Читать книгу 📗 "Грехи Матери (ЛП) - Хейс Роберт"

Ночью город ожил. Завывания, я знала, принадлежат гулям. Они отвратительные пожиратели трупов, хотя и не гнушаются охотой. У них две ноги и две руки, как у землян, но они крадутся по земле, а не ходят. Они носят на теле полоски ткани, снятые с трупов, у них зубы, похожие на зазубренные ножи, и пахнут они, как на скотобойне в жаркий летний день. Самое неприятное, гули никогда не перестают расти. Самые древние из них — гигантские существа, во много раз превосходящие размерами самого крупного землянина. Я несколько раз слышала, как мимо нашего каменного убежища протопал кто-то крупный, и каждый шаг сулил смерть.

Но завывания были не самыми страшным из звуков. Я изучила Другой Мир и многих монстров и ужасов, которые называют его своим домом. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз была в Севоари, но мой экземпляр энциклопедии Отерия, который я оставила в Йенхельме был самым полным изданием в мире. Я знала звуки, которые разносились по затонувшему городу. Скребущие когти принадлежали харкским гончим, огромным волкоподобным зверям, покрытым бронированными шипами. В те дни, когда я воевала, я любила их призывать, поскольку ими легко управлять, и они довольно смертоносны. Стонущие на ветру деревья были скрипунами, гигантскими скелетообразными руками, которые ползали по ночам и стояли прямо, как деревья, днем; смертельно опасные хищники, они нападали из засады.

Но были и звуки, которые я не узнала, и это меня напугало по-настоящему. Влажное хлюпанье чего-то, что катилось по илу. Резкий, настойчивый стук — это монстр, которому я не могла дать названия, прополз по крыше над нами. Это было все, что мне было нужно. На озере Лорн побывали демономанты. Я понятия не имела, как они осушили озеро, но они вызвали множество монстров из Другого Мира.

В ту ночь никто из нас так и не смог уснуть. Полазийка и Крючконосый забились в угол, куря сигары и разговаривая приглушенным шепотом. Толстер так часто ходил взад-вперед, что мне захотелось сломать ему ногу, чтобы дать нам всем несколько минут покоя. Джуйи уткнулась лицом в грудь Блеск, и, судя по тому, как женщина дрожала, я могла предположить, что она плакала. Хуже всех из моих спутников был маршал. Он смотрел на меня почти всю ночь, его глаза были прищурены, и пламя от его пиромантии играло на его пальцах. Даже я не спала, сжимая в руках свою маленькую сумку с Источниками и уставившись на дверной проем и каменные ступени за ним. Каждый раз, когда я слышала шум, я ожидала увидеть нечто из наших ночных кошмаров, взбирающееся по ступенькам, чтобы напасть на нас. Когда я успела стать такой кроткой и трусливой? Было время, когда я бы вышла в ночь и встретила все ужасы, которые могли бы на меня обрушиться, с высоко поднятой головой и дугоштормом в глазах. Я бы запугала монстров и заставила бы их служить мне или умереть. Я бы действовала, когда ужас набросился на полазийца, и остановила бы его, вместо того чтобы бездействовать, наблюдая, как он убивает мужчину.

Я не знаю, что сделало меня такой слабой — возраст или комфорт. Самоуспокоенность рождается из легкой жизни и мирных времен. Я не создана для мира. И я чертовски уверена, что меня растили не для него. И вот я была там, дрожащая старая женщина, съежившаяся в темноте и молящая о том, чтобы пришел свет и спас меня. Что ж, молитвы — это не что иное, как ложные обещания, абсолютно пустые, которые не стоят даже того, чтобы их произносить.

К счастью для нас, нападения не последовало. Пока, по крайней мере.

На следующее утро, когда первые лучи солнца осветили затонувший город, мы выбрались из своей норы и обнаружили, что мало что изменилось. В грязи были новые следы, на каменных стенах зияла пара выбоин, а возле нашего здания, словно подарок, лежал мертвый гуль. Коты часто дарят другим мертвых животных, преподнося их с беззастенчивой гордостью: Посмотрите на меня, я убил кого-то, кто во много раз меньше и слабее меня, и требую признания своей свирепости. Я спросила себя, не имеем ли мы тот самый случай. Огромный ужас из Другого Мира, предлагает нам совершить убийство, чтобы доказать свою доблесть. Остальные восприняли это как угрозу.

— Нам пора уходить, — сказала одна из солдат Толстера. У нее была квадратная челюсть, и казалось, что она всегда что-то жует. Это была раздражающая привычка, из-за которой мне хотелось ударить ее в квадратную челюсть. Ее гнусавый голос только разжигал это желание. — Давайте уйдем, пока можем. — Под глазами у нее были темные мешки, хотя мы все могли ими похвастаться.

— Нет, пока мы не выясним, чем это вызвано, — драматично произнес маршал Аракнар. Он снова принял ту же задумчивую позу, согнув одну руку в локте, а другой поглаживая свою уже не такую безупречную бородку. — Нам нужно знать, что осушило озеро и откуда взялись эти монстры.

— Мы должны убраться ко всем чертям и вернуться с армией, — сказала Квадратный Подбородок.

— Армией? — Маршал покачал головой. — Где мы ее найдем?

— Пошлем сообщение в Фол, — отрезала Квадратная Челюсть. — Они помогут.

Маршал Аракнар одарил женщину лукавым взглядом, как будто она была маленьким ребенком, который только что спросил рыбу, почему у нее просто не вырастут ноги, и она не сможет ходить по суше.

— У Фола полно хлопот с этими дикарями из Йенхельма. Кроме того, у нас здесь три Хранителя Источников, включая меня.

— Чертовски много хорошего сделали Деса и тот, другой!

— Пруто, — тихо произнесла полазийка. Ее челюсть была сжата, а взгляд тверд. — Его звали Пруто. Он любил рисовать и занимался любовью, как голодающий поглощает еду. — В наступившей тишине она двинулась дальше по тропинке, по которой мы шли днем ранее. Я пристроилась рядом с ней, потирая ноющие ноги и желая, чтобы у нее был более короткий шаг.

Джуйи шла следующей, а рядом с ней, как всегда, ее охранница Блеск.

— Я думаю, тебе нужны солдаты более высокого класса, капитан Толстер, — сказала она с улыбкой. — Пока у тебя есть только раненая иностранка и маленькая старая леди.

Я зло посмотрела на нее. Мне не нравилось, когда меня называли маленькой, независимо от того, насколько это было правдой. Я никогда не была высокой, а возраст имеет раздражающую особенность уменьшать нас в размерах. Это чертовски несправедливо.

Мы вышли на небольшую площадь, с трех сторон окруженную полуразрушенными зданиями. Я могла себе представить, что когда-то здесь был прекрасный сад. С одной стороны стояла каменная скамья, увитая гниющими виноградными лозами. Вся та красота, которую я себе представляла, исчезла, сменившись жуткой пародией на то, чем она могла бы быть когда-то. Здесь поселилась стая скрипунов. Шесть скелетообразных рук с кожей, похожей на старую высохшую кору, и пальцами, тянущимися к небу. Они стояли неподвижно и казались мертвыми, но я знала, что это не так. Я слышала, как они скрипят. И, конечно же, вставал вопрос о мертвой харкской гончей. Самый дальний скрипун держал одну из гончих, его пальцы сжались, пронзая тело пса в четырех разных местах. Из ран сочилась кровь, стекая по серой коже скрипуна.

Все остановились, чтобы поглазеть на это жуткое зрелище. Все, кроме меня. Я видела все это раньше и гораздо хуже. Сссеракис показал мне многие ужасы Другого Мира. Скрипуны были наименьшей из наших забот.

— Нам лучше двигаться дальше и не подходить слишком близко, — бросила я через плечо. — Они не побеспокоят нас, если мы не побеспокоим их. — В основном это было правдой, днем, по крайней мере.

Когда, наконец, мы наткнулись на шрам, который осушил озеро Лорн, мы все поняли, что нашли причину исчезновения озера. Через пару улиц мы увидели дуги молний, которые пронзали близлежащие здания и достигали неба. Дугомантия. Шторм, который я сдерживала внутри, жаждал ощутить электрическое прикосновение этого, поглотить его. Чтобы вновь разгореться во мне. Это была тупая пульсация, одновременно болезненная и соблазнительная; я могла бы потеряться в этом ощущении, если бы просто закрыла глаза и погрузилась в него.