Читать книгу 📗 "Проклятый Лекарь (СИ) - Молотов Виктор"

— Понял. Могу я узнать причину повышенного внимания?

Морозов на мгновение задумался, подбирая слова.

— Помните результат его испытания на Сердце Милосердия? Десять локтей чистого, незамутнённого света. За двадцать лет моей работы в этой клинике такое было лишь однажды. И тот человек… — Морозов замолчал, его взгляд стал далёким и холодным, словно он смотрел в прошлое. — … тот человек оказался… В общем, я не хочу повторения.

Он снова посмотрел на начальника охраны.

— Просто следите. Особенно за его методами лечения. Я хочу знать всё. И если он использует что-то, что выходит за рамки стандартной лекарской магии.

— Будет исполнено, — чётко ответил охранник.

— И ещё, — добавил Морозов, когда тот уже развернулся, чтобы уйти. — Если заметите что-то… необычное. Что-то, что вы не сможете объяснить. Сразу ко мне. В любое время суток.

Начальник охраны молча кивнул и вышел.

Морозов остался один. Он подошёл к бару, налил себе стакан холодной воды.

Посмотрим, что ты за птица, Пирогов.

От авторов:

Дорогие читатели! Нам очень важно понимать, как Вам заходит книга. От этого будет зависеть количество томов в серии. Поэтому не стесняйтесь ставить лайки и писать комментарии. Благодарим за внимание!

Глава 7

Будильник прозвенел в половине шестого, вырвав меня из неглубокого сна. Нюхль недовольно зашевелился на подоконнике, но остался невидимым — утренний свет ему явно не нравился.

— Пойдёшь со мной? — спросил я, застёгивая свежую рубашку. — Будешь моим личным детектором смерти.

В воздухе рядом со мной сформировался полупрозрачный Нюхль и кивнул костяной головой.

Архилич Тёмных Земель, идущий на работу к восьми утра, и его фамильяр, который боится солнечного света. Мы отличная пара.

Фамильяр спрыгнул с подоконника и снова растворился в воздухе. Только лёгкое искажение пространства выдавало его присутствие рядом с моей ногой.

В терапевтическом отделении уже кипела жизнь. Медсестры сновали по коридорам с подносами, раздавая утренние лекарства. Санитары с грохотом катили тележки с чистым постельным бельём. Где-то в конце коридора надрывался электрический звонок вызова.

Ординаторская встретила меня густым запахом крепкого кофе и приглушёнными разговорами. За длинным столом сидело человек десять — врачи разного возраста и пола, одетые в белые халаты.

— А, Пирогов! — Сомов поднялся из-за стола, привлекая всеобщее внимание. — Как раз вовремя. Коллеги, представляю вам нашего нового сотрудника, Святослава Пирогова. Будет работать у нас по совместительству. Прошу любить и жаловать.

Реакция была смешанной.

Молодая женщина-врач с усталой, но доброй улыбкой, приветливо кивнула. Пожилой седовласый мужчина в очках оторвался от бумаг и кивнул равнодушно, словно я был не новым коллегой, а предметом мебели.

В дальнем углу я заметил Ольгу и Варвару. Они сидели рядом, что-то обсуждая за чашкой чая. Услышав мою фамилию, они замолчали. Ольга бросила на меня быстрый, испуганный взгляд и тут же уставилась в свою чашку, словно на дне был написан ответ на все её вопросы.

Варвара же, наоборот, посмотрела прямо на меня — долго, изучающе, без тени улыбки, а затем подчёркнуто медленно отвернулась к окну, давая понять, что для неё я — пустое место.

Забавно. Ночью я спасаю их пациента, вытаскивая их из катастрофы, которая могла стоить им карьеры. А утром они воротят носы, словно я не спаситель, а виновник их проблем. Благодарность — товар скоропортящийся. Особенно когда она смешана со страхом.

А вот полная дама лет пятидесяти с жёстким, властным лицом и высокой причёской смотрела на меня с откровенной, неприкрытой враждебностью.

— Глафира Степановна, наша старшая медсестра, — представил её Сомов.

— Ещё один выскочка, — произнесла она не бормоча, а чётко и громко, чтобы все слышали. — Мало нам своих бездельников.

— Рад знакомству, — сказал я спокойно, глядя ей прямо в глаза.

Меня её мнение мало интересовало.

— Это Константин, наш ординатор, — Сомов указал на молодого человека с идеально прилизанными волосами, который тут же вскочил со своего места.

— Очень рад новому коллеге! — воскликнул он с преувеличенным, почти приторным энтузиазмом. — Я слышал о вашем вчерашнем подвиге! Феохромоцитома! Блестяще! Это же надо, такая редкая патология! Я читал о ней в «Вестнике эндокринологии» за прошлый год! Вы просто гений!

Подхалим. Таких в любом коллективе хватает. Полезные, но скользкие. Нужно держать ухо востро.

— А это Егор Волков, — Сомов кивнул на мужчину лет тридцати с тяжёлой челюстью и неприятным, оценивающим взглядом. — Тоже ординатор.

Волков смерил меня взглядом с ног до головы, громко хмыкнул и отвернулся, демонстративно начиная разговор с соседкой.

А вот и местный альфа-самец. Явно не рад появлению конкурента.

Внезапно одна из молоденьких медсестёр, стоявшая у шкафа с медикаментами, тоненько вскрикнула.

— Там! В шкафу! Что-то зелёное! — испуганно вопила она, отбегая от шкафа.

Все обернулись. Дверца большого медицинского шкафа из нержавеющей стали была приоткрыта, и из щели действительно пробивалось слабое, пульсирующее зелёное свечение.

Нюхль, я тебя точно упокою. Повторно и окончательно.

Переполох начался мгновенно. Все вскочили со своих мест, глядя на шкаф.

— Наверное, проблемы с вентиляцией, — сообщил я. — Иногда некоторые виды плесени, попав в определённые химические условия, могут фосфоресцировать.

— Плесень⁈ В моём отделении⁈ — Глафира Степановна побагровела, её голос загремел на всю ординаторскую. — Да я вас всех! Я сейчас же вызову санэпидемстанцию! Нас закроют на карантин!

— Успокойтесь, Глафира Степановна, не стоит поднимать панику, — вмешался Сомов, сохраняя олимпийское спокойствие. — Пирогов, будьте добры, проверьте шкаф. Если там действительно плесень, немедленно примем меры.

Я подошёл к шкафу и распахнул дверцы, намеренно загораживая обзор остальным.

— Нюхль, ещё одна такая выходка, и я сделаю из тебя брелок. Ты понял? Погаси свои фары немедленно! — мысленно велел я.

Зелёные огоньки обиженно моргнули и погасли. Фамильяр стал полностью невидимым, но я чувствовал, как он с недовольным ворчанием переползает на другую полку.

— Ничего нет, — объявил я, поворачиваясь к коллегам. — Видимо, отражение от индикатора на приборе аварийного освещения. Игра света.

Костя-подхалим тут же облегчённо выдохнул. Медсестра смущённо извинилась. А Егор Волков смотрел на меня с явным подозрением, явно не поверив в мою версию.

После утренней планёрки, на которой Сомов раздал всем дежурные задания, он отвёл меня в сторону.

— У меня есть для вас интересный случай, Святослав, — сказал он, и в его голосе прозвучали нотки заговорщика. — Пациентка в двенадцатой палате, графиня Самойлова. Жалуется на постоянную усталость, но все стандартные анализы в норме. Коллеги разводят руками. Вот её история болезни, — он протянул мне тонкую папку. — Посмотрите, что сможете найти.

«Интересный случай». На языке врачей это обычно означает «мы не имеем ни малейшего понятия, что с ней, и спихиваем её на кого-нибудь другого, чтобы не портить себе статистику». Но взгляд Сомова был другим.

Он не спихивал. Он проверял меня. Давал мне сложную, на первый взгляд нерешаемую стандартными методами задачу, чтобы посмотреть, как я буду действовать. Экзамен продолжался.

По пути в палату я пробежался глазами по документам. Самойлова Елена Игоревна, сорок пять лет. Жалобы на апатию, сонливость, набор веса.

В анамнезе — ничего критичного. Лечащий врач — Егор Волков. Диагноз под вопросом: «Астено-невротический синдром». Классика.

Двенадцатая палата оказалась одноместной — привилегия для очень состоятельных пациентов. Просторная, светлая комната с видом на внутренний сад клиники.

На широкой функциональной кровати лежала женщина. Тонкие, породистые черты лица, ухоженные руки, но глаза были усталыми, а под ними залегли тени, которые не мог скрыть никакой макияж.