Читать книгу 📗 "Отряд D Чёртов Улей (СИ) - Ташира Лерайе"
Опер фальшиво рассмеялся, выходя в коридор. Но в голове уже крутилась одна мысль.
— Свену привет передавай! — крикнул на прощание командир.
Глава 16
Шелест оценивающе окинул взглядом медсестру — стройную девушку в слегка помятом халате, с аккуратно собранными в хвост каштановыми волосами.
— Новенькая, что ли? Вчера и позавчера вроде бы другие были, — хрипло спросил он, пока она поправляла ему подушку. — А Панк говорил, вас всего две.
— Да, сегодня приняли, — девушка улыбнулась, ловко ставя капельницу. — Меня Катей зовут.
Шелест заметил, как ее пальцы слегка дрожат при работе. Опытные медсестры так не нервничали. Значит, и правда новенькая.
— Панк позвал, что ли? — продолжал допрос мужчина, наблюдая за ее реакцией.
Катя на мгновение замерла, затем быстро кивнула.
— Да… да, знахарь. Я из свежаков, раньше тоже работала медсестрой.
Шелест прищурился. Слишком уж гладко звучало это объяснение. Он перевел взгляд на ее руки — чистые, ухоженные, с длинными ногтами. Не похоже, что она только что из медперсонала. Те даже в их время ногти стригли коротко.
— Ладно, Катюша, — он нарочито грубо хлопнул ее по бедру здоровой рукой. — Будешь меня лечить — веди себя поприличнее. А то, знаешь ли, я мужчина слабый, могу и не устоять.
Девушка резко отпрянула, ее лицо покрылось краской.
— Я… я ничего такого и не думала, вы что, — пробормотала она, поспешно собирая инструменты.
Как только дверь закрылась за ней, Шелест дотянулся до кнопки вызова. В голове уже складывался план — эту Катю нужно было проверить в первую очередь. Слишком уж вовремя она появилась. Да и не похожа она на ту, кем себя выставляет.
— Ох, и интересные же времена настали, — пробормотал он, наблюдая, как на его культе пульсируют новые кровеносные сосуды.
Он оглядел палату. Стены, окрашенные в бледно-зеленый цвет, местами покрылись желтоватыми разводами от сырости. Узкое окно под потолком пропускало скупые солнечные лучи, играющие на металлических спинках кроватей.
В углу стояла еще стандартная больничная койка с потрескавшимся пластиковым изголовьем, застеленная чистым бельем — соседей у него пока не было. Рядом — тумбочка из светлого дерева с глубокими царапинами по бокам, на которой стояла жестяная кружка и книга в потрепанном переплете. Чтобы лежать было не скучно.
На стене напротив висел щит с медоборудованием — пульсоксиметр с потрескавшимся экраном, тонометр с перекрученным шлангом, аптечка первой помощи с полупустыми отделениями. Впрочем, лекарства тут были особо и не нужны — грибок сам хорошо справлялся с лечением.
Оставалось лишь пить живец, горох да, если сильно болит, могли уколоть спек. Раз в день заходил знахарь, водил руками над культей, хмыкал и уходил.
Особое внимание привлекала правая стена, где на специальных крюках висели личные вещи Шелеста — потертая тактическая разгрузка, чудом уцелевший после боя кожаный ремень с пряжкой, и, главное, его клевец, тщательно очищенный кем-то от крови. О стерильности тут не беспокоились.
В воздухе стоял знакомый больничный запах — антисептик, лекарства. Из динамика в углу тихо лилась какая-то мелодия, заглушаемая периодическим гулом генератора за стеной.
На подоконнике кто-то поставил жестяную банку с полевыми цветами. Шелест вспомнил медблоки там, в прошлой жизни.
«Он полулежал на белоснежном пластиковом ложе. Мягкий пластик плотно охватывал все его тело с боков, не давая упасть. Перед глазами висела полупрозрачная голограмма со схематическим изображением белого человечка, изрядно разукрашенного красными и желтыми пятнами.
— Кадет Эндрю Томпсон, — Шелест поморщился, он ненавидел свою фамилию. — Повреждения не критичные, жить будешь.
— Я в этом не уверен, — раздался сбоку суровый властный голос. Кадет скосил глаза и увидел ректора Академии, высокого мускулистого мужчину средних лет. — После выписки ко мне в кабинет, будем решать, что с вами делать.
Он твердым шагом покинул медблок, оставив дока накладывать оборудование на тело покалеченного кадета. Аптечки пищали, проводя диагностику, и выводили информацию на голоэкран.
Минут через пятнадцать док закончил диагностику и с интересом посмотрел на результаты.
— А ты везучий сукин сын, — улыбнулся он. — Взорвать склад с тактическими минами и остаться лишь с царапинами.
— Мы не специально, — тут же включил дурака Шелест. — Это случайность, мы перепутали ангары.
— Мне до лампочки, — захохотал док. — Прибереги отмазки для ректора. Через два часа они тебе пригодятся.
Он поднялся и набрал команду на своем браслете. Края ложа приподнялись чуть выше тела, закутав кадета на манер куколки бабочки, только с открытым верхом, и залили его тело прозрачным медицинским гелем.
Он практически мгновенно превратился в довольно плотное желе, сверху завис медицинский дрон и залил ложе ярким синим светом. Шелест не чувствовал тела, лишь лицо осталось открытым, позволяя дышать и смотреть вверх.
— До встречи через два часа, — донесся до него голос дока. — Можешь поспать.
Поспишь тут, как же. Шелест прокручивал в голове разговор с ректором — нужна была правдоподобная история, зачем три кадета ночью полезли на склад тактических мин Федерации.
То, что это была случайность, кадет не соврал — Умник подбил его и Опера выкрасть старый головизор, ему там нужны были какие-то электронные блоки. Но ночью бравая троица перепутала ангары, а неуклюжий Умник еще и умудрился активировать защитный контур.
В общем, все трое были в глубокой заднице, и если отчисление было еще небольшой бедой, то возмещение стоимости боеприпасов и ремонта ангара ставило их в более плачевное состояние.
За размышлениями два часа пролетели быстро. Дрон выключил синий свет и распылил растворитель, гель едва слышно хрустнул и рассыпался невесомой пылью. Чувствительность вернулась, Шелест не чувствовал ни малейшего недомогания.
— Ну что, сынок, — обратился к нему вошедший док. — Удачи тебе у ректора. А сейчас — пшел вон из блока.
Кадет вздохнул и «пшел вон», как ему посоветовал док. В коридоре к нему присоединились друзья — виновато глядевший Опер и шестиглазый тощий Умник. Чем бы ни закончился разговор, они решили держаться вместе.
К их удивлению, разговор прошел вполне прилично. Вопреки ожиданиям кадетов, ректор не стал заострять внимание на нанесенном ущербе, его больше интересовало, как они умудрились проникнуть в защищенный ангар с минами.
Опер подробно рассказал про свой план. Умник поведал о том, зачем ему понадобились запчасти от старого головизора. Ну а Шелест — Шелест каким-то образом был выставлен, как руководитель всего этого непотребства.
В результате «этого возмутительного и недостойного высокого звания кадета» происшествия, Шелесту доверили командовать отделением, Оперу посоветовали углубленное изучение диверсионного и разведывательного дела, а Умнику выделили небольшую лабораторию, посоветовав не воровать старый хлам, а делать официальные запросы в деканат.»
Шелест вздохнул, вспоминая былое, и сам не заметил, как погрузился в сон. Во все времена, будь это хоть доисторическая эпоха, хоть век космических путешествий — сон всегда был лучшим лекарством.
А Опер, выйдя из больнички, потянулся, вдохнул свежего воздуха и первым делом отправился, нет, не по делам. Вспомнив про бабу Машу, он решил, что пришло время пожрать. Ну и заодно разузнать чего интересного — такие женщины всегда знают много, подумалось ему.
Хозяйка встретила его радостной улыбкой, ее ночлежка совсем не пострадала, и она уже была готова накормить дорогого гостя. На столе тут же появился обед.
Опер устроился за деревянным столом в углу заведения, который баба Маша называла «его местом». Стол был исцарапан, но чист, а скатерть пахла свежестью.
Перед ним стояла свежая домашняя еда. Миска дымящейся ухи — наваристой, с кусками рыбы, картошкой и душистыми травами. Рядом — краюха свежего хлеба, так и манившая хрустящей корочкой, и, конечно же, граненый стакан с домашним квасом, по стенкам которого стекали пузырьки.
