Читать книгу 📗 "Ливония (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович"
Графит? Да, да, те самые отходы, порошок от пилки, обломки всякие. А вот мы из них карандаши делаем. Не желаете купить? Такого ни в Индии, ни в Китае, ни даже в Персии нет. А это цветные карандаши. Побольше? Базар вам нужен. Базар-то? Да вон как из Кремля выйдете, там Пожар — это и есть базар.
Событие тридцать шестое
Дума и не думала думать, она рукой махнула, езжай де Юрий Васильевич.
— Поплыву.
— Плыви, Юрий Васильевич.
— Мне переговорщик нужен…
— Почто? У тебя литейцы же в Стекольне учатся. Оне толмачи готовые.
— Нет. Мне не толмач нужен, мне нужен переговорщик, что в Упсалу поедет с Густавом якшаться. Пугать его. Грозный, высокий с бородой седой.
— Почто?
— Ну, я у него Выборг отобью и ещё кучу городов и сёл, а нам с него нужна беспошлинная торговля, нашим купцам вира за бесчестье, грабеж и убийство наших купцов и переговорщиков и Выборг. Я в Упсалу не поеду. Мне переговорщик нужен.
Дума думала (на этот раз) и решила, что Иван Шереметев Меньшой вполне подойдёт. Его и слать не надо. Он уже там со стекольщиками воюет. Ну, и ладно. Юрий Васильевич стал в дорогу собираться. Англичан пока не было, и лодей из Орла тоже. И это хорошо, появилось время пополнить запасы всего летающего и взрывающегося.
И никто теперь не мешает. Когда он рассказал, как пощипал Давлета Герая, бояре пытались не поверить, но с ним Глинский в Думу пришёл и всего побитого удвоил количество. А теперь понятно у кого Суворов учился сотни тысяч турок крушить. Но оставленные на поле Смерти собирать железо осенью скажут количество. На взгляд не менее десяти тысяч. А лошадь тоже труп? Если и их считать?
На Пушкарском дворе пока он туда-сюда ездил… плыл и ездил, сложа руки не сидели. Они мины лили, ядра лили, гранаты лили и даже картечь лили. Картечь интересно льётся. Боровой не металлург и ему интересно, в новинку, такое было. Часть Неглинки пущена по такому каменному лотку с приличным уклоном и в него прямо из ковша тонкой струйкой чугун выливают. Струйка металла рвётся водой на капли и те, надо понимать, из-за поверхностного натяжения становятся круглые. Ну, почти круглые. Круглее и не надо. Хотя он мог бы им в этом помочь. Его голтовочный цех приносит денег не меньше, чем бумажное и стекольное производство. А он всего лиши медь и бронзу в голтовочных барабанах со стальными шарами в порошок превращает. Потом добавляет олифу и готова бронзовая и медная краска. Договор у него с тремя купцами из Новгорода Великого, они всю эту краску за пределы нашего Богоспасаемого отечества отправляют, так всё время приходится Юрию Васильевичу это производство расширять, изготавливая новые и новые барабаны. Сейчас их чуть не сотня крутится и день и ночь. Можно, если поставить цель, загрузить в барабаны отлитые картечины и отголтовать, точно круглее будет. Шведам, вот интересно, приятнее будет, если в них будут влетать идеально круглые чугунные шарики. Эстеты шведы или нет?
Литеец Якоб фан Вайлерштатт скооперировавшись с кузнецом Василием Ломовым теперь мины всех трёх калибров как горячие пирожки пёк. Десятки за день выпускали. За два с половиной месяца, что Юрий Васильевич по стране путешествовал, металлурги эти сделали по пятьсот мин всех трёх калибров. И с учётом того, что взятые с собой истратить все не успели, цели раздумали становиться целями и сбежали к себе в тёплые юга, мин для взятия Выборга должно хватить. Боровой в Иван-городе и Нарве в крепостях бывал, и размеры их представляет. Вот в Выборге не был, но не больше, наверное, этих двух. Так несколько тысяч мин для взятие такой крепости — это лишку. Да, стены у крепости высокие и мощные, но миномёт не для проламывания стен придуман. А для закидывания мины за стену. Там же живые люди обычные, из костей и мяса, и одной мины калибра сто миллиметров хватит нескольким шведам, а их там всего несколько сотен. Туда просто больше не влезет.
— Якоб, а что с новым 120-мм миномётом, ты обещал к лету отлить и ствол, и мины, и испытать? — убедившись, что к войнушке всё готово, решил обнаглеть Юрий Васильевич.
— Завтра. Вовремя ты, Юрий Васильевич, появился. При тебе и испытаем.
Событие тридцать седьмое
Так-то да! Впечатляет. Мина к новому миномёту была большой. Миллиметров шестьсот пятьдесят вместе с хвостовиком музыкальным, а так полметра. Кабачок такой. Даже на взгляд тяжёлый.
— Десять фунтов пороха входит, — на жест царевича в виде поднятого вверх большого пальца ответил Якоб. Юрий прочёл писульку и присвистнул. Это что получается, больше четырёх кило пороху?!! Это, блин, разоришься. Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги. Юрий Васильевич сказал. Но ведь и бадамум будет ого-го какой. Отправить десяток таких кабачков за стену крепости, и ворота силой взрыва сами откроются в любой крепости. Заходишь туда потом, а там вонизм стоит. Обделались оставшиеся в живых защитники. В эти заповедные времена ещё не додумались даже до ручных гранат, а тут четыре с лишним кило взрывчатого вещества тебя на голову и осколки на десятки метров во все стороны.
— Густаву Вазе понравится. Надеюсь. Пошли испытывать⁈
— Обедать пора. В животе бурчит всё, княже. Давай завтра утром, — ткнул себя для убедительности мастер литеец в пузу пальцами сосисками.
Юрий Васильевич уже было хотел двинуть к возку, время было обеденное на самом деле и ругаться потом станет митрополит. Что это такое — князь Углицкий не почевал после обеда⁈ Так он и не обедал ещё, тоже всё в делах, аки пчёлка. Шведы — это не степняки. У этих и пищали будут и пушки. Хотелось превзойти учителей Петра. Вот и носился от одного мастера к другому, проверяя готовность боеприпасов. Так хотел было идти в возок, но любопытство победило, подошёл к кабачку чугуниевому и попытался его поднять. Поднял, и пупок не развязался. Килограмм двадцать. Приличная штуковина, такую нужно ещё забросить за стену.
— Утром буду. Ух, бабахнем! — оба радостно заржали. Даже брат Михаил изволил себе улыбнуться.
Пришлось для испытания выбираться за пределы Москвы. На природу. А чего, лето, тепло, солнышко светит, птички поют, мины ревут.
Свистульки на перьях установили уже, и когда из приличной трубы, длинною метра полтора, мина вылетела и пошла по приличной параболе, то царь-батюшка, который возжелал узнать, как иблисы ревут, и почему это татары так минометов боятся, что разбегаются, не выдержал и сначала присел, обхватив голову руками, а потом бухнулся на колени и стал истово молиться, осеняя себя крестным знамением. Бояре, за ним увязавшиеся, в количестве семи бородачей, обёрнутых в парчовые шубы, бухнулись на колени ещё раньше, а двое вообще свалились на траву. Оба рынды сначала тоже присели, а потом один дёру дал, а второй носом в травку зарылся. С бегуном чуть беда не случилось. Нацелили трубу так на станине, чтобы через Клязьму мины перелетели, на берегу которой они остановились, и там, на другом берегу, бабахнула на поляне большой. Это метров триста от наблюдательного пункта. Так рында побежал не от реки, а в реку, и свалился туда, а все лежат, обхватив голову или молятся, проверяя лбом мягкость земли. Никто побег не заметил. Артиллеристы делом заняты, а Юрий Васильевич с Якобом фан Вайлерштаттом и мастером Оберакером вдаль на поляну смотрят, ждут взрыва.
Хорошо Глинский Иван увидел движение краем глаза и заметил, как что-то белое в воду бухнулось. Он Юрия за рукав дёрнул и на реку показал. А там только большая белая шапка. Ох, понаберут по объявлению в рынды. Пришлось Боровому мчаться к Клязьме и нырять прямо с берега, рында так и не показался из воды. Нашёл, за длинные волосы вытащил на берег перевалил через колено и постучал по спине. Очухался храбрец. А что показательно получилось, все впечатлились. Нужно думать, что у шведов, когда они вой десятков таких мин услышат, реакция будет та же самая, что у наших бояр и крымских с казанскими и астраханскими татарами.
