Читать книгу 📗 "Общество гурманов (сборник) - Блэйлок Джеймс"
Элис, большая любительница устриц, откусила от тарталетки и спросила:
— Стало быть, эти Скитальцы — нечто вроде общества?
— Да, — ответила Генриетта, — во всех газетах только о них и пишут: дескать, нечто феноменальное, как «Компания Южных морей».
— Мы давно ничего не читаем, кроме «Мейд-стоун Газетт», — сказала Элис, — там новостей не так много, и нас это вполне устраивает.
— Но ведь о Диогене-то вы слыхали?
— Я слыхал о Диогене, — вставил Сент-Ив, накладывая себе паштет из ветчины. — Прекрасно помню ту лекцию: Диоген Синопский, жил в Афинах веков двадцать назад. Дерзил самому Александру Великому, а жил в бочке, хотя иногда ее называют пифосом или кувшином. Якобы он катал ее с места на место по всему городу в поисках честного человека, но так ни одного и не сыскал. К нему ходили за философскими советами. Рад слышать, что он снова в чести.
— Признаюсь, прежде не слыхала о Диогене Синопском, — покачала головой Элис.
— И я, — сказала Генриетта. — Я говорю про торговца с бочкой, с огромными усами, как у моржа, что продает порошки от головной боли на Бэнксайде, под Лондонским мостом. Говорят, богат, что твой дядюшка Мидас, хоть и смахивает на мошенника.
— Порошки от головной боли? — заинтересовался Сент-Ив. — Любопытно, может, они помогут мне от боли в седалищном нерве, а то он последнее время совсем разошелся.
— От любой боли, — вставил Уильям. — Говорят, первый пакетик бесплатно, но, раз попробовав, все возвращаются и покупают еще. Сам видел: до восьми часов вечера стоит очередь на всю Боро-Хай-стрит, благо Диоген устроился под электрическими фонарями. А рядом отирается громила с дубинкой, охраняет кассу.
— Но настоящие деньги он зарабатывает на продаже бочек, — добавила Генриетта. — Те, кто принимает порошок и покупает бочки, чтят этого Диогена, как святого.
— Какой там святой, — покачал головой Биллсон. — Тот, кто забрался в бочку, обратно уже не вылезает. И все больше и больше их отправляется на реку.
— На реку? — переспросила Элис. — В плавание?
— Истинно так, мэм, в плавание.
— Как же бочки не опрокидываются на воде? — спросил Сент-Ив.
— Свинцовый киль и обитое медью днище. Иногда еще ставят поплавки по бокам, как у островитян Южных морей. Ставят даже мачты с парусом. В бочке сухо, и гальюн имеется, называется «отсос», так что…
— Прекрати немедленно, Билл, — прервала Генриетта, строго посмотрев на мужа.
В этот момент ввалился Табби Фробишер, все его восемнадцать стоунов, в легком фланелевом сюртуке, обсыпанном нюхательным табаком, который, видимо, неоднократно и безуспешно пытались стряхнуть. С расстроенным видом он снял свою видавшую виды боллинжеровскую шляпу, расправил ветхое павлинье перо на околыше, повесил шляпу на крюк и тяжело опустился в кресло. Биллсоны, выразив радость по поводу его появления, поспешили на кухню, чтобы поставить в духовку палтуса и закончить соус из анчоусов.
— Что скажешь хорошего, Табби? — спросил его Сент-Ив.
— Ничего хорошего, за исключением того, что чертовски рад видеть вас здесь, — он влил в себя эль и со стуком поставил кружку на стол. — Ужинать придется без дядюшки Гилберта, и слушать «Набукко» он с нами вечером не пойдет.
— Надеюсь, он не заболел? — взволновалась Элис.
— Нет, — сказал Табби. — Он купил бочку, черт ее подери, и, ни много ни мало, теперь он лорд-мэр фракции Примроуз-Хилл. Отослал своего слугу Барлоу домой в Дикер и приобрел невероятно хитроумную бочку-кухню для мадам Лесёр, своей кухарки, — выложил за нее четыреста фунтов стерлингов с лишним. А та пнула бочку ногой и отказалась его сопровождать — англичане, говорит, уже окончательно обезумели, и вернулась в Париж к матери.
— Должно быть, это стало для него ударом, — сказала Элис. — Мадам Лесёр потрясающая кухарка.
— Она права насчет этого бочечного помешательства. Это, без всякого преувеличения, безумие, — продолжал Табби. — И не один я так считаю.
— Ты сказал, лорд-мэр? — спросил Сент-Ив. — Так они вполне организованы, эти фракции?
— О да. Это совершенно необходимо. Мне сказали, что редко кто задерживается в должности дольше нескольких дней. Умственные способности быстро угасают. Передай-ка мне эту тарелку с паштетом из ветчины, — уничтожив два тоста, он продолжил: — Видишь ли, новые члены полны энтузиазма, но это быстро проходит, и они замыкаются в себе. На их место приходят новые. Все складывается так, что скоро будет невозможно помешать им отплыть вниз по реке с отливом. Если верить тому, что пишут в «Таймс», они воображают себя угрями, подумать только.
— Значит, быстрая деградация? — спросил Сент-Ив.
— Иные полностью тупеют, — сказал Табби. — Думаю потолковать по душам с этим дьяволом в человечьем обличье, что называет себя Диогеном. Ему не помешает хорошая трепка.
— О боги! — воскликнула Элис. — Втроем мы уж точно уговорим Гилберта бросить это безумие, без всякой трепки. В крайнем случае вытащим его из этой бочки и унесем на руках.
Табби мрачно покачал головой.
— Я сегодня разыскал эту компанию с Примроуз-Хилл, чтобы высвободить Гилберта грубой силой. Там выступал служитель «Церкви Диогена», как они ее называют: расхаживал взад-вперед по лужайке, размахивал руками и нес всякую чушь, а они внимали ему, словно пророку. Появилась женщина с детьми, они искали отца. Тот сидел в своей бочке в середине толпы, и они пошли к нему, рыдая в голос. Вся фракция тут же зашевелилась и составила бочки в круг, чтобы оградить его, а он, видимо, не испытывал ни малейшего желания идти домой. Ни малейшего. Смотрел на своих детей, как на чужих. Совершенно нечеловеческое поведение.
— Разве полиция не может вмешаться? — спросила Элис. — Это же мошенничество.
— Нет, мэм. Никакие законы не нарушаются, а сейчас считается, что люди вправе поступать так, как им заблагорассудится.
— Стало быть, и Гилберт намерен провести остаток своих дней в бочке? — спросил Сент-Ив.
— Намерен, хотя эти его намерения ровно ничего для меня не значат. Пришлось наврать с три короба, чтобы успокоить его и этого самозваного церковника — сам Вельзевул в костюме от портного. Сказал дядюшке, что сам собираюсь купить бочку — «Джамбо», точь-в-точь как у него. Он прожужжал мне все уши о дополнительных приспособлениях: выдвижной стеклянный козырек против дождя, патентованный отсос, бак для пресной воды с серебряно-угольным фильтром, ходовое колесо для плавания по реке, с электрическим мотором в качестве привода, с батареей на сухих элементах, чтобы вращать колеса или гребное колесо, когда бочкарь устанет. Нет пределов: на корме его бочки даже вырезали герб Фробишеров. Не сомневаюсь, выложил целое состояние, хотя сама по себе бочка не такая уж дорогая. Что богатый разорится, что бедный — никакой разницы, понимаете? Из-за этих чертовых приспособлений цена взвивается до небес. Как бы там ни было, я предложил ему отправиться вдвоем в «Свисток», пообедать и немного освежиться, а он отказался наотрез. Можете себе представить? Чтобы Фробишер отказался выпить и закусить?
— Пожалуй, можем, если предположить, что он недавно подкрепился, — сказала Элис.
— Сэндвичем, вчера вечером. Говорят, от этого порошка пропадает аппетит — тело впадает в своего рода ступор, наподобие черепахи в зимней спячке. А Красные жилеты следят за тем, чтобы все получали свою дозу.
На столе появился палтус в соусе из анчоусов, за ним последовали буженина, стручковая фасоль, четыре вида грибов с подливкой и залитое маслом картофельное пюре с чесноком — блюда как раз во вкусе Гилберта Фробишера, променявшего их на жизнь в бочке и вчерашний сэндвич. Разговор перешел на оперу, а Сент-Ив задумался о порошках от головной боли и их возможном составе — опиаты? кокаин? хлоральгидрат? Он размышлял о медицинском воздействии и его странной связи с бочковым помешательством. Неужели порошок вызывает тягу к замкнутому пространству или, быть может, к жизни в водной стихии? Что имел в виду Табби, когда сказал, что бочкари превращаются в угрей? Вполне возможно, этот новоявленный Диоген синтезировал в лаборатории совершенно новое вещество, как скандально известный доктор Джекил мистера Стивенсона, чьей «Странной историей» завалены все книжные лотки на вокзале Кэннон-стрит. Наверное, химик смог бы в этом разобраться, но понадобится время, а времени уже не остается.
