Читать книгу 📗 "Общество гурманов (сборник) - Блэйлок Джеймс"
— А что за стеной? — спросил Финн. — Я, кажется, вижу там лестницу, поднимающуюся вверх по обрыву.
— Так и есть. Ее, должно быть, поставили уже после меня. Мы с кузеном Коллиером карабкались прямо по трещинам в камнях, если хотели побыстрее попасть в лес.
— Пожалуй, по лестнице можно быстро улизнуть, если кому-нибудь вдруг срочно потребуется. Кому-нибудь не особенно ловкому, скажем так. Хочу посмотреть на нее, если можно, когда будет время.
— Можешь осматривать все, что угодно, Финн. Распоряжайся временем по своему усмотрению. Знаю, ты любишь все хорошенько осмотреть. Поэтому скажу тебе сразу: в кладовке рядом с кухней в полу есть люк, а оттуда идет наклонный тоннель в морскую пещеру. Осмелюсь предположить, что ты все равно нашел бы люк под ковриком, так что предупреждаю: в прилив в пещере опасно, а вода в этих местах прибывает быстро. При мне пляж не раз полностью смывало штормом, а через несколько дней море снова наносило тонны песка.
Карета остановилась, и Элис огляделась в поисках коляски или фургона, которые могли бы принадлежать таинственному барону. К своей радости, ничего подобного она не заметила. По молчаливому согласию все тихо сидели, глядя на высокую, выкрашенную полинялой синей краской дверь из растрескавшихся толстых досок.
— Пока меня здесь не было, у дома изменился характер, — тихо, словно про себя, сказала Элис.
— Как именно? — спросил Лэнгдон.
— Вряд ли смогу объяснить. Может быть, это я стала другой. Он стал похож на призрак. Видишь там, под карнизами, в черепице прячутся фигуры? Человек, несущий вязанку хвороста, — слева от чердачного окна и выглядывающий из-за облака месяц — справа?
— Теперь, когда ты на них показала, да.
— Когда я была маленькая, они были такого же синего цвета, как и дверь, а теперь совсем вылиняли. Приходит в голову странная мысль, что они просто исчезают, как воспоминания.
— Ничего подобного, — возразил Гилберт Фробишер. — Немного свежей краски, и дом станет как новый. Краска — вот решение большинства мировых проблем, Элис. Я, знаешь ли, время от времени покрываю себя позолотой и потому всегда сияю великолепием.
— Боже сохрани, — пробормотал Табби, а дядюшка громко расхохотался собственной шутке.
Боггс слез с облучка, распахнул дверь, и Табби галантно помог Элис спуститься, а потом и сам тяжело слез на землю за ним последовали Финн и Сент-Ив. Гилберт спустился последним, и карета заметно приподнялась на рессорах, резко полегчав.
Элис шагнула в тень портика и достала из сумочки железные ключи. Она вставила один из них в замок, повернула и, открыв дверь, вгляделась в полумрак, а потом шагнула через порог и вошла в холл, за которым открывалась гостиная. Она отдернула тяжелые шторы, и внутрь сквозь старые щербатые волнистые стекла хлынул солнечный свет. Элис помнила этот дом именно таким — массивная темная мебель с глубокими сиденьями и толстыми подушками, не слишком элегантная, но удобная, хотя и несколько мрачная. Каменный камин с подставками для дров в виде горгулий со стеклянными глазами, походил на пещеру; по обеим сторонам от него стояли скамьи с высокими спинками.
— Боже мой, на лестничной площадке стоит чучело пекари! — воскликнул Гилберт Фробишер. — Финн, ты видел когда-нибудь пекари? Американцы называют их скунсовыми свинками. Одна из милых причуд Творца. Только погляди на эти выпученные глаза и малюсенькие ножки. Они и не подозревают, как потешно выглядят.
— Как и некоторые из нас, — вставил Табби, изучая корешки книг в застекленном книжном шкафу.
Элис посмотрела на закопченную картину, висевшую в глубокой арке над камином: пылающий город, клубы дыма, вздымающиеся в черное ночное небо, искаженные мукой лица, взвивающиеся к небу в дыму хрупкие фигурки убегающих людей и жена Лота, в ужасе оглядывающаяся на объятый огнем Содом. В детстве картина не вызывала у нее ничего, кроме любопытства, но теперь выглядела тревожной. Возникло странное ощущение, словно все прошедшие года мгновенно исчезли и в ней одновременно жили два человека — девочка и взрослая женщина. Да, это не совсем тот дом, где она бывала девочкой, но и она уже не та девочка, что бывала когда-то здесь.
— Возможно, мы подыщем что-то более подходящее, чтобы повесить над камином, — Сент-Ив подошел и встал рядом.
— Меня всегда удивляло, почему у жены Лота нет имени, — сказала Элис. — В Библии полно имен в конце концов. И никогда не могла понять, почему обернуться назад такое уж преступление. Вся ее жизнь в буквальном смысле горит огнем. Все знакомые погибли или вскоре погибнут. Вполне естественно, что она оглянулась. Зачем превращать ее в соляной столб?
— Наверное, чтобы призвать к послушанию.
— Послушанию? Появляется кто-то неизвестно откуда и заявляет, что он ангел? Не уверена. Возможно, этот соляной столб тоже маленькая шутка Творца, как пекари Гилберта.
Она подошла к широкой винтовой лестнице, которая вела на второй и третий этажи, и остановилась рядом со старым Фробишером и пекари. В нишах в стену были вделаны подсвечники со знакомыми толстыми свечами из пчелиного воска, в одной лежала коробка спичек «Люцифер» и ножницы, чтобы подрезать фитили. Элис любила медовый запах горящего воска и сразу почуяла его аромат в комнате.
— По-моему, наверху горят свечи, — сказала она тихо.
Фробишер-старший, уловив ее интонацию, скрылся за одной из скамей по бокам очага и кивнул Табби, который последовал за ним. Финн исчез в кухне.
Элис и Лэнгдон пошли вверх по лестнице. Поднявшись на шесть ступеней, Элис увидела мерцание свечей и спускающуюся им навстречу фигуру.
ГЛАВА 6
ВЛАДЕНИЯ ДЯДЮШКИ
Появившийся мужчина смотрел на них сверху вниз — высокий, крепкого сложения. Его лицо, наполовину освещенное свечой, казалось вырубленным где-то в карьере. Длинные седые волосы уходили назад под высокий воротник, а темные глаза смотрели без всякого выражения, пока наконец как бы усилием воли он не приобрел более человечный облик.
— Не ожидал увидеть вас здесь так скоро, — сказал мужчина, наклонив голову. — Я барон Трулав, — на нем были плащ, кожаная широкополая шляпа, пояс с серебряной пряжкой и ботфорты, тоже с серебряными пряжками — все вместе создавало впечатление, что он вырядился для спектакля на Друри-Лейн.
— Элис Сент-Ив, барон, и боюсь, я унаследовала этот дом, пока вы в нем жили. А это мой муж, Лэнгдон Сент-Ив.
Барон шагнул вперед, протягивая руку, и Элис пожала ее, а за ней и Лэнгдон. Этот господин глядел достаточно приветливо, но Элис не могла отделаться от мысли, что с ним что-то не так. Театральный наряд ее не смущал — как гласит затасканная старая пословица, «не одежда красит человека». Что же тогда? Возможно, Гилберт заразил ее своими подозрениями. Или, быть может, театральная манера барона отдавала фальшью, хотя он и пытался пустить пыль в глаза.
— Мы приехали, чтобы вступить во владение имением моей жены, — радостно объявил Лэнгдон.
— Конечно, сэр. Вот ключ — мой единственный экземпляр, хотя, предупреждаю, у самозваного домовладельца, что называет себя Пиквиком, есть еще один. Мне уже сообщили, какой он негодяй.
— Это, случайно, не высокий, худой мужчина? — спросила Элис. — Рыжеволосый?
— Он, точно. Сомневаюсь, что мы еще встретимся с ним на этой земле. Рад вам сообщить, что я переехал в Бродстейрс, где временно поживу у друга. Скоро приедет мой слуга на повозке, чтобы вывезти мои вещи, и я вас покину.
— Мы поможем вам отнести весь багаж вниз, — сказала ему Элис. — Мне очень жаль, что приходится так неожиданно вас выселять, и еще более прискорбно, что этот так называемый Пиквик злоупотребил вашим доверием.
Барон переводил взгляд с Элис на Лэнгдона, видимо обдумывая, что сказать дальше.
— Позвольте попросить вас об одолжении, мэм. Я хотел бы продлить мое пребывание здесь, в Мористом. Боюсь, я доставляю неудобства другу, у которого сейчас остановился, — это, видите ли, одинокий пожилой джентльмен, верный своим привычкам, домосед. Мой договор аренды, увы, поддельный, действует еще четыре месяца — на двадцать фунтов.
