, а верхом.

Опричник взял из моих рук пистолет, покрутил в руках, потрогал замок.

— Занятная игрушка, — сказал он. — Дорогая, наверное?

— Эта — дорогая. Но можно и дешевле сделать, подобно пищалям, — сказал я. — Заказ у Андрея Иваныча разместить, он лучше всех сделает.

Я забрал пистолет, сунул обратно за пояс.

— Коли будем сыском заниматься, ими в городе да в домах работать сподручнее, — сказал я. — Пищаль пока развернёшь, нацелишь, тебя уже хоть вилами затыкают, а с этим ловчее, хоть как его верти. И с лошади стрелять можно без проблем.

— Пожалуй… — протянул Скуратов.

— У всех же лошади есть? — спросил я.

— А как же! У каждого, — кивнул он.

— Значит, будем не мушкетёрами, а драгунами, — ухмыльнулся я.

— Кем? — не понял опричник.

— Верхом драться будем, — пояснил я.

Но пока пистолей нет, говорить об этом рано, и мне предстояло снова ехать к мастеру Рыбину. Снова пить с ним, обкашливая условия ещё одного большого заказа. Я почувствовал, как у меня сжалась печень, прося пощады. Если бы знал — съездил бы к нему во время Великого поста.

— Устав новый писать придётся, — пробормотал я. — Лошадей бы ещё добрых, каждому, но вот это в копеечку влетит…

— Лошади как лошади вроде, — пожал плечами Скуратов.

Скорее всего, ездили они на степных неприхотливых лошадках, годных только на колбасу. В принципе, как и я. Но если посадить всех на породистых коней, будет гораздо лучше. И с точки зрения боевых возможностей, и с точки зрения престижа. Всё-таки опричная служба, фактически царская гвардия. Преторианцы.

Сейчас, конечно, эту функцию выполняла опричная тысяча, а не мы, это несколько другое, но рано или поздно эти две структуры непременно сольются в одну.

— Давно тут? — спросил я.

— Да седмицу всего, — ответил Скуратов. — Только начали, почитай. И то ещё народ прибывает.

Не просто так государь ставил срок к Пасхе, получается.

— Проверяете как? — спросил я.

— Кого? — не понял Скуратов.

— Новеньких, — пояснил я.

— Да тут все всех знают! — усмехнулся он. — Двое поручиться должны. Кого попало не берём.

Хотя бы так. Я, правда, в эту систему не вписывался, но за меня, выходит, поручился лично царь.

— Это хорошо, — сказал я. — А что насчёт знатных? Много ли?

— Государь запретил на родовитость промеж нас смотреть, все равны, — сказал Скуратов. — Хотя бывает, по старой памяти, спорим.

Он немного потемнел лицом, видимо, вопрос родовитости был для него весьма болезненной темой. Сам он происходил из мелкой шляхты, как и я, и в местнической системе претендовать на высокие посты никак не мог, зато здесь, в опричнине, мы могли развернуться на полную.

— Ну, на царской службе заслуги прадедов никак не помогут, всё надо своими силами, — сказал я. — А кто желает по-старому, пусть в другом месте счастья ищет.

— Вот это верно! — широко улыбнулся опричник.

На меня он не производил впечатления какого-то кровожадного чудовища, каким его рисовали в пропаганде и исторических фильмах. Усердный служака, порой, возможно, чересчур усердный, но всё же он не был похож на маньяка и хладнокровного убийцу, упивающегося чужими страданиями. Или же он пока не успел таким стать.

— Так, а человек сколько всего у тебя под рукой? — спросил я.

— Пока четыре десятка, — сказал он. — Но каждый день новые приходят. Сегодня, вот, вы приехали.

— Ну давай глянем на твои четыре десятка, — сказал я, накидывая тёплый полушубок. — Строй своих орлов.

Он подчинился беспрекословно, словно только этого и ждал. Вышел наружу бодрым уверенным шагом, я вышел вслед за ним, остановился на крыльце, разглядывая опричников, будущую опору империи. Если сделать всё правильно, можно круто изменить ход войны и истории в целом. Усилить Московское царство так, что ни одна тварь не посмеет пикнуть без разрешения царя, и внутри страны, и за её пределами.