Читать книгу 📗 "Грехи Матери (ЛП) - Хейс Роберт"

Однако Трис и Ви изменили это, как и маленькая Сирилет. Когда я забрала своих приемных детей из клеток Железного легиона, я понятия не имела, кто они такие и кем могут вырасти. Я просто увидела в них себя. Джозефа и себя. И я надеялась, что, вместо страданий и лишений, подарю им утешение и любовь. Поэтому я привезла их домой и сделала своими. Хардту это понравилось. Я помню, как он улыбался мне, когда я сидела на своем Троне-трупе с Сирилет на коленях, Ви примостилась рядом на моем сиденье, а Трис устроился у моих ног, обнимая одну из них. Все мои дети спали. Хардт посмотрел на нас, улыбнулся и сказал: Ты хорошая мать, Эска. Я всегда знал, что ты будешь такой.

Что ж, я доказала, что Хардт лгун.

Трис и Ви вернули жизнь в мои сухие, пыльные залы. Трис всегда был более предприимчивым, более тихим, но прирожденным лидером. Он собирал группы искателей приключений, чтобы исследовать глубины их нового дома. Не волнуйся, я уже давно очистила подземные катакомбы от затаившихся монстров и Про́клятых. Он завербовал и других детей из Йенхельма. Тех из растущего города, кто либо никогда не бывал во дворце, либо был слишком мал, чтобы помнить об этом. Благодаря Трису и тому, как легко он заводил новых друзей, мой дворец часто оглашался шагами прыгающих детей и их пронзительными криками, когда они прыгали из теней.

Однако он был не просто лидером маленьких искателей приключений. Трис был храбрым. Я спасла его из клеток Железного легиона, его и Ви, но, в отличие от Ви, Трис помнил свою жизнь до клеток. Я видела, как он мрачнел и поспешно вытирал слезы всякий раз, когда я спрашивала его об этом. Он никогда не рассказывал о своей старой семье, первоначальной семье. И о том, что Железный легион сделал с ним и Ви. Всякий раз, когда я спрашивала, у него появлялся тот самый взгляд, полный решимости и огня, который так странно видеть у ребенка пяти-шести лет. Он просто говорил: Это не имеет значения. Теперь мы дома. И все. Я не думаю, что он похоронил эти знания, этот опыт и боль не ради себя. Он сделал это ради своей сестры. Ви ничего не помнила ни о клетках, ни о своей жизни до них. Она отгородилась от всего, что было до ее спасения, а Трис... что ж, Трис был достаточно храбрым, чтобы страдать в одиночестве, если это давало покой ей.

Что касается Ви, то она всегда была такой... ну, Ви. Клянусь, эта маленькая девочка никогда не переставала болтать, бесконечный шквал вопросов и бессмысленной болтовни. Однажды я застала ее одну, она разглядывала растение, которое кто-то принес, чтобы придать красок моим комнатам. Вокруг никого не было, но малышка Ви была там, болтала, делала замечания о растении: о его цветах, листьях, о том, как оно пахнет. Всегда разговаривала, даже сама с собой. Я некоторое время наблюдала за ней, слушая и удивляясь тому, какая шумная маленькая злодейка ворвалась в мою жизнь. Она отлично ладила с Тамурой; наблюдать за ними вдвоем было одно удовольствие. Ви спрашивала, например, почему небо голубое, а Тамура отвечал что-то не менее глупое, например, почему камень твердый. Они могли заниматься этим часами, забрасывая друг друга вопросами и так и не находя ответов. По мере продолжения конкурса вопросы становились все более и более нелепыми, пока Ви не спросила старого Аспекта, почему ногти продолжают расти, а зубы — нет, и Тамура в ответ спросил, кто придумал коз и почему они выбрали такое замечательное слово. Ви еще ребенком наполняла мой дворец шумом, и я любила ее за это.

Если Трис был мужественным, то Ви была его безграничной опорой. Она всегда поддерживала своего брата. Не думаю, что когда-либо видела, чтобы она с ним спорила. Когда Трис говорил, что они отправляются в приключение, Ви всегда первой выстраивалась в очередь за ним, претендуя на роль летописца вечеринки. Она никогда не носила с собой блокнот, но делала наблюдения на каждом шагу, и ее память об этих приключениях была безупречной. Я спрашивала себя, не было ли это побочным эффектом, компенсацией. Какая-то часть Ви отключилась во время ее пребывания в клетках Железного легиона. Она ничего не помнила ни из этого, ни из того, что было до этого, но ее память обо всем, что было после, была безупречной. После их приключений она в мельчайших подробностях рассказывала о каждом шаге их путешествия и обо всем, с чем они сталкивались, — от лиц, вырезанных на стенах, до коридоров, заполненных просачивающейся снизу водой.

Иногда мне кажется, что они оба взяли на себя эту роль, чтобы помочь друг другу. Трис был прирожденным лидером, да, но я всегда спрашивала себя, не организовывал ли он эти приключения в катакомбах, чтобы дать Ви новые впечатления, которых она так жаждала. Чтобы заменить печальные воспоминания, которые она потеряла, счастливыми, в которых они были вместе. В то же время, я думаю, Ви наполняла мир болтовней, шумом и вопросами отчасти для того, чтобы не дать тьме и тишине поглотить Триса. С раннего детства он был склонен к задумчивости, но никто не мог оставаться угрюмым ворчуном, когда рядом была Ви. Каждый раз, когда я видела их вместе, мое сердце наполнялось радостью, и в то же время, мне становилось больно от того, что я потеряла. Больно за другую часть себя. Я надеялась, что Трис и Ви никогда не предадут и не причинят друг другу боль, как это сделали мы с Джозефом.

А потом появилась Сирилет. Моя настоящая дочь, которую я создала, выносила и родила. Такая тихая, даже в таком раннем возрасте. Всегда отчужденная, но в то же время всегда рядом. Когда она не ходила за мной по пятам, что случалось редко, она следовала за Трис и Ви, участвуя в их маленьких приключениях, но в то же время и нет. Скорее, как наблюдатель, отстраненный и ненавязчивый. Сначала я думала, что она боялась. Была слишком робкой, чтобы присоединиться к своим более шумным брату и сестре.

Я видела их время от времени. Трис возглавлял небольшую группу детей, каждый из которых нес палку, фонарь или, как в случае с Ви, мел, чтобы она могла отмечать стены, и они всегда находили дорогу домой, из глубин. Сирилет следовала за ними, отставая на несколько шагов, ее маленькие ножки напрягались изо всех сил, чтобы не отставать от старших детей. Она ничего не говорила им, только молча следовала за ними и наблюдала, как играют остальные.

Я помню, как однажды я ненадолго остановила их, отвела Сирилет в сторону и опустилась перед ней на колени. Она смотрела на меня без улыбки на лице. Она так редко улыбалась. Ее темные глаза горели ярко, как солнце во мраке. Прядь волос упала ей на лицо, и я попыталась заправить ее за ухо, но она увернулась от моей руки. Я сказала ей, что она может присоединиться к другим детям, что ей не обязательно оставаться в стороне от них всех. Трис, который всегда был маленьким лидером, с радостью примет ее. Трис услышал меня и согласился, сказав, что, конечно, Сирилет может стать частью этого приключения. Сирилет в то время было всего четыре года, но она все поняла. Она покачала головой и сказала мне, что она там, где должна быть.

Я не поняла. Я думала, она была слишком напугана, чтобы присоединиться к ним, может быть, потому что они были старше ее, или, может быть, потому что считала, будто не нравится им. Но теперь, когда я смотрю на это в перспективе, я думаю, что дело было совсем не в этом. Я думаю, что Сирилет считала себя частью группы. Именно так она и участвовала.

Я махнула Трису, чтобы они продолжали, и он зашагал в темноту, высоко подняв палку и ведя своих бесстрашных исследователей вперед. Ви отделилась от группы, подбежала ко мне и бросилась в мои объятия, чуть не сбив меня с ног. Она крепко обняла меня и сказала, что любит. Назвала меня мамой. Вспоминая, я понимаю, что это был первый раз, когда Ви назвала меня так, и мое сморщенное я распухло. Высохшая река внезапно снова потекла, выходя из берегов.

Она убежала, чтобы присоединиться к Трису. Сирилет подождала несколько мгновений, не двигаясь, наблюдая за мной своими горящими глазами. Затем она повернулась и пошла прочь, следуя за маленькой группой. Часть их, но в то же время и отдельно от них.